От этой мысли я невольно приосанился.

— Что-то ты хвост задрал, мой милый филин, — саркастически хмыкнула внимательная Гадюкина. — Ладно. С тебя поход в театр на следующей неделе. Без всяких отговорок про свои войны, полёты на Луну и судебные разборки. Дату и время сообщу. Мы поняли друг друга, Аркадий Ефимович?

— Да, дорогая, — покорно согласился я. Гадюкина не та, кого стоит драконить лишний раз.

— Встретишь меня на машине при параде, костюм, бабочка, белая рубашка, с цветами.

— Да, дорогая, — нежно промурлыкал я.

Под её серьёзным немигающим взглядом я вышел из машины, торопливо обошёл и открыв «невесте» дверь, галантно подал руку, что видел присутствующий на улице честной народ.

Ну, это всё на пользу легенды.

— Здравствуйте, Дмитрий, а чего это Вы на моём открытии Бизнес-Центра не были? Я просил Вам приглашение отправить. Оно разве не дошло?

Я протянул ему для рукопожатия руку.

— Вещи собирал, — ядовито ответил мне хмурый Чуй, тем не менее пожав мне руку.

— Дмитрий Николаевич, а какое звание у Вас было?

— Воздержусь от ответа, как и от фразы, что «это не Ваше дело».

— Злитесь?

Мы были возле здания офиса секретной службы, которая в настоящий момент переживала переезд. Под давлением Шпренгера исполнительный Константин нашёл новый офис и официально его арендовал.

По-моему, мой метод больше соответствовал идее «секретности», потому что никто про неё не знал, нигде она не фигурировала.

А так мне об этой аренде по большому секрету рассказал мой «слухач» Данаец, который где-то успел подслушать сей факт.

— Вы расстраиваетесь потому, что Вам на новом месте был бы положен новый кабинет с фикусом, а теперь Вам придётся морозить задницу по алтайским предгорьям?

— Нет, мне не нравится, что Вы всё подстроили.

— Вы меня, Дмитрий Николаевич, здорово переоцениваете. Я просто видел вероятности.

— Это Ваш родовой навык? — с пониманием предположил он.

— Честно говоря, нет. Это просто некоторое время, проведенное за анализом ситуации.

Он посмотрел на меня с явным сомнением. В навык он мог поверить, а в то, что двадцатитрехлетний юнец был умнее его, разменявшего четвёртый десяток с опытом военной службы и боевых действий — нет.

— Пойдёмте, возьмём кофе.

Я потянул его в крошечное заведение, коих много по городу, которое мололо, варило и продавало кофе.

— Сколько у Вас кофе?

— Вам зачем? — недоумённо спросил меня парень с подростковыми усиками, терпеливо ожидающий клиентов за стойкой.

Вместо ответа я достал огромный полуведёрный термос.

— Мне нужно вот столько готового кофе. Сразу с сахаром и чертовски крепкое. А ещё турку, я знаю, что вы торгуете. И молотого кофе в герметичной упаковке. У вас есть килограмм на десять?

— Есть только по три.

— Сколько?

— Ну, четыре штуки.

— Я забираю всё.

— Зачем нам это всё надо? — встрял в разговор Дмитрий.

— Вам. Вам надо. Сигарет я купил, ведро сахара, буквально в ведре, в машине….

Парень, полный сомнений, недоверчиво ждал, пытаясь понять, шучу я или нет. К нему присоединилась девушка, его напарница, на которую он мимолётом бросил полный обожания взгляд.

— И закройтесь на спецобслуживание, пожалуйста. Мы выберем весь или почти весь кофе. Начните с того, что заварите нам сейчас по чашке, пока делаете крупный опт. И ваши эти пирожные…

— Какие хотите взять? — вежливо спросила девушка, кокетливо похлопав ресницами.

— Хочу взять всё, что есть. И специи к кофе, если есть в продаже.

— Сделаем. Вам надо всё посчитать? Это будет приличная сумма, хотя я не сомневаюсь в Вашей платёжеспособности.

— Верно, я граф Филинов, он же Бугуйхан. Делайте.

Они, практически синхронно переглянувшись, действительно закрыли заведение и моментально развили бурную деятельность.

