— Скорее всего, еще и напридумывали себе всякого, учитывая, что они из Британии, — поддакнул ему подчиненный.

      — Ладно, это лирика, — большой начальник наслаждался трубкой. — Закрывай дело и отправляй в архив, а этого герра Зигфрида на поводок и пусть работает, раз не знает, что ритуала окончательного отказа не существует, к-колдомедик…

      — Понял, — кивнул берлинец, «на поводок» означало, что теперь колдомедик без разрешения может только лупать глазами на свое начальство. Так сказать, око за око, пусть на себе прочувствует…

      А в далекой стране на востоке занимался рассвет и вместе с ним начинался новый рабочий день. Школа Колдовстворец приняла колдомедицинские артефакты с радостью. Правда, их никто не спрашивал, потому что первый секретарь приказал — все взяли под козырек, включая детей. Служба СКМП вставала на дежурство. Диспетчера обживали свои места, сформированные экипажи бригад занимались в виртуальных классах, а Марина с Виктором бессовестно дрыхли в своем колдомедицинском транспорте, не ожидая никаких сюрпризов от первых дней. Но, видимо, судьба распорядилась иначе.

      — Двадцать седьмая, — громко сообщил артефакт связи. — Ребенок, восемь лет, диспноэ, аритмия, координаты…

      — Работа не ждет, — мгновенно проснувшийся Виктор полез на свое водительское место. — Вот что мы забыли…

      — Водителя, — кивнула с улыбкой Марина. — Ничего, подберем себе кого-нибудь.

      — Так… — разобравшись с координатами, юноша включил маячки. — Три минуты, — предупредил он и транспорт прыгнул вперед.

      Сидевшие в башне, похожей на диспетчерскую башню аэропорта, диспетчера проводили глазами серебристую молнию, мысленно пожелав пока единственной рабочей бригаде удачи. А машина под номером двадцать семь уже выходила в точку вызова. На лесной поляне лежала девочка, судорожно пытавшаяся вдохнуть. Учитывая, что артефакты пока были только у школьников, сам вид девочки на поляне в лесу был необычным.

      — До школы километров триста, — заметила Марина, выходя из транспорта. Девочка, увидев, кто примчался на зов вспыхивавшего багровым артефакта, обреченно закрыла глаза. — Не поняла, — призналась девушка, подходя поближе и накладывая диагностику, после чего кивнула Виктору, подхватившему девочку на руки.

      — Странная аритмия, — заметил юноша, подключая девочку к аппаратуре, которой состояние ребенка совсем не понравилось. — Сейчас скомпенсируем, а дыхание само в норму придет.

      — Сейчас мы успокоимся, — мягко-мягко проговорила Марина, поглаживая девочку по голове. — Ты нам расскажешь, что случилось, и все будет хорошо, да? Оп-па, — произнесла она, что-то нащупав. — Вить, ее за волосы таскали, дай-ка мазь.

      — Судя по отклику, ее не только за волосы таскали, — хмыкнул Виктор, направляя транспорт к школе. Следовало разобраться в том, что произошло. Девочке пока ничего не угрожало. — Я схожу, разберусь, что ли.

      — Сходи, сходи, — согласилась девушка, продолжая гладить расслабившегося ребенка. — Странная реакция… Бьют их там, что ли?

      — Они пугают… Такое большое… Из душа, ка-а-ак! — сообщила засыпающая девочка.

      — Витя, — произнесла Марина в переговорник, стоило напуганной малышке уснуть. — Ребенка боггартом пугали, судя по рассказу. А там, скорее всего, дала выброс.

      — Понял, — коротко ответил юноша, возвращаясь. На такой случай у них были конкретные указания — вызвать служителей закона, которые и будут разбираться в том, кто спустил боггарта на ребенка и почему девочку не хватились.

Часть 25

      Артефакты расползались по миру. Как русским удалось протолкнуть новые артефакты в другие страны, Марина даже не подозревала, ибо им сказали: «не думайте об этом». Почему-то Александр Дмитриевич близко к сердцу принял идею создания и работы такой Службы, не стараясь «отжать и разобрать» машины СКМП, что было бы логично, по крайней мере, с точки зрения Виктора, людям все-таки доверявшему с осторожностью.

