К сожалению, ответ не был бы хорош ни для того, ни для другого случая.

— Дезертиры оба из одной линии? — уточнила я.

Верес кивнула.

— Их лейтенант даже не заметил, что они пропали, — проворчала она. — Наш офицерский корпус слишком зелёный, Обретённая. Они будут делать ошибки на поле. Жаль, что у нас не было времени провести военные игры перед развёртыванием.

Я невесело улыбнулась. Может быть, когда-нибудь я расскажу ей, почему Кэллоу восстал сейчас, а не через десять лет. Но не сегодня, и я прослежу, чтобы она получила арагх первой.

— Они посылают нас в самую гущу событий, потому что мы ещё зелёные, Верес, — ответила я. — Блэк молчал об этом, но я думаю, что дело не только в восстании.

Тёмные глаза Гончей внимательно изучали меня.

— Принципат?

— Самый вероятный подозреваемый, — проворчала я. — Можно было бы подумать, что после гражданской войны они на время оставят в покое всё остальное Творение, но вот их уши торчат отовсюду. Они не могут быть счастливы, если не грызут чужие границы.

Верес задумчиво провела рукой по картам, украшавшим её стол. Я заметила, что для орка у неё удивительно тонкие пальцы. Пальцы Наука больше напоминали сосиски, но у моего Легата они могли бы сойти за человеческие, если бы не цвет.

— Мы никогда не сражались с Принципатом, разве что во время Крестовых походов, — сказала она. — Если начнётся война, нам придётся соответствующим образом скорректировать тактику. Они не так сильно полагаются на кавалерию, как Королевство.

— У меня есть собрание трактатов Феодосия, если хочешь, — сказала я. — Я уверена, что они внесли коррективы в свою доктрину со времен Войн Лиги, но основы должны оставаться такими же.

— У Хакрама тоже есть, — рассеянно ответила она. — Я позаимствую его.

Я приподняла бровь. Как мой адъютант, упомянутый орк тесно сотрудничал с легатом, но я не знала, что они дружны. Я никогда не видела, чтобы Верес проводила своё личное время с кем-то, кроме Айши, хотя я не придавала значения постоянным намекам Разбойника, что эти двое были парой. Капитан гоблинов был не самым надёжным источником: однажды он провёл большую часть двух недель, сочиняя балладу о трагической запретной любви между Науком и одним из быков, которых Пятнадцатый использовал в качестве вьючных животных. На самом деле это была довольно запоминающаяся мелодия, хотя я никогда бы не призналась в этом вслух.

— Если мы не можем уничтожить слухи, нам придётся говорить прямо, — сказала я, возвращаясь к нашей первоначальной теме. — Сообщите офицерам, как только всё будет улажено.

— Я позабочусь об этом, — проворчала Верес. — Будет лучше, если вы отойдёте в сторону, леди Оруженосец.

Я закатила глаза от внезапного возвращения к формальностям.

— Дистанцироваться на самом деле не вариант, Верес, — ответила я. — Вот почему ты послала Килиана, чтобы оповестить меня в первую очередь.

— Я имела в виду потом, — ответила Гончая. — Вы не офицер, миледи. Военачальники не объясняются перед рядовыми. Они делают то, что нужно, и Клан подчиняется.

Как и большинство орков, Верес использовала нижнемиезанское слово военачальник, независимо от пола человека, о котором шла речь. Слово харсум, обозначающее то же самое значение, не имело никакого отношения к полу, и если она и знала, что это неточность, то, похоже, ей было всё равно.

— Меня зовут не Военачальник, Верес, — напомнила я ей.

— Нет, Оруженосец, — решительно ответила она. — Кэллоу-Оруженосец. Если тебя увидят слишком сильно вовлеченной в это дело, наши легионеры Праэс могут подумать, что ты отдаешь предпочтение западникам. Мне не нужно объяснять тебе, насколько это может быть опасно.

Я поморщилась, но спорить не стала. У моего легата была отвратительная привычка быть правой, особенно когда я не хотела этого слышать. От дальнейших рассуждений меня избавил Хакрам, вернувшийся с поручения, которое я ему выдала, с бутылкой вина и тремя чашами. Он рассеянно отсалютовал Верес и повернулся ко мне.

