В последнее время до меня начали доходить слухи, что в Союзе собираются всенародно оправдать, посмертно, так сказать, некоторые благородные фамилии, уничтоженные во время репрессий. За заслуги перед родиной. И если будет приведено достаточно доказательств их невиновности. Не понимаю, как Союз решился пойти на подобные меры, ведь это все равно, что расписаться в собственной ошибке и вырезанию невинных семей. Но тем не менее. Видимо я что-то не знаю о сложившемся в Союзе положении. Стоит ли говорить, что в списке фамилий, для возможного оправдания числились и Аддингтоны? Не иначе муж с адмиралом постарались.

Удивила реакция военных. Все, начиная от кадетов, и кончая адмиралами, вполголоса обсуждая данную новость, искренне радовались. Оказывается, про Виктора Аддингтона и его заслуги помнили, и никто не сказал какого-либо плохого слова в его адрес. Многие знали, что отец всегда выступал за налаживание контактов с другими расами, и добился в этом немалых успехов, за что собственно и поплатился.

В общем, всеми последними событиями в жизни я была довольна, при этом без устали училась и работала, чтобы стать вдвойне сильнее и опытнее.

Разорвали уже ставший привычным ход вещей сразу несколько новостей. Первое событие, как впоследствии выяснилось, было местью Союза за совершенную с тожутами сделку. Тем самым Союз решил взять Титан полностью под свой контроль. А вот второе, стало уже лично для меня шоком, и чуть ли не трагедией.

Сегодня я, узнав потрясшую меня новость, убежала в ангар. Мне нужно было постараться хоть как-то успокоиться и осознать.

Провела рукой по корпусу небольшого военного корабля. Именно на нем я летала в последнее время. Рассчитан максимум на двух пилотов, но предпочтительнее одному.

Меня всегда невероятно впечатляла скрытая мощь летательных машин, их плавные и одновременно четкие линии. Когда летала вместе с папой, дыхание захватывало от восторга. Я восхищаюсь стальными птицами, и всегда мечтала посвятить им свою жизнь. Сейчас же я пытаюсь найти рядом с ними утешение. Прислонившись к холодной обшивке, постаралась остудить горячую голову.

Я беременна. Побилась башкой о корабль. Спрашивается, как можно было забыть обновить прививку? И ведь Рикер тоже не напомнил. Он вообще ко мне больше не пристает с различного рода медицинскими осмотрами и проверками. А я и радовалась. Тем более что никакие болезни и недуги меня итак не берут. Нет, я ничего не говорю. Сама виновата. Но от этого не легче. И ведь прививку я сделала только единожды, когда предложили, все остальные время, и не вспоминая об этой малости. Почему же это случилось только сейчас? Супруг ведь тоже, наверное, должен предохраняться, сделав себе подобную прививку? Или нет?

Причем неладное я почувствовала сразу. Когда почти всегда имеешь прекрасное физическое самочувствие, и тебя вдруг начинает тошнить, ты все чаще здороваешься с фаянсовым другом, а женский цикл прерывается, невольно что-нибудь заподозришь. В приюте я не часто сталкивалась с такими симптомами 'болезни' у девушек. Правительству было выгоднее не стерилизовать девушек, а получать новых, воспитанных в их режиме слуг. Детей, у несовершеннолетних, еще не доросших до выпуска из приюта матерей забирали. Чтобы окончательно убедиться заказала в каталоге тест. Рикер может узнать об этой моей покупке, но, возможно, и не обратит внимание. Все равно долго подобную новость скрывать от него не смогу.

Я не хочу детей!

Мысль сопровождалась ударом кулака по кораблю. Во всяком случае, не хочу их сейчас. Не то время, не то положение, и не тот мужчина. Не хочу. Меня всю колотит изнутри от ужаса ситуации и той ловушки, в которую сама себя загнала. Избавиться от ребенка? У нас сейчас это просто сделать. Идешь к врачу, тебе прописывают таблетки, и все. Почти безболезненно и безопасно. Но тут проблема в другом. Позволит ли мне это Рикер? Ведь подобного рода манипуляции проводятся только с согласия супруга. Мне почему-то кажется, что муж вряд ли согласится. Да и, боюсь, меня совесть замучает. Кто бы что ни думал, но у меня она есть.

