Наверное, удивляться у меня не осталось сил. Подумаешь, рабочий кабинет президента в Кремле, сколько раз видел по телевизору…

Вот только сам президент, похоже, ошеломлён, потому что медленно встаёт из-за стола.

Сбоку открывается дверь, человек в тёмном костюме быстро пересекает пространство пола и останавливается, словно упёршись в невидимую преграду. Совсем близко я вижу настороженные колючие глаза и понимаю, что это кто-то из охраны.

Но тут воин начинает говорить, и президент непроизвольно вытягивается по-военному, не отрывая глаз от фигуры с пламенным мечом. От того, кто тоже был лидером страны, пусть и давным-давно.

Слова падают тяжело.

— Наше предупреждение может быть дано лишь раз в столетие. Люди отказались от мудрого использования тонких энергий. Планета тяжело больна, её ресурсы истощаются, за них идёт отвратительная грызня. Близится всемирное правление жестокой олигархии, а следом гибель планеты. Мы не допустим мучительной агонии, пусть лучше мир будет очищен пламенем… Но вам Мы дарим надежду. Вот-вот с небес прольётся чёрный свет, вы не готовы к этой грозной энергии. Немедленно эвакуируйте всех, кто попадёт в зоны поражения. Пройдут годы, прежде чем люди смогут вернуться туда. В обстановке хаоса Россия подвергнется нападению. Отражайте атаку, избегая широкого использования ядерного оружия. Война не получит развития. По её окончании мир переменится: ваша страна и многие другие будут рассечены необитаемыми зонами, и вы не сможете управлять по-старому, из единого центра. Не противьтесь этому, продумайте новое устройство власти. Мы знаем, что вам известны идеи Братства. Если будете строить управление на их основе, то получите всю Нашу поддержку. Да пребудут с вами труд, радость, надежда и любовь.

Кабинет и ошеломлённое лицо президента медленно тают. Исчезает и воин с огненно-голубым мечом. Сумрак обступает меня. Моих сил хватает только на то, чтобы добраться до стола. Там я падаю на стул и роняю голову на руки, весь мокрый, будто ненароком свалившаяся в ванну мышь.

Бедная мышка, а кошка близко…

Наверное, я просидел так долго. Слышал какой-то далёкий заунывный звук, но не было сил поднять голову. Потом зазвонил телефон, и я нащупал трубку.

— Привет, Андрей! — раздался взбудораженный голос Романа. — Ты идёшь в бомбоубежище?

— Куда? — вяло спросил я.

— Ты что, не слышал сирены? Объявлена тревога, все должны укрыться в бомбоубежище.

— Очередные учения?

Я едва мог сосредоточиться: сердце то замирало, то начинало отчаянно биться; перед глазами всё плыло. Я дрожал от холода, майка насквозь промокла.

Роман помолчал:

— Вряд ли, — сказал осторожно. — Это что-то серьёзное. Так ты идёшь?

Я внезапно вспомнил — мне приказано в ближайшее время покинуть институт… А вдруг всё, что я видел — галлюцинация и бред? У меня возникло жуткое ощущение, что содержимое моей головы готово разлететься во все стороны роем кричащих чёрных птиц. Наверное, так приходит безумие.

Я стиснул зубы: надо держаться за то, что услышал! Надо верить, что Великие говорили со мной! Иначе сойду с ума. Иначе не выживу.

— Н-нет, — было впечатление, что зубы выбивают дробь о телефонную трубку. — У меня д-другие дела. Прощай, Роман.

— Ну, тогда… — удивлённо выдохнула трубка, и вдруг смолкла. Я раздражённо потряс трубку, но не услышал ни звука, только возникло неприятное впечатление, будто в ухо потянуло мертвенным холодом. Наконец послышалось какое-то бряканье и учащённое дыхание.

— Что там у тебя? — крикнул я.

Раздался сдавленный смешок.

— Извини, Андрей. Наблюдаю очень любопытный феномен. Кажется, я тоже не пойду. У меня… гость.

Длинные гудки.

Не потусторонние ли гости явились, как и ко мне? Но нет времени выяснять. Встречусь ли вообще с Романом?

Всё! Я должен уходить. Мне сказано идти в некий Сад, чтобы там встретиться с Кирой. Позвонить бы ей, но сейчас явно не подходящее время заглядывать на почту. Буду надеяться на данное мне слово.

