— То есть вы отдали своего сына за возможность жить, я правильно вас понял? — поинтересовался Вакушев.

      — Еще неизвестно, какой он там сын, всем известно, что грязнокровки спят со всеми, — скорчив брезгливую… морду, заявил Джеймс. — После ритуала, правда, стала послушной, хоть и безмозглой.

      — После какого ритуала? — спросил товарищ майор.

      — Не помню название, — сообщил ему держащийся за голову мужчина. — Она стала послушной, только объяснять надо точно, что от нее требуется, да и в постели, как кукла, — Рон отметил себе, что нужно спросить целителя, ибо тот никак этот момент не прокомментировал.

      — Что за ребенок найден в вашем доме? — задал Вакушев следующий вопрос.

      — Это эксперимент, — сообщил ему Поттер. — Она десять лет провела в стазисе, хотели посмотреть, не подохнет ли.

      — Родители известны? — борясь с желанием пристрелить это, спросил товарищ майор.

      — Дурслевское отродье! — выплюнул мужчина. — Пока девчонка была у нас, Дурсли и помыслить не могли хорошо относиться к ублюдку.

      Товарищ майор пытался уложить в голове то, что услышал. Поттер и Дамблдор провели ритуал, лишивший воли, над матерью Гарри Поттера, затем похитили ребенка у Дурслей, чтобы… хм… на опыты? В голове не укладывалось. Выйдя из допросной и распорядившись «это» отправить в темницу, Вакушев пошел к целителям, его интересовало мнение специалиста, понимая, что это мнение его не обрадует, и радуясь тому, что отправил Луну к бывшей уже миссис Грейнджер.

      — В теле женщины отсутствует душа, — сообщил ему целитель. — Практически, это голем плоти. Более развернуто могут объяснить Певереллы, но это абсолютно точно не человек. Она может питаться, испражняться, если ей приказать, у нее бьется сердце, но души внутри нет. Управляемость так себе, видимо, работал неопытный некромант. Или человек, изучавший некромантию по книгам.

      — Один вопрос, остающийся открытым — зачем? — вздохнул товарищ майор. — Это же совсем не имеет никакого смысла, разве что…

      — Это же Поттер? — поинтересовался целитель. — Поттеры в родстве с Певереллами, возможно, хотели добраться до знаний рода таким образом.

      — Возможно, — потеряно кивнул Вакушев, в очередной раз поражаясь человеческой подлости. — Благодарю, целитель. Кстати, малышку десять лет держали в стазисе. Что это для нее значит?

      — Это значит, что она должна находиться в магически насыщенных местах, иначе умрет, — ответил ему целитель крепости, отчего товарищ майор тяжело вздохнул, отправившись к молодым людям, «радовать» новостями. Происходящее он не понимал, особенно не понимал, зачем?

Часть 17

      — Понимаешь, мама, мы не можем быть уверенными в том, что ты не вернешься к старому, — майор решил разрубить этот гордиев узел, поэтому вышел на прямой разговор, чтобы решить все раз и навсегда. — Вы были самыми преданными сторонниками Дамблдора, а он оказался… очень плохим человеком.

      — И что ты предлагаешь? — Молли была расстроена именно такой постановкой вопроса, но понимала, что сын прав.

      — Непреложный Обет для тебя и Джинни, — Вакушев протянул составленный гоблинами при консультации слуг, которых слугами отнюдь не считал, текст Обета. Молли вчиталась, улыбнувшись пару раз. Обет был хорош, ничуть не унижая ни ее, ни Джинни, он гарантировал лояльность обеих.

      — Хорошо, — кивнула мама тела. — Я дам тебе этот обет, и Джинни даст. Так будет спокойнее и тебе, и нам.

      Именно после Обета, который успокоил товарища майора, но не унял полностью его паранойю, сейчас все сидели вокруг круглого стола, навевающего воспоминания о сказках про короля Артура, и слушали рассказ Вакушева. Поттерам сделали предложение, от которого Джеймс не стал отказываться, а Лили никто не спрашивал. Она была обязана родить наследника, на этом ее функции заканчивались. Но голема магическим браком не свяжешь, и потому родился бастард.

      — Получается, Джеймса шантажировали? — поинтересовалась Гермиона, пытаясь увидеть что-то хорошее в людях, даже недостойных этого.

