— Ну, уже не совсем Драко, — заметила пеленавшая девочку Гермиона. — Навскидку полгода ребенку. Вызывайте маму малышки.

— Это кого? — удивился мальчик. — Нарциссу?

— Ее самую, — коварно улыбнулась девочка. — Порадуется, опять же…

— Думаешь? — спросил Гарри и увидел кивок. — Тогда вызывайте.

Нарцисса Малфой, в девичестве Блэк, была счастлива. Она прыгала от счастья, радуясь доченьке, но внимательно слушала все, что ей рассказывали целители. Малышка была очень похожа на маму, что было заметно всем. А описанный хорек отправился в манор, потому что он теперь игрушка, причем Нарцисса объяснила зверю, что она с ним сделает, если он даже не попытается, нет, просто подумает сделать девочке плохо. Люциус, судя по виду, впечатлился.

Оставив счастливую маму Нарси в Мунго, юные целители с помощью эльфа прыгнули к Лавгудам, чтобы увидеть еще одну счастливую семью. Пандора обнимала плачущую от счастья Луну, а Ксено обещал любимой жене воспитательные меры за ошибку в ритуале, которая едва не убила доченьку. Луна защищала маму от папы, было весело и немного ненормально, что для Лавгудов от нормы не отличалось.

Гермиона сидела и что-то записывала в тетрадку, загадочно улыбаясь. Гарри просто читал Историю Магии, назавтра у них были назначены экзамены СОВ. Как выразилась Гермиона, «вот вам СОВ, и отстаньте».

— Лавгуды счастливы, Малфои счастливы, Волдеморду сократили, Дамблдор на заслуженном отдыхе, — проговорила девочка. — Чего-то я забыла… О, Сириус Блэк!

В окно влетела сова, несущая официального вида пергамент. Спикировав к Гарри, птица была немедленно поймана за лапу, с которой удалили пергамент. Сова ухнула и улетела. Было ли это уханье довольным или нет, Гарри определить не смог — не разбирался он в совиных эмоциях.

— Банк говорит, что Сириус Блэк перевел в мое хранилище что-то около миллиона с пожеланием счастливой жизни, — сообщил Гарри. — Кто это вообще?

— По идее, твой крестный, — девочка вздохнула. — Ну нет так нет.

— Это точно, — кивнул юный целитель. — Не надо нам таких. Нам надо сдать СОВ и в медицинский поступить.

— Да не обязательно нам в медицинский, — вздохнула Гермиона. — Гоблины за такие деньги любой диплом сделают.

— Мы ж от скуки вымрем, — проговорил Гарри. — Давай, а? Ну, экстерном посдаем…

— Ла-а-адно, — протянула девочка. — Договорились.

***

Первое, что почувствовала экзаменационная комиссия, когда в зал вошли двое первокурсников, пожелавших сдать СОВ досрочно, были явно рефлекторно наложенные высшие диагностические чары. Дернулся мастер Тофти, заулыбалась пожилая дама…

— И какие впечатления? — поинтересовалась дама у молодых людей.

— Артрит мы починим, — сообщила Гермиона. — Почки тоже, это небольшая проблема. Гарри?

— А что Гарри? — улыбнулся мальчик. — Старость — штука сложная, но лет десять скинете.

— Целители, — констатировал мастер Тофти. — Поттеры?

— Поттеры, — кивнула девочка. — Ну что, будем лечиться?

На этом экзамены были практически закончены, потому что смысла в них не было совершенно. Экзамены закончились, началось лечение, прошедшее довольно быстро, юные целители справились часа за два, после чего им пожелали всего хорошего и больших успехов.

— Так я не понял, мы сдали или не сдали? — поинтересовался Гарри потом.

— Через неделю узнаем, — хмыкнула Гермиона. — А пока берем Мэнди, родителей и валим на курорт.

— Отдыхать будем? — спросил мальчик. — Это правильно. Море, песок, пляж и никакой медицины.

— Первый же взвоешь, — улыбнулась любимая девочка юного целителя.

— Да, «скорая» — это навсегда, — вздохнул Гарри.

Самолет уносил семью к морю, а в Британии оставались счастливые и не очень маги. Гермиона радовалась тому, что теперь не будет всяких темных лордов и гибели детей, описанных в тех книжках, которые она читала между дежурствами, не будет и того, о чем она писала. Будет какой-то другой мир, в котором ей с Гарри предстоит жить и радоваться.

