— В трубе можно было задохнуться. Домашние животные, случайно туда попавшие, чаще всего погибали.

— Но не все. Мне повезло. У нас мусоропровод работал быстро и исправно. Только потеряла на несколько минут сознание, а так в целом без последствий. Очнулась от вони, и от падающего на голову мусора.

— Сочувствую. — Рикер обнял, притянув к себе. — Возможно, Элиот не станет пытаться куда-то сообщить о тебе. Он ведь считался другом вашей семьи.

— Я бы не стала на это очень рассчитывать. Это ведь Финчер подставил моего отца, заодно написав на него донос. Ему поверили, ведь все знали, что папа активно сотрудничает и имеет дружеский контакт со многими расами. К тому же папа всегда выступал за укрепление связей между расами. Когда заварилась вся каша с поиском шпионов, отец естественно попал под подозрение. Даже его статус не спасал.

— Зачем Финчеру это понадобилось? У тебя есть какие-то доказательства?

— Доказательств нет, но папа говорил об этом, как об истине. Я подслушивала разговоры взрослых. Отец по своим каналам выяснил, кто написал на него донос. Зачем? Скорее всего, зависть. Элиот с папой вместе учились. Финчер, конечно хорош, но отец во много раз лучше. Останься жив папа, и Элиот никогда бы не стал бы лордом-адмиралом. Его ждала участь всегда быть на вторых ролях, как во время учебы и работы в звездном флоте. Но, думаю, это не единственная причина. Отца убили пришедшие к нам дом люди. Маме же предоставили альтернативу. Смерть или побег, с последующим 'перерождением' с другим лицом, именем и замужеством за 'благонадежным' гражданином Союза, в лице Элиота Финчера. Она не раздумывая, отказалась. Но ее все равно не собирались убивать. Потащили на выход. Судя по звукам, она выхватила у кого-то из конвоиров оружие, и застрелилась.

— Глупо, — сухо заметил Рикер.

— Что?! — вскинулась я.

— Извини, и успокойся. Ты, наверное, в мать такая же импульсивная. Не думай, мне была очень симпатична миссис Аддингтон. Очень достойная женщина. Но на ее месте я бы ни за что так не поступил, зная, что в мусорном шкафу сидит моя дочь. Несмотря на горе и обстоятельства, остался бы жить, чтобы хоть как-то постараться позаботится о тебе.

— Не было никакой гарантии, что меня не убили бы так же, как и отца. Либо же меня искали бы гораздо тщательнее, для того чтобы иметь рычаги давления на маму. Кому я была нужна в Союзе кроме матери? Только за один закон о том, что семьи 'заговорщиков', подлежат уничтожению, мне нужно убраться от людей как можно дальше. Приказ для меня все еще действует. Для тебя с Джонатаном теперь тоже.

— Обойдутся, — самоуверенно заявил Рикер. — Себя и свою семью я трогать никому не позволю. Миа, с тех пор прошло уже почти пятнадцать лет. Сейчас, увы, не удастся никому ничего доказать, но рано или поздно все меняется. Черное становится белым, а белое черным. Главное все грамотно проконтролировать. И на данный момент не допустить утечки информации. Для начала пойдем обстоятельно поговорим с Элиотом. Судя по его реакции от вашей встречи, ему действительно есть, что скрывать.

Хмыкнула.

— Моя реакция от первой встречи была не лучше. Только я тогда осталась, не узнана.

— А, да. Ты же еще и заболела в тот день. Что тебе вообще не свойственно. Кстати не знаешь почему?

— Знаю, но не скажу.

— Может, хватит тайн? Ни к чему хорошему они не приводят. Например, меня, оказывается, могут казнить, а я об этом вообще не в курсе был. Я понимаю, ты мне не доверяла. Но теперь мы в одной лодке. Точнее корабле.

— Понимаю, но я давала клятву о неразглашении данной информации. Могу лишь только сказать, что ты наверняка тоже давал похожую.

Рикер сощурился, полоснув по мне острым взглядом.

— Ладно, оставим данный вопрос на потом. Скажи, а ты меня помнишь?

