Ощущения от полета на такертском корабле не сравнимы с полетом на человеческом. Как если бы я со старинного автомобиля, двигающегося исключительно по земле, пересела на антигравитационный.

Со мной на связь выходит командование. Запрашивают мои команды относительно нашего флота. Видимо хотят скоординироваться с моими действиями. Сообщаю о ходе планируемой мной атаки, и в форме рекомендации, сообщаю, по какой схеме будет лучше выстроить наш флот. К общей связи подключаются все командоры. Похоже, мне дают карт-бланш. Пожелания удачи, дружеские советы, шутки. Пилоты это особый народ, который не унывает даже в такой ситуации.

Я все ближе подлетаю к врагу. В голове звучит музыка. Та, на которую папа когда-то закодировал свой симулятор полета. Сначала спокойно. Лечу плавно, чтобы никак себя не выдать. На корабль поступают запросы о связи от такертов. Их я невежливо игнорирую. Вхожу в ряды противника. Поначалу меня еще принимают за свою. Однако это длиться только до тех пор, пока не открываю огонь.

Яростная быстрая музыка. Мой корабль вращается в разные стороны, как взбесившаяся юла. Меня пытаются подстрелить, но сейчас я гораздо быстрее. Окружают, раскидывая уже знакомую смертоносную сеть. До того, как она успевает сомкнуться, резко ухожу вниз. Я словно вода, которая все время ускользает сквозь пальцы. Такерты все больше увлекаются навязанной мной игрой, стремясь свершить праведную месть, и уничтожить захваченный мной корабль. Далеко не отдаляясь от Титана, играю с противниками в салочки. Собрала за собой солидный хвост, но они меня не догонят. Не тогда, когда я, наконец, по-настоящему дорвалась до настоящих полетов и приключений.

Напеваю веселую мелодию. По связи мне подпевают командоры. Флот активизировался и идет в наступление. А все маленькие злые смертоносные стальные осы отвлеклись на меня. Я вожу их за нос, оставляя ни с чем. Кажется, сражение сдвигается с мертвой точки, но у меня нет возможности узнать точно. Я полностью погрузилась в полет и собственное выживание. Такерты стали злее, а мой хвост в разы больше. Когда число противников превышает критическое, понимаю, что надо самой начинать пытаться спастись.

Выбираю бегство. Если вернусь к своим, то нанесу непоправимый урон. Враг вновь сосредоточит все свое внимание на Титане, и возможно те небольшие корабли-захватчики, что мчаться за мной, найдут лазейку на главный корабль.

Сверхскорость. Звезды превращаются в размытые белые полоски. Слежу за полетом и противниками по бортовому компьютеру. Я уже успела уйти очень далеко, но они не отстают.

Впервые их удар находит свою цель. Корабль задет легко. Но ведь это только начало. А надолго ли у меня хватит топлива? Судя по их решительности, от меня не отстанут.

Пытаюсь придумать, как от них скрыться, но пока идей нет.

Время летит незаметно. Прошло несколько часов. Устала от постоянного напряжения. Я все дальше и дальше от Титана. Связь с командованием все хуже. Тихий голос с помехами сообщает, что такерты, остановили атаку. Видимо решили, дождаться, уведенного мной подкрепления. А чуть позже, радостный шепот. К нам на помощь прилетели тожуты. Хорошо. Мы выиграли время, дождавшись подмоги. Значит пора возвращаться.

Новый удар, и системы корабля тревожно взвыли. Показатели о количестве топлива стремительно снижаются. Становится жарко. Машина вздрагивает. Слышу взрыв.

На моем пути необитаемая планета, полностью покрытая водой. Решение принято. Пока еще есть возможность, вхожу в атмосферу своего вероятного места захоронения. Корабль плохо слушается, в кабине произошло возгорание, но я выжимаю из него все, чтобы на полной скорости погрузиться в воду, проплыть какое-то расстояние, сбивая противника с толку, а затем погружаюсь на самое дно, уйдя, не меньше чем на километр, в илистую мягкую землю. Корабль сминает. Удар в грудную клетку, и перед тем, как потерять сознание, я одним движением отключаю все системы, чтобы скрыться с радаров противника.

В данный момент испытываю лишь одно сильное чувство. Очень хочется спать. Но мне пока рано. Только очнулась.

