— Что… — голос говорившего каторжанина предательски дрогнул. — Кех, кхе… Что это Вас, если память не подводит, Аркадий Ефимович, привело в наши дикие края?

— Да я вот сидел как-то, пил чай и подумалось мне… Может, Вам податься некуда? Может, работа нужна?

— Я слыхал… — бросив быстрый взгляд на остальных, протянул молодой парнишка из шайки. — Слухи бродят, что Вы остальных-то наших того… убили.

— Врут. Они служат казаками в Южном Алтае. Добровольно. А кто не захотел — убрался на все четыре стороны.

— И Вы нас тоже того… Хотите в казаки пригласить?

— Нет, такого предложения у меня для вас нет.

— А какое есть?

— Есть одно горячее предложение, есть… готовы выслушать?

— А мы, — подал голос первый говоривший, с рыжей бородой, — Аркадий Ефимович, никуда не торопимся. Нам хотелось бы для начала разговора одну неопределённость устранить. Так сказать, сгладить.

— Какую? — невинно спросил я.

— Держите ли Вы на нас зло за то, что мы… Вопреки нашей воле и следуя злому приказу своего тогдашнего господина, который был нам не по нутру, сами-то мы невинные овечки… Дык вот, пару раз, грешным делом, в Вашу сторону… ненароком, того… стреляли?

— Было дело и не раз, — уточнил я. — Хорошо, давайте расставим все точки над «И».

— Получится «Й»? — блеснул логикой молодой член шайки.

— Получится, — буркнул я, — Так вот. Если коротко, то мне плевать. Что было, то прошло. Где-то в глубине души осадочек остался, куда без этого. Но я определённо пришёл не убивать вас, не арестовывать… Да и кто я такой, чтобы это делать? А если бы малодушно захотел отомстить, то нанял бы головорезов, которые напластали бы вас крупными ломтями и всё.

— Мир? — спросил рыжебородый, переварив сказанное.

— Мир.

— Прямо от сердца отлегло, — неискренне изобразил радость он. — Так чего же Вы, граф, теперь хотите от несчастных горемычных скитальцев?

— Я же говорю. Работа есть по вашему профилю.

— По какому-такому «филю»? — не понял парнишка, но на него шикнули «коллеги».

— По лихому делу.

— Гробануть надо кого-то? — предположил крепкий с парным шрамом на лице бандит.

— Не совсем.

Я достал из своей сумки первый и весьма дорогой портальный свиток, положил на стол, прямо на карты.

— Это портальный свиток, он перенесёт вас в столь любимую вами Степь, а конкретно в городок с названием Семей. Там, чуть восточнее городка, в десяти километрах, есть место под названием Удол. Запомните или записать?

— Пока ничего не понятно.

— Сейчас будет понятнее, — я аккуратно поставил на стол рюкзак. — Тут двухкомпонентная взрывчатка. В Удоле есть склад или даже склады. Очень большие и наверняка охраняемые. Выберете самое большое строение и закинете туда рюкзак, предварительно выдернув вот этот шнур. Через сорок секунд рванёт первый заряд, он раскидает второй компонент.

— Что ещё за второй компонент?

— Нечто вроде термита, он даст запредельно высокую температуру, по сути, очень долгий пятнадцатиметровый факел. Три сгустка в бомбе, три факела. Первый компонент даст много дыма. Второй добавит. Полыхнёт так, что гореть станет даже бетон. В складе должны быть вещи и товары, которые горят.

— Вы говорите, если я правильно понял, про поджог? — задумчиво почесал за ухом рыжебородый.

— Я говорю, приятель, про самый большой поджог, который возможен в Степи. Я говорю про диверсию. Я говорю про преступление, за которым если вас застигнут, то разорвут лошадьми на части. И вот…

— Что?

— Второй свиток, — я положил артефакт на стол. — Активируется, только если сдетонирует бомба. При помощи второго вы вернётесь. Но не сюда, само собой, а попадёте в город, где я предложу вам работу. Эта диверсия — вступительный экзамен. Без него даже не приходите, сразу же утоплю в реке. Кроме того, за выполнение диверсии вам положено будет по тысяче рублей.