А Гарри думал о Гермионе. Он часто о ней думал, потому что эта девочка была самой важной в его жизни. Даже важнее медицины, драйва «скорой» и того счастья, которое испытывает врач, когда получилось. Самолет летел над морем, и люди в нем улыбались, предвкушая отдых.

***

— Спасите! Помогите кто-нибудь! — над пустынным пляжем разносился отчаянный женский крик.

Была глубокая ночь, когда этот крик поднял юных целителей с постели. Не рассуждая, подхватив укладку, они метнулись на крик. Коленопреклоненную фигуру юные целители заметили издали. На песке лежал маленький ребенок, над которым громко рыдала женщина.

Ничего не спрашивая, Гарри развернул укладку, а женщина вдруг замолчала, с надеждой глядя на этих двух детей, что примчались к ней на зов в одном белье. Быстро определив корень проблем, Гарри наложил чары, сейчас совершенно не думая о Статуте — он сражался за жизнь ребенка. Гермиона, все поняв, слушала сердце малыша.

— Четыре года, захлебнулся, — целительница готовилась к интубации. — Энервейт.

— Есть пульс, — замелил Гарри. — Может, и так вытянем, уколи его.

Укол, АМБУ, и вот уже мальчик дышит, дышит сам. Не очень хорошо, но дышит. Он получает зелья, уколы… Гарри это называет «комбинированная терапия». И дышит.

— Стабилизация, — вздохнула девочка. — Теперь ему надо полежать, кстати, он не совсем человек.

— Спасибо, целители, — заплакала женщина.

— В больницу его доставьте, — посоветовала Гермиона, пока Гарри складывал сумку.

— Да, конечно, — вздохнула женщина и, развернув вдруг два белоснежных крыла, поднялась в воздух, бережно держа мальчика в руках.

— Это кто был? — удивился целитель.

— Потом в бестиарии посмотришь, — девочка сладко зевнула. — Пошли досыпать.

— Угу, пошли, — согласился Гарри. Но уйти им не дали.

— Привет, — перед ними появилась сияющая маленькая девочка.

— Привет, малышка, — Гермиона улыбнулась ребенку.

— Вы сейчас пойдете спать, но я хочу вам что-то сказать, — хитрое выражение лица Тринадцатой заставило Гарри несколько напрячься.

— Что, маленькая? — очень ласково спросила юная целительница. — Иди на ручки.

— Я хочу, чтобы вы были всегда, — тихо произнесла маленькая девочка, устроившись в руках Гермионы. — Даже когда вырастете. Можно, вы будете всегда? — она тихо всхлипнула.

— Люди приходят и уходят, малышка, — улыбнулась ей Гермиона. — Таков закон природы.

— Я здесь закон, — насупилась Тринадцатая. — И я хочу, чтобы вы были всегда, поэтому вы будете, пусть даже за это и надают, но главное, чтобы вы были…

— Ох, маленькая ты моя, — вздохнула юная целительница, качая малышку на руках. Малышку, что тянулась к ласке и купалась в свете души Гермионы.

Перед Гермионой появилась девушка в сияющих одеждах. Она внимательно посмотрела на целительницу, потом вздохнула, потерла попу и сказала:

— Хорошо, Тринадцатая, будь по-твоему.

И все исчезло, будто бы было сном. Но к Гермионе часто приходила маленькая сияющая девочка, чтобы погреться в тепле ее души. Приходила, когда никто не видел, ну, кроме Гарри, конечно.

Встретив профессора Снейпа совершенно в неожиданном месте, Гермиона решилась. Она совершенно не ожидала встретить его здесь, во Франции, поэтому, наверное, от неожиданности задала вопрос, который ее давно мучил.

— Простите, профессор, можно вам задать личный вопрос?

— Задавайте, — улыбнулся Северус. Это было так необычно — увидеть, как Северус Снейп улыбается.

— Я слышала, многие были уверены, что вы влюблены в Лили Эванс и Патронус у вас лань, но… — не зная, как сформулировать вопрос, Гермиона замолчала.

— Так было нужно, чтобы все думали, — вздохнул профессор. — Любил я совсем другую девушку, мою Лиру.

— Ее как других…? — осторожно спросила целительница.

Возможно, Северус устал носить это в себе, возможно, по другой причине, но он заговорил, исповедуясь совсем юной целительнице, и от этого на душе становилось легче. Северус рассказывал о том, какой была его Лира, как она говорила, как смеялась, как они признались друг другу и клялись не расставаться. Постаревший душой профессор рассказывал и плакал. Он говорил, какой отважной была Лира, как любила и как погибла.