На правую руку смотреть откровенно страшно. Я и не смотрю. Не так сильно поврежденной, и подчиняющейся мне левой, дотягиваюсь до панели управления. Это сделать не трудно. Вместе со штурвалом, что с таким удобством пригрелся на моей груди, и удерживает в кресле, приблизилась и приборная доска.

Надо попробовать вывести корабль из спящего режима. Если такерты проиграли, меня наверняка ищут, но точно не найдут, если космолет не подаст хоть каких-то признаков жизни. В идеале хорошо было бы подать сигнал о помощи.

Долго ковырялась с нежелающими работать приборами. Несколько попыток оказались неудачными, но все-таки корабль активировал систему, которая начала выдавать мне подробную неутешительную статистику о состоянии корабля. Знаю я все. А если и не знаю, то догадываюсь. В кабине зажегся тусклый синий аварийный свет. Сигнал включить не выйдет, но хотя бы есть возможность, что космолет засекут радары.

Организм вспомнил о естественных потребностях. Как ни странно, но подача еды пилоту через трубку все еще функционировала, но вот на вкус оказалась совершенно несъедобной для человека. Словно землю жую. Насилу впихнула в себя противную смесь. Какая никакая, а все-таки еда, по идее, заменяющая потребности тела, не только в самой еде, но и воде. С туалетом все оказалось гораздо сложнее. Кресло заклинило. Встать не получалось. Да и были у меня здоровые опасения по поводу того, можно ли мне в таком состоянии двигаться. Пока есть еще силы, потерплю, а потом мне возможно уже будет все равно.

Потянулось мучительное ожидание. Не так страшно было само сражение, сколько вот это ожидание исхода. Страшнее мне, пожалуй, было только тогда, когда сидела спрятанная мамой в крохотном мусорном ящике, заливаясь слезами, и мне нельзя было даже пискнуть, в то время как моих родителей убивали.

Мигание лампочек приборной панели немного успокаивает. Старательно представляю себе бесконечный космос с мириадами звезд.

Успела передумать тысячу мыслей. О себе, муже, своем окружении, о прошлом и будущем. Боюсь ли я смерти? Нет. Она скорее стала бы облегчением. Однако жить все равно хочу гораздо больше. В лихорадочных раздумьях, перескакиваю с одного на другое, но как оказалось, по-настоящему меня волнует только одно. Ребенок. Именно к мысли о нем я неизменно возвращаюсь. Ярким росчерком, вбиваясь в сознание, эта мысль заставляет вновь и вновь трепетать от страха. Потеряла ли я ребенка? Молюсь богам, в которых не верю, чтобы это было не так. Выжить, и дать жизнь маленькому существу, что сейчас просто обязано, расти во мне. Вот все чего я желаю. При этом ни о чем не жалею. Я защищала себя, и место, в котором живу. Такерты могли захватить Титан, и вырезать всех его жителей. Именно сейчас понимаю, что никогда больше не позволю себе ни одной мысли о том, чтобы избавиться от малыша. Никогда его не оставлю, и сделаю все, чтобы он был счастлив. Мои цели и приоритеты в одночасье изменились на совершенно противоположные. Я уже не могу думать только о себе.

Долго еще сидя в кабине корабля, на грани жизни и смерти, размышляла, ломая старые, и строя новые, поистине грандиозные цели. И впервые не ради себя.

Спать хотелось все больше, но я упорно держалась. В состоянии, когда явь расплывается, постепенно переходя в полусонную дрему, услышала странные скрежещущие звуки, а затем и яркие белые искры. Но сил, на то чтобы различить сниться мне сон, или реальность столь неожиданно вторгается в сознание, нет.

Вирон. Как странно. Это точно сон.

Друг склоняется надо мной. На его лице написана тревога. В глазах плещется беспокойство. Рядом с ним еще кто-то, но я сконцентрировала все крупинки внимания на нейсеге. Он шепчет.

— Моя хорошая смелая девочка, только держись. Не умирай.

Умирать? Даже не думала.

Неожиданно чувствую невероятное облегчение в районе груди. Глубоко вздыхаю, и тут же закашливаюсь кровью.

— Нужна криокапсула. Еще обезболивающее. Погружаем пациента в сон. Диж, поднимай очень осторожно, — слышу чей-то сухой, отдающий команды на тожутском языке голос.