— А что это за трубка? — спросил Варламов.

— Счётчик вторичного излучения, — пояснила Джанет. — Вещи, долгое время пробывшие в Тёмной зоне, начинают испускать излучение, подавляющее иммунитет. Есть мнение, что Тёмные зоны могут расползаться таким образом. Патрули следят, чтобы из них ничего не вывозили.

Евгений пожал плечами, ему это было знакомо.

В месте с живописным видом на реку они перекусили. Потом тронулись дальше и через час миновали Ла-Кросс.

За городом машина въехала на мост через Миссисипи. Справа громоздились синеватые облака, слева сияло солнце. Река уходила к нему полосой из расплавленного серебра — длинная дорога с далёкого севера к дальнему югу.

На другой стороне Миссисипи шоссе влилось в другое и стало заметно оживлённее. Джанет передала управление Варламову, а сама устроилась рядом и задремала. Евгений с удовольствием вёл машину. Вокруг мчались разноцветные электромобили, то и дело возникали яркие рекламные щиты, попадались красиво сплетённые транспортные развязки.

Джанет почмокала во сне и повернулась. Варламов с нежностью посмотрел на неё. Как неожиданно сложилась его жизнь! Разве он думал, устраиваясь в кабине самолёта рядом с Сирином, что найдёт свою любовь за океаном? Разве думал, что спустя несколько месяцев станет женатым мужчиной? А теперь красивая рыжекудрая девушка дремлет рядом, и ночью они обнимут друг друга и станут заниматься любовью…

«А ведь Сирин в земле, — пришла отрезвляющая мысль. — И белые призраки на хвосте. И это не свадебное путешествие, а гонка со смертью…».

Джанет вздохнула и открыла глаза. Поправив волосы, внимательно поглядела на Варламова.

— Что с тобой, мой любимый? Тебя что-то тревожит?

В голосе прозвучала такая любовь, что у Евгения перехватило дыхание.

— Ничего, Джан, — сказал он чуть погодя. — Я просто думал, что с нами будет дальше? Как мы устроимся в Канаде?

— А… — протянула Джанет. Выпрямилась и посмотрела вперёд, где всё выше становилась стена облаков. — Я думаю, особых проблем не будет. У нас там друзья, они живут на озере Онтарио. Мы остановимся у них, а со временем найдём работу. Я о другом хотела поговорить с тобой, Юджин…

Она помолчала. Солнце ярко освещало дорогу, и всё сильнее становился контраст между золотистым светом вокруг и мрачной синевой впереди. Джанет повернулась к Евгению:

— О чём ты мечтаешь, любимый? Я более или менее знаю твоё прошлое, ты многое рассказал мне. Но чего ты хочешь? К чему стремишься? Как я могу помочь тебе?..

Она умолкла. Солнце отразилось в зеркале заднего вида, и её волосы вспыхнули рыжим огнём.

Варламов вздохнул.

— Я часто думал об этом… — неуверенно начал он.

И замолчал. Доверие и любовь прозвучали в голосе Джанет. Что он скажет ей? И в самом деле, к чему он стремится? Неужели просто живёт, как придётся? Случайно попал в Америку, случайно узнал тайну «чёрного света», а теперь бежит, и нет у него другого желания, кроме как заниматься с Джанет любовью?

Может, и так. И всё же…

Варламов попытался собрать воедино разрозненные мысли. Словно водопад начал рушиться в голове. «Слова, слова, слова…», — откуда это? Слова отца, слова Сирина, слова Грегори, отрывки из журнальных статей, комментарии телеведущих…

И вдруг всё сложилось в единую картину, словно невидимая кисть нарисовала её в воздухе перед изумлённым Варламовым.

У него перехватило дыхание. Он проглотил комок в горле:

— Ты знаешь, я мечтал вернуться в Россию…

У Джанет дрогнули губы, она отвернулась:

— Юджин, я не хочу оставлять дядю.

— Не бойся, Джан, — грустно сказал Варламов. — Похоже, я не скоро увижу Россию. Я начинаю понимать, что имел в виду Грегори. Мы лишь пешки в чьей-то игре…

На глазах выступили слёзы, он заморгал. Джанет посмотрела с тревогой.

