Получается договор в том числе обязывал меня стать кем-то подобным. Что ж, меня устраивает.

Пробежался по договору и так и этак, с разных сторон исследуя на наличие каких-либо подвохов. Но все тонкости и нюансы сводились к простому смыслу — убийству дьяволов, сохранению миров и тому, что Крейг вправе использовать миры для своих целей, но при этом не разрушая их и не истощая досуха. При этом освоение энергии и боевые действия против местных жителей ложатся на его плечи, при том условии, что я не должен активно вредить Крейгу и выступать в полную мощь. А ещё не использовать полученную благодаря Крейгу силу против него жее. В то же время, я имею право участвовать в небольших стычках, чтобы не вызывать подозрений у своих учителей и товарищей.

Обо всем подумал. Будто мысли читал.

Слишком хорошо продуманный договор и это заставляет напрягаться. Складывается впечатление, что подвох лежит где-то на самом видном месте и его просто не видно. И от этого становится не по себе. В то же время договор настолько выгодный, что от него просто глупо отказываться.

— Ардуил! — позвал я. — Ты ведь мне едва мозг через ухо не высосал, когда я с тобой договор заключал. Может, ты какие-то нюансы отыщешь? Не может же дьявол быть настолько предупредительным и честным. Это же оксюморон.

— Доверившись дьяволу, продаешь свою честность, ставишь на кон душу и тело. — назидательно заявил Ардуил. — Смотри, архимаг Алексиус, какой бы ни был красноречивый тот болтун, он из тебя всю душу стрясет, а что останется, то уже никому не нужно будет, даже тебе самому.

— Ничего нового не сказал. — Побарабанил я пальцами по колену.

Я раз в пятый перечитывал договор, когда в комнату вошел Василий. Увидев меня, он заробел.

— Господин Медведев, то есть, прошу прощения, господин Бронин. Мое почтение, — произнес он и поклонился.

— Василий, да хватит тебе уже. Мы с тобой боевые товарищи, об этом не надо забывать. Вон, нас с самого первого дня преподаватели этому учили, что мы теперь чуть ли не семья в первую очередь, а не бароны, графья и простолюдины. Ты мой боевой товарищ, Василий. А еще сильный воин. Тебе я готов спину подставить, ну условно.

Это я конечно лукавил, но надо же парня как-то взбодрить. А то он с каждым месяцем, что я его вижу, все мрачнее и мрачнее.

Он улыбнулся, как это делал всегда в таких случаях, а потом вдруг замок, уставившись на пергамент в моей руке. Лицо его осунулось еще сильнее, глаза остекленели.

— Господин Бронин, а что это у вас в руках такое? — Спросил он, не сводя взгляда с пергамента.

Я проследил за его взглядом, затем, прищурившись, оглядел его.

— А ты как считаешь, что это? — спросил я.

— Договор с Инферно. — Произнес он, осипшим голосом, затем поднял глаза на меня и уставился в упор. — Алексей, что бы вы ни делали, вам это не нужно, поверьте. Вы хороший человек, очень хороший и договор с дьяволом, договор с Инферно — это тот путь, который сделает из вас чудовище, либо просто погубит.

Я признаться опешил.

— Василий? Во-первых, откуда ты вообще знаешь про договор с Инферно? — Спросил я.

— Я из-за этого семью потерял, — произнес он.

Вот это поворот.

— Ты об этом не рассказывал. Хотя, ты вообще практически ничего не рассказываешь, — хмыкнул я. — И при каких обстоятельствах это произошло? Это как-то связано с Гореловым? Ну, с твоим господином.

— Это не совсем так. На самом деле он не мой господин…. — Василий вдруг осёкся, будто сказал что-то лишнее. — Но об этом никто не знает.

Я навострил уши ожидая продолжения. Но его не последовало.

— Господин Бронин, не подписывайте договор, — взмолился он.

— Ладно, Василий, с этим я как-нибудь разберусь, — покивал я, — а ты лучше расскажи, как жизнь молодая, как учеба тебе дается, а то мы с тобой практически не разговаривали столько времени.

— Да я хорошо учусь, вы бы это знали, если бы посещали занятия, — он скромно улыбнулся. — Я, признаться, уже спешу. У нас через двадцать минут тренировка, боюсь опоздать, а то Армир Ятаганович меня совсем загоняет.

— Тогда я тоже потороплюсь, — произнес я, убирая подуспокоившегося Ардуила и пергамент с дьявольским договором в пространственный карман.