— Деньги вперёд, — предвкушающе выпятил челюсть молодой член шайки.

— Нет. Ни копейки. Можете вообще выкинуть бомбу и забыть мой приход. Но те из вас, кто провернут диверсию, станут членами моей разведки, я обучу их на диверсантов.

— Нам это всё зачем?

— Вам это даёт осязаемое будущее, где вы станете заниматься тем, чем уже занимаетесь, лихими делами, но считаясь при этом почтенными героическими гражданами под моим началом.

— Вьюрковский нам что-то похожее уже обещал.

— У Вьюрковского не было своего города, а у меня есть. К тому же я молод и, в отличие от Амвросия Дмитриевича, дружу с имперским правительством. Выбор в любом случае за вами. Вы плохие люди. Попробуйте использовать сей факт. И вы станете актом войны.

Я занял самый верхний кабинет в своём странном здании, построенном элементалем, в моём городе в каганате.

С той стороны, что была повернута к реке, самый верхний и самый при этом правый, максимально далекий от лестницы. По правде, я дошёл туда один раз, всё же на седьмой этаж топать лень.

Площадь кабинета была громадной, метров пятьсот, мне хватало пятнадцати, где я поставил купленные на Чёрном рынке не новые дубовый стол и кресло, которые были сориентированы к оконному проёму.

Место неуютное, необжитое, единственный плюс — хрен кто побеспокоит и хороший вид на долину, на мои земли и реку.

Река, как мне кажется, стала шире. Или это просто такой ракурс? Надо Олега спросить, он у меня временно специализируется на созерцании за природой.

Утро. Птицы поют, ветра почти нет, спасибо воздушному элементалю.

Сидя за столом, я ещё раз неспешно прочёл доклад по вольфраму.

Выписал себе номера телефонов, но набрал не их, а, словно оттягивая неизбежное, командира отряда единорогов.

— Доброе утро!

— Доброе утро, господин министр. Состояние дел штатное, личный состав на тренировках, боец Фальцет потянул связки, доставлен в гражданский госпиталь.

— Ну, это… Пусть выздоравливает. Слушай, по информатору тому…

— Ещё вопрос ему поставить?

— Спроси его, он умеет информацию только кусками доставать или ещё и анализировать способен?

— Я запишу, чтобы точно воспроизвести вопрос.

— Ну, давай. Скажи ему, что мне в посольство нужен аналитик по Степи, этакий скрупулёзный и вдумчивый человек, способный собирать и раскладывать по полочкам кучу информации. Потянет он такое или он больше по схеме — отдельный факт узнал, денюжку за него получил и в норку?

— Я понял, давить не буду, поговорю лично, дам возможность выбора. В любом случае понятно, что он сейчас сидит без работы и без денег, отсюда такой интерес.

— А он в розыске в империи? Чего эта светлая голова в Кустовом делает?

— Эта светлая голова работала на какой-то мелкой, но ответственной должности у Орлова, того самого, который министр и что-то там здорово напутала, до такой степени, что по нему возбуждено уголовное дело по статье халатность, а министр обещал ему перед каторгой лично морду начистить.

— Это он сам рассказал?

Майор усмехнулся, но отвечать не стал. Понятно, это уже результат работы единорогов как правоохранительного органа, проверки криминального прошлого и настоящего людей.

— А может, тебе самому нравится идея, чтобы он в расположении отряда не ошивался, вот ты под него и копнул? — предположил я.

— Да, врать не стану, мне больше понравится, если он станет работать в посольстве, а нам помогать по совместительству, а ещё лучше, на добровольных началах. Я всё ещё придерживаюсь точки зрения, что внутри расположения будут одни единороги. Исключение — тот мелкий шустрый стрелок, как его, Кабыр. Его бы я принял в отряд без разговоров.

— Я бы тоже. Ладно, ты поговори, пусть он сам созреет, может мы тут планы городим, а ему это всё на хер не надо.

— Принял.

— Конец связи.

…

Я в раздумьях побарабанил пальцами по гулко звучащей столешнице, потом решительно набрал длинный номер.

Это был директор Тырныаузского опытного разреза, акционированного и самого молодого предприятия из списка.