— Послушай, — начал снова Евгений. — Прежний мир рухнул. Он не был идеален, борьба за ресурсы и недоверие привели его к гибели, но всё-таки семьдесят лет прошло без большой войны. Тот мир держался на равновесии страха: несколько государств обладало ядерным оружием, и ни одно не могло навязать свою волю другому. Зато в том мире было многообразие, была относительная свобода. Но он ушёл, и его не вернуть…

Варламов с удивлением понял, что сейчас его голос звучит спокойно. Он помолчал, глядя, как вырастают над горизонтом синие облака. Машина мчалась к ним по гладкому шоссе.

Он заговорил снова:

— Сейчас осталась только одна сверхдержава — Великий Китай. Он подчинил почти всю Азию, а через несколько десятилетий подчинит и весь мир. Это естественная логика развития сверхдержав. В школе нам рассказывали, что в прошлом такие попытки предпринимали Германия, Советский Союз, а потом Америка. Всю Землю охватит единое тоталитарное государство. Всех несогласных будут вынюхивать и уничтожать цзин. Придут века тьмы. Можем ли мы что-нибудь противопоставить этому?

Варламов замолчал и вдруг ясно понял, что сказанные слова уже не забудет ни он, ни Джанет. Произнося это, он взваливал на себя тяжкий груз ответственности.

— Как ни странно, ответ на этот вопрос положительный, — продолжал он. — Равновесие может быть установлено вновь. Правда, это опять будет равновесие страха, но таков уж наш мир. Только на этот раз речь идёт не о ядерном оружии, оно потеряло сдерживающую силу. Но есть другое оружие — то, что использовалось в Третьей мировой и привело к появлению Тёмных зон…

Джанет ахнула:

— Но его секрет утерян!

— Нет, — Евгений чувствовал странное спокойствие, словно пересёк невидимую границу и шёл по территории, откуда возврата не было. — Он был раскрыт вновь. Это знание стоило жизни многим людям, но теперь оно здесь.

Он отнял руку от руля и коснулся своей головы.

— Вот почему Сирин улетел из России. Вот почему меня преследуют цзин. Вот почему нам приходится бежать в Канаду…

— Но это оружие уничтожит мир! — закричала Джанет.

Такое отчаяние прозвучало в её голосе, что Варламову и вправду показалось, будто мир рушится вокруг него. Он положил руку на плечо Джанет, та попыталась вывернуться.

— Не уничтожит, — с горечью сказал Евгений. — Я думаю, оно больше никогда не будет применено. Страх перед Тёмными зонами остановит самых неразумных политиков. Но на страны, обладающие таким оружием, не посмеет напасть никто. И быть может, островки свободы сохранятся в этом мире.

Джанет притихла. Всё чаще попадались аккуратные домики, всё больше на шоссе становилось машин.

— Но тогда надо ехать в Атланту, — неуверенно заговорила она. — Добиваться встречи с президентом.

— Нет! — Варламов ощущал печаль и уверенность одновременно. — В последнее время я часто думал о поведении Грегори. Оно сильно изменилось. Поначалу он заинтересовался: с чего это цзин устроили на меня охоту? А потом этот интерес словно пропал. Как-то я услышал от него странную вещь, что он не хочет этого знать, так будет лучше для Америки. Из его слов я понял, что многие американские политики зависят от китайских денег. Раскрыть им секрет, не значит ли передать его прямо в руки цзин?

— Думаешь, Канада подойдёт для этого больше? — Голос Джанет звучал ровнее.

Евгений колебался, не чувствуя особой уверенности.

— Возможно. Я не раз слышал, что она проводит весьма самостоятельную политику.

— Дядя не пускался в подробности, — после паузы сказала Джанет. — Профессиональная привычка к скрытности. Но в последнее время не раз говорил, что нам следует ехать в Канаду.

Она помолчала. Потом неуверенно повернулась к Варламову:

— Я восхищаюсь тобой, Юджин. Никогда не думала, что у тебя такие грандиозные планы.

Варламов вздохнул:

— Несколько минут назад я не подозревал о них, Джан. Просто думал: как хорошо, что ты рядом. Твоя любовь помогла мне понять, что делать. Наверное, мне придётся забыть о России. Теперь мы пешки в большой игре и погибнем, если сделаем хоть шаг в сторону.

Но про себя подумал: «Это мы ещё посмотрим!».

Джанет отвернулась.