К слову, договор Василий проводил с подозрительным взглядом, будто готовился наброситься на меня и отнять его. Но кто ж ему даст? Надо будет этого парня подробнее расспросить, в каких обстоятельствах он в прежний раз видел такой же договор. Чувствую, что-то здесь неладное таится.

Люблю я все-таки хорошие спарринги.

А спарринговаться с Василием одно удовольствие.

К старшекурсникам меня не подпускают, а кроме Василия мне больше ни с кем не интересно сражаться. Все-таки этот парень умеет удивить. К тому же он изрядно отточил технику. Как оказалось, в моё отсутствие он стал любимчиком Армира Ятагановича, и тот кое-чему его смог научить, да так что без усилений и разгона мне приходилось поднапрячься, чтобы победить Василия в честном поединке, хотя он мой ровесник.

Вот и прекрасно, сфокусируюсь на том, чтобы контролировать свою руку.

Неплохо парень дерётся. У него хорошее будущее. Будет великим воином, как пить дать. Однако из пяти спаррингов он проиграл… пять. Ну, что поделать, опыт не попьешь. И это даже не смотря на то, что с подчинением правой руки у меня были серьёзные трудности. Ну что поделать, в любом случае мне нужно ее разрабатывать, а Василий подходил как нельзя кстати.

Я уже готов был напроситься на шестой спарринг. Но тут мне в голову пришла отчетливая мысль. Посторонняя мысль. Да таким тоном была она сформирована, что у меня мурашки побежали по коже. Сложно сохранять спокойствие, когда с тобой напрямую вдруг заговаривает дьявол, да еще и приносит не самые приятные новости.

— Прости, что я тороплю тебя, архимаг Алексиус, но придется тебе ускориться. Я думал, этот момент не скоро наступит, но, кажется, сюда вот-вот заявится один не в меру любопытный дьяволенок. Я ему, конечно, дам по носу, возможно, и живым не отпущу, но мне понадобится твоя помощь. Мне тоже светиться пока не следует. Так что готовься, скоро тебя ждет хорошая битва.

Каждая женщина знает путь к сердцу мужчины. У каждой женщины этот путь свой.

Кто-то пытается закормить бедолагу до потери пульса. Кто-то мужчину хвалит. Кто-то задаривает подарками.

А кто-то завлекает мужчин похотью…

У бывшей суккубы, а ныне дьяволицы Офелии путь к сердцу всех мужчин был свой.

Лежал он через грудную клетку, сквозь ребра и мягкие ткани. Она оставила широкий след из трупов мужчин разных рас на пути к своему величию. Немало демонов, архидемонов и дьяволов погибли от ее чар и когтей. Про людей и говорить нечего. Даже несколько богов пострадали от её чар.

Пленительные речи, соблазнительные взгляды, волнительные касания, яды, отравленные клинки… В ход шло всё во имя власти. Ну а потом, когда Офелия уже вошла в силу, тогда и границ стало гораздо меньше. Она обрела поистине великую силу, что давала ей безграничную власть над более слабыми.

Однако и ее чары остались прежними.

Главной её силой по-прежнему было очарование. Против которого не мог устоять ни один мужчина и неважно, смертный, бессмертный, демон или бог.

Правда чары позволяли воздействовать лишь на слабейших и на равных ей. Иногда она очаровывала и кого-то посильнее. Но лишь чуть-чуть. На древних дьяволов она не замахивалась, так можно и жизни лишиться.

Выстроив собственное царство из поклонников, она наслаждалась.

Дьяволицу боялись, перед ней пресмыкались, ей предоставляли важнейшую информацию и пытались снискать расположение, потому что понимали, эта чертовка пойдет очень далеко.

— Борель, солнышко, — позвала Офелия своего верного слугу.

В прошлом это был сильнейший архидемон, который семимильными шагами шел к статусу дьявола. Правда бедный Борель споткнулся о чары дьяволицы, которой приглянулся уж очень амбициозный архидемон. И вот не успел Борель оглянуться, как он уже служит верой и правдой хитроумной чертовке. Чары заставляли его думать лишь о госпоже. Вся жизнь его была посвящена тому, чтобы выполнять волю хозяйки. Борель был готов выполнить любую волю Офелии, лишь бы порадовать свою госпожу, а та отпускать своего слугу была не намерена. Она вообще не любила отпускать ничего своего, а если такое и происходило, то помнила о подобных случаях веками и тысячелетиями.