Я сделала паузу.

Совершенно прекратились.

Волосы на моей руке встали дыбом. Что-то было не так. Я посмотрела на свой клинок и от удивления выронила его. Красные капли, падающие с него, застыли в воздухе. И теперь, когда я его отпустила, он тоже оставался неподвижным.

Герцог? Что изменилось? Если герцог не был мёртв — нет, он должен был быть. Иначе у меня не было бы печатки. Позади меня раздался резкий щелчок, и я обернулась. Там кто-то сидел на краю площадки с куском льда и ножом в руке. Он — это был мужчина, стройный и темнокожий — резал лёд. Его волосы были длинными и тёмными, волнами ниспадающими на плечи. На его лбу я мельком увидела корону, сделанную из серого иссушенного дерева и истекающую кроваво-красным соком. Он повернулся ко мне, и одного взгляда было достаточно, чтобы я упала на колени. Лёд в моём плече горел, пока боль не ушла, а на смену ей не пришла странная и ужасная ясность.

— Кэтрин Обретённая, — заговорил Король Зимы.

Слова не были словами. Это были горы, старые, как рассвет, веками превращающиеся в прах, они были льдом, настолько глубоким в сердце мира, что он никогда не видел дневного света. У меня из ушей потекла кровь.

— Подойди, сядь, — приказал он. — Пришло время нам немного поболтать, ты так не думаешь?

— Большинство из них доживают свои дни на острове скучного невежества, избегая тёмных и голодных вод, которые его окружают. Стремиться к власти — значит бросать вызов приливам и отливам, но тот, кто это делает, не должен ожидать, что снова увидит эти берега. — Перевод Каббалистической Книги Тьмы, широко приписываемой молодому Мёртвому Королю

Я заставила себя подняться на ноги. По мне это было слишком близко к коленопреклонению. Движение далось легче, чем я думала, легче, чем должно было быть — что бы он ни сделал со льдом, это придало мне сил. Как бы долго это ни продолжалось. Дары фейри, как известно, вещь непостоянная. Король вырезал свою ледяную безделушку, ножом из слоновой кости срезая один фрагмент за другим. Звук был почти оглушительным в тишине, охватившей этот мир. Я аккуратно, шаг за шагом, пробралась к краю, чуть не поскользнулась, когда садилась, но удержалась голой рукой за лёд, и мне удалось кое-как устроиться рядом с ним, не упав в воду и подавив стон боли. Повелитель Зимы небрежно позволил упасть ещё одному кусочку льда, безразличный к моим усилиям. Я открыла было рот, но промолчала. Я и раньше сталкивалась с такими могущественными существами, как он, но на этот раз совершенно не знала, что сказать. Я не трусила, возможно, но рядом с ним настолько осознавала всю бренность своего существования, что уверенность пропала вовсе.

— Ты хорошо справилась с Остером, — сказал король.

Раскаты его голоса всё ещё заставляли меня съёживаться, но это было уже не так жестоко, как раньше. По крайней мере, я не видела вещи вместо того, чтобы слышать слова. Сдерживал ли он себя, или я уже привыкла? Вторая мысль чуть не заставила меня вздрогнуть. За некоторые перемены придётся заплатить.

— Впервые убиваю Герцога, — прохрипела я. — И не рекомендую это делать никому.

К сожалению, мое горло было слишком сильно поцарапано, чтобы должным образом озвучить юмор. Моя попытка пошутить провалилась — слишком долгое созерцание лица короля причиняло боль моим глазам, но из того, что я увидела, не было и следа веселья.

— Ларат полагал, что ты полностью обойдёшь эту историю, — сказал Король. — Но он — порождение войны, мой собственный Пёс Зимы. Никто не полагается на Принца Сумерек в предсказаниях.

Отсутствие дальновидности, вероятно, не помогло его делу, подумала я, и почти смешок, вырвавшийся у меня, воспламенил мои легкие. Боги, это было неприятное чувство. Мне просто необходимо, чтобы меня протыкали пореже.

— Вы загнали меня в угол, — сказала я.