Смогу ли я полюбить этого ребенка? От нелюбимого человека, который держит меня на поводке? А если смогу, то, как жить дальше? Бросить свою частичку или забрать с собой? Или остаться ради ребенка тут? Не этого ли добивался Рикер? Ведь рано или поздно браслет с меня снимут. А если и нет, все равно избавлюсь от ограничителя.

Переживания пошли по новому кругу. Мозг лихорадочно искал решение. Ну, рано мне становиться мамой. Даже не доучилась еще. Я сама ребенок. Ныне детей заводят обычно не раньше тридцати — сорока лет. А то и позже.

В этой ситуации вижу только один положительный момент. Да и то, это так, мелочь в сравнении. В наши дни, женщинам в возрасте двадцати пяти лет вводят специальное лекарство, а мужчинам — тридцати-тридцати пяти. Но не всем, а только тем кто, может за это заплатить, либо за него платит организация, в которой человек учиться или работает. Лекарство позволяет людям не стареть очень долго. Лет двести минимум. Мне же подобную прививку от старости сделали еще в детстве, и она тоже подействует, когда мне исполнится двадцать пять лет. Моя прививка не в пример круче, того, что сейчас производят человеческие врачи. Проживу я гораздо дольше, чем остальные люди моего года рождения.

Помимо продлевающего жизнь лекарства, в мое теле есть и другие улучшения, полученные с помощью инопланетной медицины. Как раз это и дает мне столь потрясающее здоровье и чуть ускоренную регенерацию тканей. Так это я к чему. Когда я подойду к двадцатипятилетнему рубежу, некоторые физические процессы в моем теле замедлятся. Так что если сейчас еще срок беременности будет вполне стандартный — девять месяцев, то позже, увеличиться в разы. Сколько точно, мне не известно. В детстве я такими вещами не интересовалась, но вероятно и десяти лет будет мало для вынашивания.

По щекам заструились слезы. Я — неудачница. Возможно, уже стоит прекратить мечтать, и жить, наконец, так, как все. Начинаю бояться чего-то по-настоящему хотеть. Судьба продолжает настойчиво рушить все мои воздушные замки.

Мои самоуничижительные мысли и зарождающуюся истерику неожиданно прервал громкий звук сирены. Нас учили распознавать мелодии подобных звуковых сообщений. Сейчас звук был самым тревожным из всех. Этот сигнал транслируется в каждом уголке Титана. Военная мобилизация.

Ангар стал быстро заполняться людьми. Стерла слезы и поспешила на свою точку сбора в академию. У меня было очень плохое предчувствие. Не учебная тревога, и скорее всего это значит, что на Титан совершено нападение.

В академии меня сразу отозвали из общего строя, приказав идти в командный пункт. Муж вызывает. Откалываться от своей команды не хотелось, вдруг в бой пошлют, хотя вряд ли. Таких зеленых не посылают. Если только не крайние обстоятельства.

В командном пункте мне еще бывать не приходилось. Просторное помещение было сейчас заполнено людьми преимущественно в военной форме. В основном народ собирался перед стеной, где больше сотни больших экранов транслировали обстановку внутри и вокруг Титана. Вдоль остальных стен были установлены столы, заставленные различной техникой. Операторы занимались мониторингом обстановки, отслеживая все происходящее по радарам, и были на связи со всеми подразделениями, чтобы своевременно довести приказы руководства до подразделений. В командном пункте имелось всего одно окно, правда, большое, панорамное, от пола до потолка, с видом на главный ангар.

Несмотря на многолюдность, здесь довольно тихо. Тихий мерный гул голосов. Пришлось проталкиваться в самую гущу военных, рассредоточенных у экранов. Мою наглость почти не замечали. Все внимание приковано к экранам. Встала рядом с Рикером. Он словно центр и средоточие собравшихся вокруг высоких чинов. По правую руку от мужа стоял Элиот Финчер. Что тут делаю я — совершенно не понятно. Мое место в ангаре, с остальными пилотами. Среди исполнителей, а не в мозговом центре. Этим и поинтересовалась у Рикера.