— Дядь, это дипломатический паспорт. Формально, если я войду, ты даже не можешь меня трогать.

— Эти стены, — чуть дрожащим голосом ответил он, — трудно удивить любыми статусами. Тут, знаете ли, даже императорам приходилось подождать.

Он поднял трубку и куда-то позвонил.

— Мне нужен дежурный. Или Вы приходите. Да, третья вахта. Провожатый для посетителя. Да, сейчас же.

Действительно через пару минут появилась длинноногая девушка с длинными волосами, чей нос был увенчан очками.

— Серафима Сергеевна, — решительно представилась она. — Вы к кому?

— К Мустафе Атлайскому. Или по какой фамилии он у вас записан? Сын Юбы.

— Пойдёмте.

Она повела меня так быстро, что мне ещё пришлось поспевать за ней, одновременно любуясь её фигурой, выгодно подчёркнутой короткой юбкой.

Она нырнула было в кабинет за высокими дверями, но удержала меня от того, чтобы зайти за ней следом.

Так получилось, что я оказался прижат к ней всем телом, то есть она меня не пускала в таинство учебного процесса, что называется, грудью. Ну то есть это не была буквально грудь, но тоже — две весьма приятные округлости.

— Мустафу Юбова в деканат.

Она недовольно повернулась ко мне, кажется, с желанием залепить мне пощёчину. Фигня, меня таким не смутить, а ещё и извинюсь перед ней.

— Чего Вы так напираете? Оставьте свою юношескую прыть до учебного процесса.

— Я, милая девушка, Вам не юнец. Я воюющий министр и граф-найом.

— Прямо так и воюющий? А почему нет усов? И прямо в бою были?

— Усы мне по этикету не положены, потому что я… холост! И в бою, представьте себе, был. Я механик-водитель моторизированного пулемёта модели… «текези». В бою захватил два английских орудия. Между прочим, моим стрелком-пулемётчиком был полковник императорской армии.

Она с удивлением осмотрела меня с головы до ног и пару раз заинтересовано взмахнула ресницами.

Из дверей показался Мустафа.

— Здравствуйте, Серафима Сергеевна.

Она молча кивнула в мою сторону.

Мы обменялись рукопожатиями.

— Рад Вас видеть, Аркадий Ефимович.

— Привет. Вот, проездом в столице, решил заехать.

— Спасибо. Тут о нас, конечно, заботятся, — он зыркнул на стоящую поодаль девушку из деканата. — Но психологически трудно.

— Держись, ты всё-таки наследный тигэн.

— Держусь, — покорно кивнул головой он.

Я передал ему двенадцать тысяч рублей наличными, что тоже немало удивило «деканат». Ну, а что они хотели, это монаршее финансирование!

— Это на меня одного или на нас двоих с братом?

— Младшему твоему брату я сейчас выдам три. Большую часть тебе, как старшему и более ответственному. Так что ты за ним присматривай.

— Как и всю остальную жизнь, — пожал плечами Мустафа. — Как там отец, как война?

— Я загегемонил большую часть войска ногайцев, но остались ещё отряды, плюс английские наёмники.

— Вы очень многое делаете для моей семьи, Аркадий-ага. Если отец мёртв, я буду просить совет найомов назначить Вас регентом. Хотя бы лет на пять.

— Гм. Да видел я батю твоего, он живее всех живых. Но раз ты так взросло рассуждаешь, то для тебя ответственное задание.

— Да-да.

— Ты — будущий правитель. Выжми по максимуму из этой учёбы. Оценки не важны, важно знание и навык. Можешь спорить с педагогами, можешь спрашивать их что-то не типичное, пусть пораскинут мозгами. Не сейчас, так через некоторое время ты сядешь на отцовский трон и тебе надо вести каганат в будущее, а не прозябать в средневековом застое.

— Это Вы про нынешнее состояние дел?

— Ну, я прямо такое не говорил, однако англичане, а Британия ненамного больше нас, упорно мир с нами заключать не хочет, просто потому, что может себе позволить игнорировать наше существование.

— То есть, мы для них серое пятно на карте? Никто?

— А кто будет уважать слабого и глупого? Я тебе там экономику подготовлю, а ты не просри, то есть, не растеряй перспективы. Всё, тебе учиться пора.

Под изучающим взглядом девушки из деканата я крепко обнял его.

