— Король или королева, да, — согласился он.

— Если я буду бить его, пока он не умрёт, это будет похоже на решение проблемы, — проворчала я. — Если Зима перестанет нападать, то и Лето тоже должно будет это сделать, не так ли?

Круглолицый маг нахмурился.

— Я не уверен, — признался он. — Возможно. Как бы то ни было, Кэтрин, если ты попытаешься сразиться с правителем двора, тебя убьют. Эти существа квалифицируются как боги по большинству показателей.

— Смерть никогда раньше не останавливала меня, — заметила я.

— На этот раз нам не хватает ангелов, которых можно ограбить для воскрешения, — сказал Хакрам. — Кэт, нет необходимости заниматься этим в одиночку. Это многовато для нас. Башня должна вмешаться.

«Если Малисия вмешается, то я негласно признаю, что Правящий Совет не сможет управлять Кэллоу без её помощи, » — подумала я.

Я прикусила губу. Мне нужно было бы ещё раз подумать об этом.

— Сначала мы выберемся отсюда, — наконец сказала я. — Масего, ты сказал, что мы больше не в осколке. Означает ли это, что мы не можем уйти тем же путём, которым пришли?

— Нам понадобятся врата, чтобы пройти через них, или довольно могущественный фейри, чтобы открыть путь, — сказал он.

— Тогда делай своё дело, — сказала я. — Где ближайшие ворота?

— Объясни мне фейри, Подмастерье, — пробормотал он. — Найди мне врата, Подмастерье. Знаешь, я мог бы прямо сейчас анализировать карманное измерение. Они никогда ни о чём не просят.

Как только он начал чертить руны в воздухе, Хакрам прочистил горло. Я посмотрела на него, потом в ту сторону, куда он указывал. Насколько хватало глаз, простирались заснеженные холмы, изредка встречались заросли мёртвых деревьев и несколько далёких гор. Но теперь там добавилась тропинка, вымощенная льдом. Она змеилась по холмам к тому, что выглядело как сверкающий город.

— Минуту назад этого там не было, — сказала я.

— Минуту назад мы не искали врата, — сказал Подмастерье.

— Боги, я ненавижу это место, — выругалась я.

Я посмотрела на дорогу, которая начиналась на вершине холма прямо за нами и выглядела такой нетронутой, как будто её только что построили. Насколько я понимала, так оно и было.

— Мы не воспользуемся ею, — сказала я. — Это оскорбительно очевидная ловушка.

Хакрам весело похлопал меня по плечу.

— По ней было бы легче идти, чем по снегу, — скромно пожаловался Масего.

— Тебе не помешало бы размяться, — сказал Адъютант, подталкивая его локтем.

Я моргнула. Если Хакрам был рядом с ним, то кто же тогда был… Я потянулась за своим мечом, и кто-то засмеялся.

— Вы все ужасны, когда дело касается выживания, — весело сказала мне Лучница, держа руку на моем плече.

— Лишь слабые души сражаются под девизом «Сила позволяет быть правым». Истина более лаконична: сила позволяет. — Император Ужаса Первый Ужасный, Законодатель

Когда молодых магов обучали пределам магии, одним из первых принципов, с которыми их познакомили, был принцип «Причитающееся Кетеру».

Крупнейшим колдовским событием, когда-либо имевшим место на Калернии, было создание Царства Мёртвых королём, известным в истории как Трисмегист: один человек в течение десяти часов проклял всё население области, сравнимой по размерам с Пустошью. Дошедшие детали были скудны, потому что всё произошло до того, как большая часть континента стала грамотной, но благодаря математике высшего порядка, введённой миезанами, стало возможным собрать воедино общие черты произошедшего. Хотя Высшие Арканы, по сути, обходили необходимость прямого преобразования и симпатических связей, которые ограничивали низшую магию, даже эти тайны в конечном счете удалось понять с помощью чисел. Но лишь недавно. Ранняя же магия ограничивала способность направлять силу индивидуумов умственным и физическим истощением, которое они могли вынести, прежде чем продолжающиеся манипуляции с законами Творения выбивали их из сил окончательно.

