— Это что-то значит? — поинтересовался Виктор.

— Витя, — прошептала женщина, бросаясь в его объятия.

— Да, Верочка, видишь, — он вздохнул, — померли мы. Правда, я ожидал тоннель, а тут пока вокзал.

— Ты же фантастику читаешь? — поинтересовалась она.

— Угу, а ты ее пишешь, я помню, — мужчина улыбнулся, поцеловав свою Веру.

— В общем, призрачный вокзал — это симптом, — сообщила ему женщина. — Причем симптом страшненькой детской сказки.

— Надеюсь, не братья Гримм? — спросил Виктор.

— Где-то близко, — хихикнула Вера.

— Здравствуйте, — услышали они и повернулись, чтобы увидеть высокую женщину в черном.

— Здравствуйте, — поздоровались врачи.

— Вы, видимо, местная Смерть? — поинтересовалась Вера.

— Да, — кивнула женщина в черном, соглашаясь. — Вы здесь не просто так.

— Да мы уже догадались, — вздохнул реаниматолог. — Куда нас?

— В одном из миров погибли двое важных для мира детей, — начала рассказ Смерть. — Вы замените их. У вас будет магия и язык. Возможно, базовая память, но я не уверена. Вы мой первый опыт такого рода.

— А что за мир? — поинтересовалась Вера.

— Ты правильно поняла, — ответила Смерть. — Но в этом мире есть свои законы.

Она долго рассказывала им о правилах и законах этого мира, особенно тех, что касаются их двоих. Законов, касающихся целителей, признанных магией. Возможности, ограничения, о самой магии… Смерть увлеклась и говорила о том, что те, в кого попадут Вера и Витя — важные, возможно, ключевые фигуры, поэтому она на них очень надеется. А потом рядом с ней возникла маленькая светящаяся девочка лет пяти, наверное.

— Здравствуйте, меня зовут «горе мое» или «чудо мое», — сказала девочка. — Зависит от того, меня хвалят или будет по попе. А вообще я — Тринадцатая. Лия сказала, что нужно приглядеть, потому что она на практике и не может. Так что я буду приглядывать, хорошо? — девочка исчезла.

— Эх, — тяжело вдохнула Смерть.

— Это кто был? — удивился Виктор.

— Это демиург, — пояснила женщина в черном. — Только маленькая еще, ребенок, значит. Она может тут все с ног на голову перевернуть, но, надеюсь, не будет. В общем, идите и будьте счастливы. Чем я хуже коллеги, в конце концов?

Все завертелось, потемнело… Витя почувствовал боль. Открыв глаза, он обозрел чулан и окровавленный гвоздь, который, по-видимому, и убил того, в ком он оказался. Решив проверить слова Смерти, не отходя от кассы, Виктор быстро проговорил клятву, которую давал когда-то давно: «Получая высокое звание врача и приступая к врачебной деятельности, я торжественно клянусь…». Смерть же сказала, что можно любую клятву, так почему бы и не эту? Стоило ему закончить говорить, как что-то вспыхнуло, осветив помещение, а на его пальце появилось кольцо в виде перстня. «Хм, пока не обманула Смерть, ну что же, посмотрим», — подумал он, толкая дверь чулана.

***

Девочка чувствовала головокружение. Она лежала на полу в… судя по всему, в туалете. Вера медленно привыкала к идее, что ей сейчас десять лет, ее зовут Гермиона Грейнджер, находится она, слава Асклепию, дома, от чего закончилась — непонятно. Поднявшись, девочка подтянула трусы, сообразив, что недавно могла пережить эмоциональный стресс, судя по состоянию ягодичных мышц. Хмыкнув, она вымыла руки и вышла из туалета.

— Дочь, иди кушать, — раздался голос матери девочки.

Ориентируясь по остаткам памяти ребенка, девочка вышла на кухню и уселась за стол. Взяв кусок хлеба, Вера… то есть Гермиона уже начала трапезничать, одновременно обдумывая ситуацию. Насколько она помнила, на дворе был 90-й год, начало сентября, но вот подробности сегодняшнего дня выветрились из головы.

— Доченька, ты так и не рассказала, что сегодня было в школе, — очень мягко сообщила мама.

— Не помню, — честно ответила девочка. — После синкопе[1] не удивительно. Судя по состоянию ягодичных мышц, их недавно массировали ударным методом. Если это были не вы, значит, сюрприз был получен в школе.

