— Обязательно, — кивнула Лена. — Этих доморощенных Менгеле надо давить.

Они едва успели закончить разговор, когда вернулась Гермиона. Девочка выглядела грустной и, судя по состоянию глаз, недавно плакала. Лена обняла странную девочку, отчего та с огромным удивлением посмотрела на свою рыжую подругу.

— Ты из-за экзаменов расстроилась? — мягко спросила товарищ старший лейтенант. — Они ничего не решают.

— Как не решают? — удивилась Гермиона, но всем присутствующим была слышна фальшь в ее голосе. Девочка точно знала, что Лена права, но почему-то хотела выглядеть дурой. Обменявшись почти незаметными сигналами, группа обратилась в слух, а Лена аккуратно допрашивала изображавшую из себя «просто красивую» девочку.

— Ничего не понимаю, — честно призналась Лена, когда Гермиона выскочила в туалет. — По реакциям ей лет сорок, но изображает из себя канонную дуру. Как такое может быть?

— Может быть, она как мы? — предположил Стас.

— Да нет, она точно англичанка, — задумчиво произнесла Зая. — Змей, она тебе как?

— Привлекает, — коротко ответил товарищ капитан. — Именно учитывая детские гормоны, но мозг говорит, что это ребенок, понимаешь?

— Понимаю, — кивнула Лена. — Надо будет разбираться, что-то с ней не так. Учитывая, что она один из центральных персонажей, это может быть опасно.

— Так, тогда работаем, как привыкли, — заключил Стас. — Зая владеет информацией, потому слушаем ее, в бою она слушает нас, в спорных ситуациях решаю я. Вопросы?

— Так, ребята, — вздохнула Лена, когда поезд начал останавливаться, а Гермиона заторопилась на выход, попрощавшись со всеми. — Сейчас расходимся, сначала Змей с нами здоровается с Молли Уизли, только осторожно, у нее голос сравним с сиреной гражданской обороны, потом идет через барьер, выискивает самого жирного придурка, а мы с Витькой отправляемся в этот дурдом…

— Из одного дурдома в другой, — вздохнул Виктор. — Судя по некоторым воспоминаниям…

— Не вздумай отрывать яйца близнецам без меня, — предупредила девочка брата. — Работаем в погружении. Так, Стас, ты понял, кого искать?

— Толстый придурок, которому я не нравлюсь, — доложил товарищ капитан. — В людном месте не бить, труп прятать аккуратно.

— Допроси только сначала, — прокомментировала Лена, знавшая, что Змей просто так никого не убивает. — Какая-то Гермиона все-таки странная… Ладно, пошли.

Они вышли на перрон, двинувшись в направлении, подсказанном Леной. Память детей, в телах которых оказались спецназовцы, была сильно фрагментирована и нуждалась в осмыслении, поэтому мальчики безоговорочно прислушивались к занявшей лидирующую роль девочке. Подойдя к Уизли, представили Стаса как Гарри, насладились звуками, больше подходящими пароходу в тумане, и отпустили Стаса, двинувшего к барьеру, перед которым мялась Гермиона, будто не решаясь шагнуть вперед. А вот Виктора и Лену подхватил камин, отправляя на новое место дислокации.

Оказавшись в «своей» комнате, Виктор поразился срачу, что царил в ней, решив немедленно привести помещение в жилой, по его мнению, вид. Лена порядку в своей комнате тоже не порадовалась, помянув предыдущего арендатора незлым тихим словом по-русски. Следующий час все население Норы, как назывался дом Уизли, шокированно наблюдало за уборкой в комнатах младших детей. Молли даже подумала, что дети заболели, но денег на Мунго все равно не было, поэтому она решила оставить разговоры на потом.

— Братик решил стать чистеньким, — издевательски протянул один из близнецов и неожиданно упал на пол. Движения Виктора он не заметил, просто почему-то стало тяжело дышать и подломились ноги. Второй близнец метнулся к первому, пытаясь его поднять.

— Развлекаешься, — констатировала Лена. — Только не до смерти.

— «Они же дети», — с явно выраженным сарказмом заметил Витя. — Потому будут падать и разбивать себе что-нибудь…

— Кстати, о детях, — девочка оценивающе посмотрела на старших братьев. — Надо маму спросить, есть ли у нас секатор. Очень эффективно лечит от ненужной агрессии, знаешь ли.

— Я-то знаю, — улыбнулся Витя, поворачиваясь к близнецам. — Ну что, братики, вы надо мной шутили всю мою жизнь, теперь моя очередь.

