— А если бы я попросил у них рыбы, поесть?

— Всё равно это незаконно.

— А наказание?

— Смерть. Ты сначала попросишь рыбу, потом разжечь костёр, потом построить тебе дом. Добыть самородок со дна. Ты не заметишь, как продашь душу и наш мир этим тварям.

— То есть даже первый шаг, рыба, уже запрещён?

— У преступления нет полутонов. Попросил рыбу, тебя казнят. Мне жаль, отступник, но это так.

— А я рад.

— Тебе не вырваться из пут инквизиции. Ясно, что тот брат, посланный Орденом, чтобы устранить тебя, убит тобой. Не удивительно, мы же имеем дело со злом, с тобой. Мне снова удастся передать магическую весть, и они придут опять. И опять.

— Да как скажешь.

— Тебе остаётся только убить меня.

— Нет. Ты останешься тут. И правила простые. Ты можешь общаться с элементалями, тут для них особое место, они лучше слышат мысли, да и вслух произнесённые слова.

Я повернулся к озеру.

— О, великий дух воды! Даруй мне рыбу.

Из воды выкинуло здоровенную рыбёху. Самое жуткое, что гладь воды оставалась при этом ровной и не дала всплеска. Элементаль на мою шутку не отреагировал и не появился.

— Ты остаёшься тут, старик. Захочешь жрать, попросишь рыбу. Пить — вот тебе вода. Тепло, вот там участок выхода лавы. Каждую секунду ты дышишь воздухом, что принёс сюда элементаль воздуха. Ты принимаешь их дары и общаешься с ними. Они знают, кто ты такой, что ты хочешь их смерти. Но они считают, что тут ты при всём желании не способен им навредить. К тому же тут естественное магическое поглощение из-за переплетения энергий элементалей. Проще говоря, магия тут, кроме дозволенной ими, не сработает. И ты каждый день будешь просить у них рыбу и пить их воду.

— Как ты смеешь сомневаться во мне⁈ Да я…

Я не дослушал. Активировал Шило и свинтил.

Усталость давила на плечи… Мне жутко хочется спать. Сегодня, так уж вышло, всё-таки лягу в пещере.

Утром я чувствовал себя так, будто вчера разгрузил вагон с углём.

Поэтому брёл пешком по городу Николай, никуда конкретно не направляясь и пытался прийти в себя.

— Как ваши дела, Игорь Васильевич? — заместитель градоначальника вышагивал без своего начальника, моего братца Филиппа, а вёл под руку дочь.

Из этого я предположил, что у них сегодня выходной.

Вообще мне нравилось, как Бульдог и Филипп сработались.

Как я и предполагал, точнее, опасался, Филипп совершенно не умел приказывать и требовать от людей. Молодой, зелёный пацан также не внушал уважения матёрым торговцам, которые сами по себе были похожи на разбойников. Работяги, приезжие всех национальностей, бригадиры и просто граждане ни в хрен бы его и его слова не ставили бы, если бы за его спиной не стоял, как гора мышц и гнева, мало знакомый с гуманностью Бульдог.

Местные, а многие тут были из Бийска, итак его знали. И знали, что количество людей, которых он запросто избил и покалечил в порту, перевалило за полсотни, не считая ещё более раннее участие в местных аналогах боёв без правил.

Что характерно, сам он не был серьёзно судим, во всяком случае, не сидел и разбоем не занимался.

А вот выбиванием долгов с причинением насилия и угроз — запросто.

Сейчас, когда он стоял за спиной Филиппа, все делали донельзя вежливый вид и слушались приказов комбинированной городской администрации.

И понимали, что если сегодня ты не слушаешь вежливого Филиппа, то завтра считаешь сколько зубов осталось в черепе.

В общем, народ был не глуп и намёк понимал. Дела двигались, администрация работала, город развивался.

— Здравствуйте, Аркадий Ефимович. Да… Вроде ничего. С дочкой гуляю. В район порта идём.

— Разрешите составить вам компанию?

Физически стена города была не гигантским прямоугольником, она была прямоугольником, в котором отдельно выдавлен большой квадратный кусок, район порта и рынка.