— Так вот, дорогой Дмитрий. Иногда разрулить отношения — это очень важно. Поэтому я бы хотел, чтобы у Вас на меня не было обид.

— А Вы просто не делайте ерунды и подлостей, — недовольно надулся он.

— Начнём с чего? У меня нет Вашего досье. Кто я такой, чтобы иметь досье на офицера секретной службы?

— Человек связанный с преступным миром, например.

— Просто скромный адвокат. Так вот. Видно же, что Вы офицер, воевали в степи, достаточно много отдали военной службе, но по какой-то… не буду её спрашивать, но если секретная служба посчитала её не порочащей, то я — тем более. По какой-то причине ушли из армии тут, в Кустовом, хотя служили в имперской пехоте. Предполагаю… Скорее всего, имеете боевые награды.

— Ранение, повреждён сустав ноги, комиссован, — он кивнул. — Это может меня порочить?

— Нет, это Вас только положительно характеризует. Но вот я заранее запросил у Шпренгера атамана для своих казаков.

— Откуда у Вас казаки?

— Врать не буду, у меня их нет.

— Опять Вы меня в авантюру ввергаете? Если мы прибудем после путешествия в земли каганата и там не будет людей, я немедленно об этом факте подлога и обмана сообщу. А если Вы ещё и деньги казны потратили на то, чтобы создать казачье войско, то сам же и арестую.

— Похвально. Люди есть, просто им до казаков ещё надо дорасти. И денег я не брал, всё за мой счёт. Так вот. Шпренгеру нравится, что я полагаюсь на службу в этом вопросе. Это даёт империи косвенный рычаг контроля за регионом. А если бы я нанял капитана наёмников на эту роль, то всегда есть риск, что либо я выйду из-под контроля и стану творить херню, либо капитана перекупят какие-нибудь британцы. Вас британцы не перекупят?

— Ваш вопрос оскорбителен сам по себе. В других условиях я бы вызвал Вас, Аркадий Ефимович, на дуэль.

— А я бы отказался.

— Как это?

— Адвокаты на дуэли не ходят. Так вот, Шпренгеру нужен человек, знакомый со степью.

— Каганат не Степь.

— Но там степняки. И с кем в случае чего казакам придётся воевать, как Вы считаете?

— Степняки, — неохотно согласился он. — И мой боевой опыт как офицера тут очень кстати.

— Верно. К тому же Вы не приросли ещё к Кустовому, не женаты, нет детей.

— А может, у меня есть невеста? — неожиданно взорвался он.

— Этого я не знал и прошу прощения, — после секундного замешательства среагировал я.

— В задницу Ваше прощение. Не страшно, когда рядом взрывается английская осколочная бомба, убивает лошадь и оставляет в теле шесть осколков. Не страшно, когда тебя тащит на спине, с головы до пят перемазанного грязью, верный товарищ, по бескрайнему полю, изрытому копытами и пахнущему порохом. Не страшно, когда полковой хирург небрежно копошится в ране, как в своём кармане. А вот когда высокая комиссия, состоящая сплошь из тыловых крыс, отправляет тебя в отставку с мизерным жалованием и ты, опираясь на трость, думаешь… «А дальше что?»!

Я молча слушал. Вообще в жизни я вполне себе ценю откровенность. Не всегда согласен с тем, что слышу, но откровенность — это здорово.

— А дальше тебя после полугодового запоя подбирает она, отмывает, жалеет. И ты находишь в себе силы в очередной раз подать рапорт о приёме на государеву службу и с тобой связывается, чтобы…

— У Вас снова есть цель. И Вы снова по факту офицер. Если на то пошло, то высший офицер саморегулируемой армии.

— А она? — горько бросил Дмитрий. — Для неё получается, что она была нужна только в трудный момент.

— Мы вообще-то там строим поселение.

— Кто это… мы?

— Ну пока что я, несколько странных существ, один бродяга и Вы. Вам будет куда её перевезти. Не могу обещать, что Вы в состоянии перевезти её прямо сегодня, но… скорость зависит от нас. И от Вашей честности.

— Моя честность не может быть поставлена под сомнения!

Видимо, ему стоило серьёзных усилий не сказать «в отличие от Вашей».

— И всё же она потребуется. В одном вопросе я попрошу у Вас слово офицера. И Вам придётся поработать.

— Мы труда и боя не боимся.