      — Нет, — вздохнул Вакушев. — Для получения наследства Джеймс должен был продолжить семейное дело и учиться на артефактора, а он пошел в аврорат, потому денежный краник ему перекрыли. Даже после загадочной смерти родных сейф ему не открылся, а тут была такая возможность…

      — Значит… Лили, — Саша не мог назвать эту женщину мамой. — Она не живет?

      — Живет, почему нет, — хмыкнул Вакушев, понимая лейтенанта. — Считай, резиновая кукла на радиоуправлении.

      — И что теперь с ней делать? — поинтересовался товарищ лейтенант, а Гермиона просто обняла своего Гарри, понимая, какое нелегкое решение ему придется принять.

      — Ты понимаешь, — твердо взглянул майор в глаза младшему по званию, обнимая начавшую всхлипывать Луну. — Ты сам все понимаешь.

      — Мне надо подумать, — вздохнул Саша, после чего ушел со все еще обнимавшей его Гермионой. — Нам всем надо подумать.

      Усевшись в спальне, девушка обнимала своего Гарри, пытаясь прогнать грустные мысли, когда в голову принцессы Морриган пришла идея. Некоторое время девушка ее обдумывала, прервав поцелуи, от которых голова соображать переставала. Гермиона что-то пыталась вспомнить, что-то слышанное давным-давно, но никак не могла ухватить воспоминание за хвостик.

      — Гарри, а что, если Певереллов спросить? — поинтересовалась девушка. — И заодно им Джеймса отдать.

      — Джеймса… Это интересно, — согласился Саша, обняв свою умную невесту. — Хорошо, а о чем их спросить?

      — Ну они же некроманты, — объяснила Гермиона, чувствуя себя расслабленно в объятиях жениха. — Может, могут что-то с душой сделать, если не вернуть, то хоть упокоить так, чтобы… — лейтенант понял, что она хотела ему сказать, почувствовав благодарность. Все-таки что-то в глубине его откликалось на эту женщину, из-за чего логичное решение принять было… сложно.

      — Ну… Пошли тогда, — решился Саша, вставая с их кровати, обрадованная девушка принялась его обнимать, поэтому из комнаты они вышли только спустя четверть часа. В первую очередь они оба отправились к Вакушеву, надо было рассказать старшему по званию о принятом решении.

      Вакушев горячо одобрил это самое решение, так как оно решало множество проблем — от «что делать с недопоттером» до судьбы бывшей Лили. Скелеты споро приволокли Джеймса, смотревшего на них с ужасом, рыжеволосая женщина с ничего не выражавшим лицом пришла сама. Смотреть на нее… Саша тяжело вздохнул, обнимая невесту, чтобы в следующий момент оказаться в крепости Певерелл. Идя в галерею предков этого тела, лейтенант раздумывал о том, как все неожиданно завертелось, а Гермиона думала только о нем. Ей совсем не хотелось думать о чем-то другом, она просто чувствовала, что все происходящее правильно. Наконец перед молодыми людьми открылись двери галереи, показав портреты, особенно чрезвычайно удивленного Игнотуса.

      — Познакомьтесь, — с ноткой брезгливости произнесла девушка. — Джеймс Поттер, предавший сына и уничтоживший душу доверившейся ему супруги.

      — Предатель крови в нашем роду, — сокрушенно произнес чей-то портрет, висевший у самого входа в зал.

      — Отец? — страшно удивился удерживаемый скелетами Джеймс. — А что… Где я?

      — Ты в крепости Певерелл, — устало ответил ему портрет, понимая теперь, отчего внук сменил семью, едва только пройдя грань жизни и смерти. — И я тебе больше не отец.

      — Итак, тело мы заберем, — проговорил Игнотус, глядя на последнего Поттера, как на что-то мерзкое, вылезшее из отхожего места. — Может быть, получим от него потомство без печати… Унесите это в виварий, — скелеты уносили верещавшего Джеймса, пытавшегося давать какие-то обещания, как-то объясниться… — Помойте тут, — приказал Певерелл.

      — Я хотела спросить… — Гермиона помолчала, не зная, как сформулировать то, что пришло ей в голову получасом ранее. — Мама Гарри… Не имеет души, но, может быть, можно что-то сделать, или…. Упокойте ее вы, потому что я не хочу, чтобы он всю жизнь себя за это винил, — она помнила, как стирала память родителям и что это для нее значило. Как это больно и страшно, особенно потом.