Тагребы пытались выйти за эти пределы, скрещиваясь со сверхъестественными существами, более способными в использовании магии, в первую очередь с джиннами. Был достигнут кое-какой успех: по сей день маги, родившиеся у южан, в среднем были более могущественными, чем те, кто родился в остальной части Империи.

Решение сонинке было менее… плотским и, в конечном счёте, более успешным: за стенами Волофа родилась первая ритуальная магия Праэс. Эти ранние ритуалы были грубыми и неточными, в значительной степени полагаясь на человеческие жертвоприношения, чтобы восполнить отсутствие формул заклинаний. Они были значительным улучшением по сравнению с отдельными формами магии, хотя это превосходство стало причиной того, что дальнейший прогресс застопорился: уже имея преимущество в колдовстве, древние королевства сонинке стремились искоренить слабые стороны вместо того, чтобы увеличивать силу. Ошибка, которая стоила им Войны Цепей.

Как и в большинстве вещей, оккупация Миезана изменила и магию Сонинке. Пришельцы из-за Тирского моря привезли с собой миезанские цифры и петронианскую теорию магии. Хотя во многих отношениях теория Петрониана уступала теории Трисмегистана, позже принятой Империей при Императоре Ужаса Колдовском, теория Петрониана превратила неоформленные творческие ритуальные усилия магов сонинке в упорядоченный метод. Энергия, высвобождаемая в результате человеческих жертвоприношений и других видов топлива, начала определяться количественно и измеряться, соотнося требования по масштабу и эффекту с ожидаемым результатом. Возможность измерения и подсчёта привела к открытию одного из величайших пределов магии: в промежутке между высвобождением энергии и её преобразованием в эффект заклинания, будь то ритуал или индивидуальное колдовство, часть этой энергии терялась. Хуже того, количество теряемой энергии было не фиксированным, а пропорциональным общей сумме выделяемой энергии.

Количество теряемой энергии варьировалось от десятой до четвертой части, когда дело касалось индивидуального заклинания, но могло подниматься и до семи десятых, когда дело доходило до ритуалов. Хотя прогресс в создании заклинаний и кража совершенно новых формул заклинаний Баалитов, унаследованных Ашуром, позволили снизить эту пропорцию, ни одному заклинателю никогда не удавалось снизить потери меньше десятой части в любой форме магии. Эта десятая часть была в просторечии известна как «Причитающееся Кетеру». Чтобы превратить целое королевство в нежить, Мёртвый Король в своей столице Кетере был вынужден открыть стабильный и постоянный портал в одну из Преисподних. И в то время, как девяносто процентов этой энергии были должным образом направлены в ритуал, оставшаяся часть превратила город Кетер в искорежённые руины с аномальными магическими свойствами. Проблема Причитающегося Кетеру заключалась в том, что она ограничивала использование ритуальной магии, если вы каким-либо образом были связаны с тем местом, где это происходило. Чем масштабнее и мощнее ритуал — тем опаснее откат от потери энергии.

Намерения Акуа были титанического масштаба, а это означало, что это была титаническая проблема.

Превращение Льеса в ритуальный комплекс было достижимо, особенно после широкомасштабного саботажа всей основной инфраструктуры, который последовал за тем, как она взяла на себя управление городом. Кто именно был ответственен за это, она до сих пор не была уверена. Это было сделано слишком искусно, чтобы быть делом рук Обретённой, и слишком слабым действием для лорда Блэка. Оставалась Императрица, но эта женщина ни за что не позволила бы Акуа контролировать город, если бы действительно знала, что та задумала. В конце концов Акуа предположила, что она вообще не была целью, что было бы даже забавно, если б не раздражало. Даже с учетом этого неудобства, Акуа была удовлетворена тем, чего добилась в восстании. Стены Льеса были покрыты старыми и мощными оберегами, а город был построен над трупом ангела. Объединение обоих этих активов в её собственном проекте было очень стимулирующей магической головоломкой, над которой она работала с тринадцати лет. И она сделала это.