Я с трудом поднялся, содрал мокрые от пота рубашку и майку, наскоро обтёр спину полотенцем и стал одеваться. Надо по-походному: кто знает, куда заведёт дорога? Так, джинсы, плотная рубашка, кепка, куртка через руку…

И фотография Киры — та, где она смеётся на фоне сверкающего моря.

Снова резко зазвонил телефон.

Я недовольно глянул на аппарат, но всё-таки взял трубку.

— Андрей? — напряжённый голос Марата. — Я знаю, что ты не спустился в бомбоубежище. Это ошибка. Клима отслеживает каждый твой шаг, а в условиях чрезвычайного положения у него есть особые полномочия. Сейчас он идёт к тебе.

— Зачем? — спросил я. Наверное, это прозвучало глупо, потому что Марат издал какой-то горловой звук.

— Лучше вспомни, чему я учил тебя. Имей в виду, у него «Макаров».

Он помолчал и неожиданно добавил:

— Удачи тебе. Привет от Глеба!

Положил трубку, а я так и остался стоять, тупо глядя на телефон. Выходит, и Марат из той же компании! Хотя чёрт с ними со всеми, у меня сейчас другая проблема — Клима. Похоже, совсем спятил. Положим, на его здоровье мне наплевать, но вот моё собственное явно под угрозой.

Может быть, успею сойти вниз и незаметно исчезнуть в лесу?

Я сделал пару шагов к окну и осторожно выглянул.

Вот чёрт! Похоже, это он — чёрным колобком катится через двор. Сверху кажется совсем не опасным.

Но у него пистолет…

И в голове идея-фикс, что я один из тех предателей России, которых он ненавидит. Как часто русских губит взаимное недоверие!

Но сейчас не до рассуждений. А когда Клима появится здесь, будет не до философских дискуссий. Вряд ли он позволит мне уйти.

А значит, я не увижу Киру.

Я закусил губу и огляделся. Марат учил, что любой предмет можно использовать как оружие. На кухне есть ножи, можно взять один и спрятаться за дверью.

Нет, прихожая слишком тесна, а Клима наверняка будет настороже. И я ещё не пришёл в себя после пережитого.

И вдруг меня осенило.

Я бросился к кладовке и вытащил чехол с ружьём для подводной охоты. Вставил стрелу, упёрся рукоятью в живот и с трудом натянул резиновую тетиву. Только бы не лопнула!

Потом поспешил на кухню и спрятался за полузакрытой дверью. Но тут же задумался: как я увижу Климу, когда он появится из прихожей?..

Я метнулся обратно в комнату и слегка приоткрыл зеркальную дверцу шифоньера так, чтобы в ней отражался проём, ведущий из прихожей в гостиную. Бросился обратно на кухню и подвигал дверью так, чтобы видеть зеркало через щель.

Я еле успел, раздалось щёлканье открываемого замка.

Даже ключ припас! Да, похоже, не получится у нас разговора.

Я замер, почти перестав дышать.

И вот очень медленно, словно в картинную раму, в зеркало шифоньера стал вплывать какой-то предмет. Я пригляделся и чуть не ахнул — ствол пистолета. А следом стала выдвигаться и насупленная физиономия Климы.

Он что, собрался сразу стрелять? Вряд ли подозревает, что хоронюсь тут с оружием. Я-то думал, что просто собирается присоединить меня к коллективу.

Мало ли что думал! Лучше вспомни наставления Марата: если достали «ствол», исходи из того, что будут стрелять.

Причём в тебя!

Пока ситуация не стала безвыходной, нужно стрелять самому. Клима как раз перевёл взгляд от кухни на дверь в другую комнату. Дуло пистолета тоже стало поворачиваться и вдруг остановилось — похоже, Климу заинтересовало зеркало…

Я выступил из-за двери, одновременно поднимая ружьё.

И нажал спуск, почти не целясь.

Стрела сорвалась с чмоканьем, и тут же последовал удар, словно в доску. Я невольно поискал глазами: не врезалась ли в дверь?

Хотя сразу сообразил, что если бы промазал, то разглядывать что-либо не смог.

Что-то стукнуло об пол — пистолет Климы. Сам Клима сползал по дверному косяку, держась рукой за металлический стержень, торчащий из пиджака. Словно пытался вытащить, но зазубренная стрела глубоко вошла в живот. На искажённом лице выкатились налитые кровью глаза, но он не кричал, а только стонал.