Я, когда закладывал контуры города и мне бы на тот момент не помешала такая светлая голова, как Михаил Иванов, то прикинул, что для порта, который будет совмещён с рынком, то есть буквально портовая зона, потом склады, потом обширный рынок, потребуются участок размером полкилометра на километр.

По моим прикидкам, площадь Чёрного рынка меньше.

Надеюсь, этого хватит, потому что расширить потом будет никак нельзя. Но эта зона отделена от города той же стеной.

Расчёт был такой же, как в средневековье, когда под торговый «город» создавали отдельную зону, и вторжение оттуда, потому что под видом торговцев могли проникнуть и откровенно враги, было затруднено.

— Как здоровье дочери?

— Вашими хлопотами, хорошо. И климат в Николае, тьфу-тьфу, оказался удивительно тёплым и приятным.

— Не знаете, как там работа банка?

— Вчера повесили табличку «Государственный банк Южного Алтая». А вообще, Ильяс на что-то там ругался. Но я для себя понял, что от нас с Филиппом ему ничего не надо.

— Уже хлеб. Игорь Васильевич, скажи пожалуйста, а ты не знаешь, кто занимается… — я покосился на дочь.

Нас обоих устраивало что она считает отца порядочным человеком, а не костоломом и бывшим бойцом, который участвовал в подпольных боях.

— Да-да? У меня есть большой список всех жителей города. Хотя бы парой строк знаю про всех. Конечно, каждый день кто-то прибывает…

— Ого. Тотальный контроль численности населения. Я хотел спросить про… логистов. Тех, кто возит…

— Речные торговцы?

— Воздушные.

— Контраба… — он покосился на дочь. — Международные торговцы?

— Папочка, я знаю слово контрабандист. Витька-сосед хвалился, что его дядя контрабандист и трижды был в Китае.

— На киче он три раза был, — скептически проворчал Игорь Васильевич, который в этом момент был всё же старым Бульдогом.

— Вы знаете, юная леди, что в нашем городе своё законодательство, у нас нет контрабандистов. У нас есть вольные торговцы, которые возят грузы из одной большой страны в другую.

— Жаль. Контрабандист звучит очень красиво.

— У нас есть другое красивое слово, — задумчиво ответил я, поскольку мы притормозили, чтобы пропустить взвод подчинённых де Жерса. — Франтирёры. Означает местных воинов, что защищают родную землю.

— Франти… Я попробую выучить.

— А чего это они? — обратился я к Бульдогу.

— Морской десант. Де Жерс сказал, что есть лагерь ногайцев, чуть ли не последний, они между скал засели, с суши не подойти, туда одна щель ведёт, ни туннелей, ничего. Так он хочет высадить группу за их спиной. А у той щели уже засада есть. Кругом обложить, для этого с торговцами договорился, они наших отвезут.

— Это хорошо, что они такие лояльные. Так что насчёт воздушных торговцев, есть связи?

— Никого конкретного я не знаю, врать не буду. Они же все не из Бисйка. Но есть Митяй, который держит аэропорт подскока. Он их знает. Само собой, там заправляют свои… группировки, скажем так. Главари свои, национальные группы.

— А кто возит? Китайцы?

— Китайцы из Гонконга. На английском шпарят. Немцы возят. Ну и наши, но только они все москвичи.

— Мне бы с кем-то из лидеров поговорить.

— По поводу чего? Что, снабжение по реке не справляется?

— Нет. Они не используют наш аэропорт. Понимаешь, порт, железнодорожный узел, аэропорт и всё такое — это сам по себе способ заработка.

— Да, Митяй только на этом и живёт.

— А можешь попросить Митяя этого приехать? Я с ним пообщаюсь. У него где аэропорт?

— Южнее Бийска, в тайге.

— Хочу с ним поговорить насчёт концессии.

— Что такое концессия?

— Хочешь, вместе пообщаемся. Там и расскажу.

Прибытие первого автомобиля, кстати, это была штабная машина Дмитрия Чуя, в город Николай получилось скомканным.

До этого все незатейливо рассекали на мотоциклах, а как прибыло авто, так в порту собралась толпа, посмотреть.

Так, будто машина — это слонозебра и её никто из присутствующих никогда не видел.