— Бывай, Мустафа-тигэн.

— До свидания, господин граф-найом.

…

Девушка вела меня по коридору и, кажется, о чём-то думала.

— Я вынуждена просить у Вас прощения, граф. Думала, Вы просто озабоченный дружок-приятель нашего студента.

— Не удивительно, Серафима Сергеевна, Вы целыми днями общаетесь с переполненными тестостероном и не перегруженными мозгами парнями, которых разбавляют только старички со странностями.

Она со вздохом усмехнулась.

— А Вам хорошо платят в деканате? Вы там в какой должности?

— Секретарь. Не то, чтобы хорошо, граф. Но мне хватает.

— А не хотели бы посмотреть мир? На самолёте полетать?

— А Вы что-то хотите предложить честной девушке?

— Мне нужен секретарь. Задачи у меня сложнее, чем у деканата.

— Да ну?

— Я частично управляю небольшой страной. Судите сами. Пафоса у нас нет, зато ответственность будь здоров. Ладно, забудьте, это так уж, мысли в голове роятся. Столько всего надо решить и сделать.

Она посмотрела на меня долгим задумчивым взглядом.

— Рада была Вас увидеть, граф. Как там, граф-найом?

— И я рад. До свидания, Серафима Сергеевна. Присматривайте за моим парнягой, ему ещё народом править.

…

Я посетил и второго, Сейита, который учился в военном училище. Поговорить с ним не удалось, он был занят игрой в футбол. Не похоже, чтобы он, в отличие от старшего брата, страдал от тоски по родине.

Шпренгер говорил, что его командование училища тоже не особо хвалило, но это только в части неумения ухватывать теорию и низкий уровень дисциплины.

Впрочем, они её в него вбивали с большим опытом и основательностью.

…

Куда интереснее был ещё один адрес.

Магазин по продаже ниток и пуговиц, чей хозяин, старый и самого злобного вида англичанин, возвышался среди своего товара, как цапля среди болот.

Мне пришлось дождаться, чтобы он отпустил четырёх покупательниц, прежде чем мы остались одни.

— Мне велено Вам сказать: «Мадагаскар».

— Дурацкие эти позывные и пароли, голубчик, — старик говорил с сильным акцентом, но бегло и уверенно.

— Да-да, мистер Джексон. Но мне велели так.

— А Вы, стало быть, Аркадий?

— Он. Считаете, что пароль был не нужен?

— Вы же понимаете, голубчик, что и так барану понятно, что Вы не за пуговицами тут стоите вместе со своим дурацким видом. Но ничего, молодёжь должна приучаться к терпению.

— Точно! Терпение — это как его, благость, благочестие.

— Вы имели в виду «добродетель»?

— Она самая. Слово-то какое… Чудесное. Добродетель. Мы тут поговорим?

— Нет. Прошу за мной.

Он вынырнул из-за прилавка, повесив табличку «закрыто», щёлкнул запором, английского, надо сказать, производства и без единого слова ушёл в боковую дверь, где в крошечной комнате стоял покрытый зелёным сукном стол и два стула, таких же древних как сам старик.

— Итак, голубчик мой, мне передали, что Вы имеете заказ по моей славной родине?

— Имею.

— Давайте фамилию, имя, отчество, что знаете о нём?

— Знаю. И Вы знаете — сэр герцог Арчибальд Стюарт Форбс. До недавних пор посол Соединенного королевства в Российской Империи. На днях собрал манатки и сбежал в Лондон. Говорят, прячется в своём особняке.

— Глупо, — буркнул Джексон, — единственное спасение, кроме смерти, это исчезнуть, чтобы никто и никогда…

Старик, говоря это достал блокнот и углубился в чтение, замолкнув на полуслове.

Я не мешал ему думать, молчал.

— Это будет стоить, Аркадий, сорок четыре тысячи, если в рублях. Если оплата в фунтах или ещё какой валюте, надо считать по курсу.

— Рубли подойдут.

— Счастье, что он не член парламента, там дороже и требует предварительного изучения. Стопроцентная предоплата.

— Нет проблем. Но заказ имеет особенность.

— Какую же, извольте полюбопытствовать? — старик представлял собой преступный мир Лондона, а попросил его за меня преступный мир Москвы. Такие вот негласные связи.