Фреду и Джорджу Уизли от улыбки шестого брата стало почему-то страшно. Они заторопились на кухню, стараясь держаться от странно изменившихся брата и сестры подальше. А Лена тяжело вздохнула, понимая, что они с Витькой ведут себя необычно, но жить в свинарнике уважающая себя девочка была категорически не согласна. Переглянувшись с братом, девочка двинулась на кухню, где близнецы привычно играли с едой.

— Мама, — произнесла Лена, обращаясь к Молли. — Братики или не хотят кушать, или хотят тебя обидеть.

— Почему ты так думаешь, Джинни? — удивилась миссис Уизли.

— Они играют едой, мама, — объяснила девочка. — Значит… Или они не ценят твой труд и хотят тебя обидеть, или не голодные.

— Очень здравая мысль, — заметил присутствовавший на обеде Артур Уизли. — Джордж, Фред, встали и отправились в свою комнату, я с вами потом поговорю.

— Но мы не поели! — возмутились братья, впрочем, без толку. Оценившая слова дочери Молли включила свою сирену, отчего пригнулись все находившиеся в кухне.

— Мстить будут, — тихо сказал Лене старший брат, вызвав ее улыбку. Она была такой доброй и предвкушающей, что Перси подавился кашей, с удивлением глядя на младшую сестричку.

Подойдя к стене, названной Ленкой «барьер», Стас посмотрел на лохматую, которая вела себя отнюдь не как двенадцатилетняя девчонка. Почувствовав его внимательный взгляд, Гермиона слабо улыбнулась, вдохнула-выдохнула и сделала шаг вперед, в стену. Отследив исчезновение девочки, которая понравилась тушке, но вызывала вопросы у мыслительного аппарата, товарищ капитан хмыкнул и последовал за ней, оказавшись на вполне приличном вокзале, полном спешащих людей. Гермиона уже обнималась с, по-видимому, родителями, а ему надо было найти своего… хм… опекуна.

Характеристика Лены была, как всегда, исключительно точной. На Стаса в упор смотрело злобными, почти спрятанными за щеками, глазами, нечто килограмм под сто пятьдесят. Тело выдало рефлекторную реакцию страха, что вызвало улыбку Стаса. Видимо хомяк-переросток улыбки от мальчика не ожидал, потому вздрогнул, но проронил что-то вроде:

— Живо в машину, мальчишка.

— Да, дядя, — спокойно откликнулся Стас, прикидывая, куда надо бить, чтобы гарантировано проломить своими хилыми кулачками этот панцирь сала. Получалось, что мест всего два, и если он не хочет пока убивать, то вообще одно.

Автомобиль дяди был любовно вылизан, но новее это его не делало. В принципе, марка часов на руке и автомобиль сказали о социальном положении хомяка все и даже больше, чем ожидалось. Поэтому мальчик спокойно залез в утробу машины, пока толстый дядя паковал его вещи в багажник. Учитывая, что «палочку» на данном этапе Стас не воспринимал, то она осталась в кармане мантии, непостижимым образом не сломавшись. Автомобиль рванул с места, вызвав еще одну улыбку. Судя по первым наблюдениям, посмертным диагнозом будет инсульт. Привычно разобрав все телодвижения мужчины на составляющие, Стас понял, что «хомяк» его боится, и вот именно это было самым странным. Не может мужчина с таким самомнением бояться пацана, значит, тут скрыта какая-то загадка.

Во время пути товарищ капитан рассматривал окрестности, сравнивая с тем, что помнил сам о Лондоне. Профессионально рассматривая пути подхода-отхода, мальчик понимал, что находится в том времени, когда шахидов было мало и фраза «Алла, я в бар» не вызывала еще массовой паники. «Исправим», — подумал товарищ капитан, британцев переносивший очень тяжело. Не любил Станислав Красармович англичан.

Автомобиль остановился у ничем не примечательного дома с участком, усаженным цветами, после чего «хомяк» приказал выметаться, а Стас почувствовал раздражение. Давно уже никто с ним не разговаривал таким тоном, перестраиваться на «я слабый ребенок» было сложно и, честно говоря, лень. Насколько офицер понял Заю, он может из опекунов барбекю сделать — магам это не так важно, а спрятать следы от местной полиции не так сложно. Почему-то вариант с барбекю казался все более и более привлекательным, что заставило офицера задуматься о своих реакциях. Это было не очень хорошо и требовало осмысления. «Одно дело — гормоны, совсем другое — такие реакции, надо Заю спросить», — подумал товарищ капитан, усилием воли сдерживая «души прекрасные порывы».