— Артур, у нас тяжело пострадала Джинни, это для тебя что-то значит? Почему ты вместо того, чтобы отвести доченьку в Мунго, намерился отправиться в Египет?

Ответа Артура история не сохранила, зато в Мунго он был доставлен с диагнозом: «сотрясение черепа». Когда дежурный целитель выслушал Молли, он пожал плечами и подтвердил диагноз именно в такой форме, с улыбкой поинтересовавшись, не сильно ли ушиблась об Артура сковородка.

Весть об аресте Амбридж и предотвращении побега Блэка доставила сова. Катя с большим интересом прочитала статью, в которой пелись дифирамбы ДМП и Министру, хмыкнула, передавая газету Вике, после чего вернулась к Джинни. Рыжая девочка играла с кубиками, заставляя Катю переживать из-за слишком сильного отката по возрасту.

— Джинни, а что случилось в школе, кто тебя так напугал? — осторожно поинтересовалась товарищ капитан, но рыжая девочка лишь заплакала.

— Реакции у нее специфические, — проговорила Вика, читая газету. — А меня, похоже, не убьют.

— Ну, или режиссер что-то другое придумает, — пожала плечами Катя. — Слишком упорно тебя пытаются…

— Вот и мне странно, — Виктория Викторовна сладко потянулась. — Слишком это как-то… Есть тысяча способов зачистить, почему именно так?

— Это мы так просто не выясним, — вздохнула товарищ капитан. — Как бы ребенка разговорить?

— Это был Том, — вдруг сообщила им Джинни. — Он был у меня в голове и показывал картинки… Такие… С голыми мальчиками и девочками… И показывал, что со мной сделает…

— И психика поплыла, как на насилие, — кивнула Вика. — Ребенок же, вот и не выдержала. Хотя от шестнадцатилетнего пацана я таких знаний не ожидала, учитывая эпоху, в которую он жил.

— Это мог быть и не он, — заметила Катя, обнимая Джинни. Рыженькой очень нравилось, когда ее обнимают и гладят. Да им всем нравилось, потому что они были еще детьми.

— Хорошо, что бега за Блэком не будет, — облегченно выдохнула товарищ старший лейтенант. — Как там наши мальчики, интересно…

— Или мастерят чего-нибудь, или бьют кого-нибудь, — задумчиво произнесла Екатерина Александровна, поглаживая Джинни и Вику попеременно, на что обе реагировали примерно одинаково. — Как там твоя спина?

— Уже не болит совсем, показать? — спросила Вика, после сегодняшнего утра уже совсем забывшая о боли. Правда, о том, что с ней сделали, она помнила очень хорошо.

— Как вы тут, девочки? — улыбнулся вошедший в комнату Ксено, которого никто не боялся, даже Джинни.

— Мы хорошо, — радостно улыбнулась Катя папе. — Спасибо за дементоров и Блэка.

— Догадалась, да? — хмыкнул мистер Лавгуд. — У Грейнджеров стоял чернейший артефакт, поэтому Грейнджеры отправлены на лечение, на материке им помогут.

— Я их боюсь, — призналась товарищ старший лейтенант. — Не прогоняйте меня, пожалуйста.

— Я от дочерей не отказываюсь, — Ксено обнял девочку, счастливо пискнувшую от этого.

— Кать, почему я так реагирую, как маленькая? — спросила Вика, когда папа вышел.

— Ты в той жизни этого не знала, вот поэтому, — грустно улыбнулась Катя. — Так, где эти охламоны летучемышиные?

Невилл старался экономить зелье как мог, но все равно оно ему было нужно почти каждый день. Головные боли, бессонница и кошмары стали его постоянными спутниками. Казалось стоит закрыть глаза и перед глазами встает квиддичное поле полное Пожирателей, дементоров, оборотней… Грустная улыбка все понявшего Поттера, надеявшегося купить жизнь хотя бы малышей своею. Поттера, которому просто незачем было жить, знать бы заранее… Но сейчас же есть время, можно объяснить этим двоим, что они друг без друга даже не живут! Можно же? Поймут ли?