— И это тебя оскорбляет? — спросил Король Зимы, впервые в его голосе прозвучало веселье. — Покорность — удел слабых. Если ты на что-то и злишься, так это на своё собственное бессилие.

Я выдохнула издевательский смешок вместе с тем, что могло быть просто куском моего лёгкого. Кусочек плоти окрасил мои губы в красный цвет, когда я выплюнула его, как кровавую помаду.

— Вовсе нет, — сказал я. — Бессилие. Если бы это было так, меня бы здесь не было. Вам что-то нужно от меня.

— Ах, смертные, — с нежностью произнесло существо. — Вы всегда стремитесь торговаться до самого последнего вздоха. Твой вид — это чудо.

В глубине души я всегда верила, что если когда-нибудь встречу бога, то он будет примерно таким же снисходительным. Я была мрачно довольна тем, что оказалась права.

— Я уже взяла то, что мне нужно, — сказала я.

— Ты взяла то, что я позволил, — ответил Король. — Не путай поблажки с триумфом.

Даже с той ясностью, которую придал мне лёд, я была измотана. Потребовалась каждая капля моих сил и способностей, чтобы пройти через бой с герцогом, получив всего три смертельных ранения — никогда раньше я не тратила так много энергии так быстро. Его сила не сделала меня лучше, на самом деле нет: я просто чувствовала, что слишком устала, чтобы не спать. Если бы я разговаривала об этом с Наследницей, я бы назвала то, что было сказано, позёрством, но зачем грёбаному Королю Зимы было выделываться передо мной? Он мог прикончить меня одной мыслью. Он был в лиге настолько выше моей, что даже попытка понять разницу между нами могла бы убить меня. И Рейнджер борется с подобными существами из спортивного интереса. Безжалостные Боги, каких монстров Блэк собрал под своим знаменем?

— Я слишком близка к могиле, чтобы играть в эту игру должным образом, — сказала я. — Я солгала, чтобы получить притязание. Вы собираетесь отказать мне?

Он рассмеялся. Это звучало как ветер в сухих ветвях, как кровь, замерзающая внутри всё ещё бьющегося сердца. Я чувствовала, как скрипят кости моей шеи, чувствуя себя такой хрупкой, что один щелчок мог их сломать.

— Это Зима, Кэтрин Обретённая, — сказал он. — Тебе принадлежит то, что ты убила.

— Тогда вы прекратите нападать на Марчфорд? — спросила я.

— Эта цель уже достигнута, — сказал король. — Теперь мы часть мечты, которую вы называете Кэллоу.

И это всё решило. Я добилась того, к чему стремилась, хотя и знала, что придётся заплатить. От того, как это произошло, у меня во рту остался неприятный привкус. Со мной с самого начала играло нечто настолько более опасное, чем я, что я не могла не получить никакого возмездия. Рычагов давления, которые, как я думала, у меня были, было достаточно, чтобы сохранить мне жизнь, но не более того — и нажатие на них, скорее всего, привело бы меня к смерти.

Я сидела там рядом с богом и готовилась совершить ошибку. Когда-то я думала, что потребность Масего всегда быть точным объяснялась тем, что он был Подмастерьем, но это было не совсем так. Теперь я верила, что у него была такая склонность до того, как он стал Подмастерьем. Лучница привела меня к великой истине: Именованные, как бы их ни звали, были чем-то большим. Мы были крупнее во всем, и когда мы росли, росли и наши недостатки.

Побуждения, которые были игнорируемы, когда мы были смертными, больше не были таковыми. Блэк всегда стремился к победе, невзирая на цену, Лучница всегда предавалась тому, что нравилось ей, а я? Когда-то я думала, что это моя безрассудная жилка переросла в недостаток, из-за которого меня убьют, но это было не совсем так. Дело было в том, что та часть меня, которая могла бы прикусить язык, была давно похоронена. Я открыла рот, понимая, что вот-вот совершу грубую ошибку. Потому что этот жалкий бог убил некоторых из моих людей, и я не могла оставить это без ответа.

— Вы убили моих людей, — сказала я. — Когда послали своих фейри в мой город.

— Ваши люди всё равно погибли бы, — сказал он. — Какая разница, было это моих рук дело или времени?