— Но, доченька, — попыталась переварить информацию мама девочки. — Девочек бить запрещено.

— И кого это когда останавливало? — приподняла бровь мирно жующая дочь.

— Хм… Тоже верно, — вздохнула мама. — Тебя не затруднит продемонстрировать маме тыл?

— Сейчас доем и покажу филей, — кивнула девочка. — Хорошо бы узнать, кто это там такой умный. И меня проверить на тему кардиологии.

— Как-то у тебя речь изменилась, — задумчиво протянула мама.

— Считаешь, подменили? — заинтересовалась Гермиона.

— Да нет, пожалуй, — вздохнула женщина. — Может, так на психике отразилось… Доела?

— Угу, — кивнула девочка, встала и развернулась, спуская белье. — На, разглядывай.

— Да, пожалуй, — кивнула мама. — Иди, учись, а мне тут позвонить нужно…

Гермиона меланхолично кивнула и двинулась к себе в комнату, решив, что надо бы и самой посмотреть, чем ее там. Через час в комнату вошла мама взглянуть на дочь, которая уже сделала уроки, отметив, что почерк у нее стал больше врачебным, ну да не ее проблемы.

— Со школой разберется папа, — проинформировала Гермиону мама. — Ты хотела что-то спросить?

— Экстернат у нас водится? — лаконично поинтересовалась девочка. — А то я же их на препараты[2] разберу, если даже просто близко подойдут. Они мой мускулюс глютеус[3] в кошмарах вспоминать будут.

— Ничего себе, что из тебя полезло, — рассмеялась женщина. — Стоило один раз по попе получить.

— Не советую повторять, — Гермиона насупилась. — А то могут быть различные последствия. Кстати, если мне завтра в школу, секатор у нас найдется?

— Секатор? — удивилась мама. — А тебе зачем?

— Пенэктомию[4] делать буду, — объяснила милая девочка.

— Хм… А сходи-ка погуляй, — решила мама, поняв, что ребенок как-то странно себя ведет.

— Я бы к кардиологу погуляла, — вздохнула девочка. — Но хорошо, раз ты настаиваешь, схожу.

Гермиона переоделась и вышла на улицу. Факт получения остановки[5] от эмоционалки[6] ей совершенно не нравился. Для детей вообще не очень характерно умирать от того, что надавали по альтернативному вместилищу разума, пусть даже и впервые в жизни. Вера не помнила, насколько вероятен ОКС[7] в стрессовом варианте в таком возрасте, все-таки немного не ее тема. «Эх, Витенька, где же ты…» — с тоской подумала девочка, прогуливаясь по улицам городка. Сердце вело себя хорошо, что было не совсем обычно. Впрочем, где-то она о таком слышала…

«Эх, Витенька, увидимся ли…» — всхлипнула медленно идущая по тротуару девочка.

Зеленоглазый мальчик спокойно смотрел на толстого мужчину, который явно хотел горя. Помня о том, что осознанный вред причинять нельзя, мальчик спокойно стоял и ждал действий этого… «Хомяк-переросток», — оценил мальчик объем щек мужчины с ожирением третьей степени.

— Пошел обратно в чулан, урод! — закричал толстяк, на что Гарри, так теперь звали Витю, с интересом наклонил голову набок. Новые возможности надо было протестировать.

— Добрый день, — поздоровался мальчик, повернулся спиной и начал движение в сторону кухни. Сзади что-то хлопнуло и жалобно запищало.

Гарри обернулся и увидел позади себя очень, просто чрезвычайно толстого хомяка. «Действительно, защищает», — удивился мальчик, после чего прошел на кухню с целью найти чего-нибудь поесть. Найденное за пищу признано не было, просто по жирности, поэтому Гарри обследовал холодильник и полки. Продуктов хватало, и, прикинув, что можно сготовить, реаниматолог занялся привычным делом. Живя в гордом одиночестве, не уметь готовить может только самоубийца.

Через час Гарри выключил огонь под кастрюлей варева, имеющего узнаваемый красный оттенок. «Назовем это борщом, — решил мальчик, наливая в тарелку достаточно густой суп. — Ложка не стоит, но тоже неплохо», — оценил он качество, довольно быстро смолотив тарелку. Было вкусно, хотя и несколько непривычно — из-за отсутствия привычных специй.

На кухню выдвинулась сирена. По крайней мере, сначала вошел визг, потом худая женщина, с лицом класса «я столько не выпью», по мнению Вити, который уже Гарри.