А еще заносчивый Драко. Как не любил его Невилл в самом начале, и как все изменилось потом. Белобрысого изменила Астория, маленькая девочка сделала из засранца человека. Жаль, что прожила так недолго… Перкс, Турпин, Мун… Все они вставали перед глазами мальчика. Их растерзанные тела, лица, на которых навечно застыли ужас и боль. Каждую ночь, стоило только закрыть глаза. Иногда Невилл чувствовал, что сходит с ума. Газеты принесли весть о предотвращении побега Блэка и аресте Розовой Жабы, эта новость выбила Невилла из равновесия. Неужели он вернулся не один, и кто-то сумел убедить родных? Неужели кому-то поверили, и они отныне не одни?

Эта надежда помогала жить, с нею отступали картины прошлого. Невилл уцепился за надежду, как за спасательный круг, выныривая из кошмаров, выплывая из постоянной боли, находя в себе силы немного поспать. А до Августы начало медленно доходить, что с внуком что-то не то, но убедить его отправиться даже в Мунго было невозможно, разве что связать. Однако женщина понимала, что после такого внука она потеряет. Попросив двоюродного деда ребенка поговорить с ним, Августа совсем не ожидала какого-то результата, не ожидал его и «дядя Элджи», в ответ на душеспасительную сентенцию получивший очень взрослый усталый взгляд…

— Да что ты можешь знать, — сказал ему тринадцатилетний пацан, махнув рукой, а после, сгорбившись, будто старик, ушел в свою комнату, не отвечая ни на какие вопросы.

Проживший не самую простую жизнь мужчина видел, что это не игра, но вот принять то, что видели его глаза — принять это было трудно, потому что на месте внука он видел ветерана, искалеченного войной. Потерявшего самого себя ветерана, но ведь такого не может быть, откуда сопляк может знать такое?

Если бы «дядя Элджи» хотя бы поделился своими мыслями с Августой, то, возможно, все было бы иначе, но он оставил все сомнения при себе. Поэтому Августа лишь удивленно озирала полки шкафчика, в котором хранились зелья, отмечая убыль обезболивающего. К счастью, она не догадалась ограничить его потребление, но и не спросила, по какой причине внук потребляет его в таком количестве.

Взрослые люди снисходительно поглядывали на юного Лонгботтома, не желая замечать, как ему плохо, не видя наметившейся седины, не понимая, что это значит. Взрослые люди не верили в то, что с ребенком могло произойти что-то важное. Маги не видели вполне знакомых и понятных симптомов. Сопляк же…

А «сопляк» погружался внутрь себя, внутрь своей боли и тоски. Понимая, что его предали, он находил в себе силы жить дальше, найдя себя в физической подготовке. Невилл бегал каждый день, чтобы повысить выносливость, поднимая свои шансы на то, чтобы прожить подольше. Он верил в то, что не один в этом прошлом, а потому не должен быть обузой друзьям, которые обретали в его памяти совсем другие черты. Более героические, более смелые… А взрослые люди снисходительно смотрели на отчаянно тренирующегося пацана, даже не спросив, зачем… Чего спрашивать, сопляк же…

Собравшись в кружок, товарищи офицеры анализировали происходящее, произошедшее и то, чему еще только предстояло произойти. Катя, как старшая по званию, чувствовала, что все не так просто. Змей был больше все-таки боевиком: прибежать, всех убить, убежать. Хотя думать, конечно же, умел, но ситуация была уж больно нестандартной.

— Значит, говоришь, старшенький полез без трусов на девочку? — задумчиво поинтересовалась товарищ капитан. — А вот по твоим воспоминаниям, Лис, насколько это для него… ммм… Характерно?

— Да и близко не лежало, — вздохнул Виктор, погладив уснувшую Джинни. — На мой взгляд выглядело так, как будто девочку хотели зачистить.

— Мыш включил мозги, — хихикнула Вика. — После насилия она бы просто ушла в себя, став молчаливым инвалидом, а это значит, что она что-то знает.

— «Гэндальф дело говорит», — процитировал Змей, обратив на себя удивленные взгляды коллег. — Ну был по молодости грех, чего вы?

— Змей-ролевик это что-то, — заулыбалась Виктория Викторовна.

— Ладно, похихикали и хватит, — прекратила хиханьки Катя. — Надо разобраться в том, что знает или, возможно, видела, Джинни… Стоп! Мы уже знаем, что мордобития Малфоя, как в книжке, здесь не было, так?