— Я сделал то, что ты просила, — хрипло произнес он.

На его лице было такое выражение, словно он хотел сказать что-то ещё, но прикусил язык.

— Выкладывайте, адъютант, — буркнула я.

— Ты уверена, что хочешь этого, Кэтрин? — спросил он.

Ах, Хакрам. Я думала, что его возражения будут касаться того, что будет сказано, когда об этом станет известно, но, как всегда, я недооценила его. То, что он беспокоился обо мне, а не о последствиях моих действий, заставило меня полюбить его больше, чем, вероятно, следовало.

— Это нужно сделать, — наконец сказала я.

— Ты не обязана это делать, — возразил он.

— Это была бы опасная привычка, — пробормотала я, — просить других делать то, что я не хочу делать сама.

Я начинала понимать, в чём дело со злодейством: каждый шаг вниз по склону казался более разумным, чем предыдущий. Если руки должны быть обагрены кровью, пусть они будут моими. И если я не могу заставить себя сделать это, то, возможно, это вообще не должно быть сделано.

Орк резко кивнул и оставил эту тему, протягивая мне бутылку и чаши. Мои глаза метнулись к Верес, и я обнаружила, что ее лицо непроницаемо, когда она изучала нас обоих. Не сказав больше ни слова ни одному из них, я спустилась по лестнице, ведущей в подвал. Двое тагребских легионеров стояли по бокам двери, и один из них выудил ключ из кольца на поясе, отпирая дверь без всяких подсказок. Они отсалютовали мне, когда я переступила порог, их пристальный взгляд ощущался тяжестью на моей спине.

— Ну и дерьмо, — объявил голос. — Они довольно быстро разобрались в ситуации.

Внутри, возле пустой бочки, сидели на корточках двое мужчин. Один из них был постарше, светловолосый и голубоглазый, сложенный как вышибала и щеголявший пурпурным синяком под глазом — это он заговорил первым.Другой был ниже ростом и худее, темноволосый и темноглазый. Если судить по тому, под каким углом он держал руку, она была сломана довольно грубо. Рядом с дверью стоял маленький табурет, и я, прислонившись спиной к стене, уместилась на нем.

— Что-то в этом роде, — согласилась я, железные чаши звякнули, когда мои пальцы сжались.

Блондин, должно быть, сержант Пайк, если я правильно помню инструктаж Верес. Другой решил взять себе новое имя, когда вступил в Легионы и стал называться Албан. То, что он выбрал имя первой правящей династии Кэллоу в качестве своего собственного, означало, что он либо прошел через имперские сиротские приюты, либо его семья была состоятельной — не каждый мог позволить себе уроки истории.

— Итак, — размышляла я вслух, пока они оба настороженно смотрели на меня. — Не соблаговолит ли кто-нибудь из вас, джентльмены, объяснить, как вам удалось родить такой дьявольски глупый план?

Прошло сердцебиение, затем Пайк рассмеялся.

— Дьяволовы копыта, Оруженосец, — ответил он, и мне пришлось заставить себя сохранять дружелюбное выражение лица, — если бы мы были достаточно умны, мы бы вообще не оказались здесь.

Он улыбнулся мне, и на его щеках появились красивые ямочки. Он был довольно хорош собой, по-льесским меркам. Такие светлые волосы, как у него, были не так распространены в Лауэре, хотя и не совсем редки.

— Я не хотел ударить орка ножом, мэм, — внезапно выпалил другой. — Просто он рычал, а я запаниковал, и…

Я подняла руку, чтобы прервать его. Одним движением руки откупорив бутылку, я налила себе чашу и сделала глоток. Глаза Пайка внимательно следили за мной, что противоречило его почти беспечной позе.

— Вина? — поинтересовалась я. — Это из Хеджеса, но все же лучше, чем пересохшее горло.

— Не возражаю, — ответил сержант.

Албан нервно заморгал.

— Сержант, — проговорил он, глядя на меня слезящимися глазами. — Должны ли мы действительно…

Пайк отвесил ему пощечину, но выражение его лица не изменилось. — Выпей вина этой милой леди, Алби, — решительно сказал он. — Если мы хотим выбраться отсюда живыми, нам нужно очень внимательно слушать, что она говорит.