      Каждую свободную минуту юные целители посвящали учебе и детям, так как цену ошибки оба знали даже слишком хорошо, но дети были не менее важными, поэтому рабочий день двадцать седьмой бригады оказался даже слишком загруженным. Впрочем, ни Марина, ни Виктор не роптали, просто некогда было им роптать. Казалось бы, когда на работу выйдут еще девять бригад, то станет полегче, но куда там…

      — Двадцать седьмая, — голос диспетчера был веселым и каким-то предвкушающим. — Тахикардия, паника, двое разнополых пациентов, координаты…

      — Берлин, однако, — заметил Виктор, стартуя в указанном направлении. — Придется по старинке, кстати, так что минут двадцать. Диспетчер! Чего веселый такой?

      — Двадцать седьмая, — ответил веселящийся диспетчер. — Судя по положению и истории артефактов — половые эксперименты.

      — Будешь паровозик расцеплять, — хихикнула Марина, вполне представляя себе, до чего доходят юные экспериментаторы, как и наиболее частую проблему во время экспериментов, могущую привести к панике.

      Такую санитарную машину в Берлине видели впервые, а на улицах магической Германии — и подавно. Юные экспериментаторы четырнадцати лет от роду нашлись в переулке, поэтому были расцеплены и уложены на кушетки внутри транспорта. Виктор уже залезал обратно, когда услышал хлопок. Оглянувшись, он увидел мужчину, который использовал в качестве концентратора палочку. Точнее, уже не использовал, так как оказался сквибом. Пожав плечами, Виктор уселся в свой ложемент, и в следующее мгновение транспорт СКМП исчез с улиц города.

      — Что с экспериментаторами делать будем? — поинтересовалась Марина, задумчиво разглядывая разнополых неодетых школьников.

      — Можем в местную клинику сдать, — предложил Виктор. — Можем родителям или вообще — в Дурмстранг.

      — Вот прямо так? — удивилась девушка, с трудом представляя себе реакцию что родителей, что администрации магической школы. — Вы трусы куда дели, неучи?

      — Трансфигурировали, — прошептала чего-то отчаянно боявшаяся пациентка. — В воздух…

      — Оригинально, — согласился юноша. — Ладно… Сейчас остановлюсь, сделаем им чего-нибудь на первое время, а потом разберутся.

      — И успокоительное Наташиным способом, — мило улыбнулась Марина, но в следующий момент ойкнула, схватившись за вместилище интуиции.

      — Что случилось? — поинтересовался Виктор.

      — Как будто по заднице ударило что-то, — призналась девушка. — Странно как… Хм… А если так? — она начала накладывать чары одни за другими, пока наконец не нашла. — Витя, срочно к нам, прыжком.

      — Понял, — кивнул юноша, нажимая клавишу экстренного возврата. — Диспетчер, экстренная госпитализация! — крикнул он в артефакт, бросаясь на помощь жене. В этот момент девочка-пациентка очень тихо всхлипнула и перестала дышать.

      — М-м-мать! — высказался Виктор, приступая к сердечно-легочной реанимации. — Давай зелья.

      — Ага, — кивнула озадаченная Марина, подавая необходимое. Через минуты три девочка снова начала дышать, но состояние ее было очень тяжелым, поэтому транспортировали осторожно, специальным порт-ключом. Вместе с девочкой отправили и мальчика, просто на всякий случай. Как будут объяснять попадание немецких детей в Россию, к счастью, было уже не их проблемой.

      — Значит, говоришь, почувствовала, как будто по попе дали? — поинтересовался Виктор, когда они оба немного пришли в себя.

      — Угу, — кивнула Марина, потерев пятую точку. — Успокоительное в такой ситуации было бы ошибкой, но нас же не должно за ошибки?

      — Должно, не должно, — юноша был все так же задумчив, он вспоминал, что говорила Варвара о своем первом мире. — Видимо, мы особенные…

      — Значит, нельзя ошибаться, — тяжело вздохнула девушка, — ибо, когда больно, я не люблю.

      — Представь себе целителя-мазохиста, — порекомендовал Виктор, отчего Марина ойкнула. — Так что это хорошо, что не любишь. Пойдем, отдохнем, что ли…