Улыбнулась, тоже крепко обняв мужа и положив голову ему на плечо. То как он принял новую, по сути, шокирующую информацию, мне понравилось. Спокойно, стойко. Впервые чувствую себя надежно, что ли. Как бы там ни было, но я точно знаю, что с Рикером могу разделить любые трудности и невзгоды. Не надо больше терпеть сжигающий изнутри страх и беспокойство. Можно с кем-то поделиться, сняв с себя часть душевного груза.

— Да. Хорошее было время. Я вообще себя как минимум лет с трех точно помню.

— Знаешь, тогда меня боялись гораздо больше, чем сейчас. Не знали, чего ожидать. Ну и были еще кое-какие факторы помимо. А над проснувшимися во мне инициативами по изменению порядков в нашем обществе, скрытно, но посмеивались. Только твой отец воспринял меня серьезно, без какой-либо насмешки и оглядки на возраст. Я очень уважал Виктора. Он был замечательным и достойным человеком.

— Спасибо.

Мысленно вернулась в день нашего первого знакомства. Я помню Рикера красивым и очень серьезным юношей. Он пришел к нам в дом, чтобы что-то обсудить с отцом. Папа ненадолго оставил Рикера в гостиной. И уж точно никто не предполагал, что я суну туда свой любопытный нос.

Я искала свою кошку. Питомица сбежала от молодой гиперактивной хозяйки. Вот и пришлось мне идти в ту часть дома, где папа принимал своих посетителей. Заглянув в гостиную, заметила свою Нону — так звали кошку, на коленях у незнакомого дяди. Он гладил ее, а она довольно урчала. При этом мужчина — тогда Рикер казался мне не молодым парнем, а уже совсем взрослым дядей, будто и не замечал кошку, погрузившись в свои мысли. Он выглядел несколько грустным. Я удивилась, поскольку Нона обладала довольно диким нравом, и с неохотой подпускала к себе даже родителей, а не то что чужих людей.

Подкралась к дядечке. На низком столике перед ним было разложено множество толстых папок с бумагами. Решилась заговорить. Вообще, в то время я никогда бы первой не завязала разговора с незнакомцем. Так учила меня мама. Меры осторожности. Однако мне было очень любопытно, и кошка для меня была показателем. Человек, который ей понравился, не может быть плохим.

— Привет! А ты нравишься Ноне.

На меня удивленно посмотрели. Пояснила.

— Это моя кошка.

Взобралась на диван и, привалившись к боку незнакомца, тоже погладила пушистую красавицу по голове. Самое удивительное, что я нисколько не испугалась замершего, и кажется даже затаившего дыхание, парня, наблюдающего за мной. Так как он продолжал молчать, продолжила удерживать инициативу в своих руках.

— Как тебя зовут?

— Рик. А тебя?

— Мелинда. Мне родители запрещают говорить с незнакомыми.

— Тогда почему не слушаешься их?

— Слушаюсь! Но с тобой можно говорить.

— Почему?

— Я уже сказала почему. Ты Ноне понравился. Она бы не подошла к плохому человеку.

— С чего ты так решила? Кошки ко всем ластятся.

— Нона — нет. Я с ней разговариваю. Она очень хорошо все понимает и к любому не подойдет.

Рикер фыркнул, улыбнувшись.

— Разговариваешь? Ну-ну.

— Ты не веришь? Папа с мамой тоже не верят. А я разговариваю. Мысленно.

— Почему же, верю. Я вот могу слышать мысли людей. Правда, скоро уже перестану. Так что допускаю, что и ты можешь с кошкой разговаривать.

— Ого! О чем я думаю?

И опять меня одарили насмешливой улыбкой.

— Ты пока еще слишком маленькая чтобы я мог прочитать твои мысли. По развитию ты пока ближе к своей Ноне. Была бы взрослой, я бы сказал, о чем ты думаешь.

— Да? Жа-а-алко, — разочарованно протянула я. Но долго не стала расстраиваться, сразу переключившись на другие темы, завалив Рикера вопросами.

— Ты к папе пришел? Зачем? А еще придешь? Сколько тебе лет? Тебе Нона нравится? Ты тоже пилот? А меня папа завтра обещал взять с собой в полет. Буду сидеть вместе с ним в кабине и помогать! Ты с нами полетишь? Мама сегодня испекла очень вкусный пирог. Хочешь, я тебе принесу попробовать?

Вопросы лились из меня рекой. И на все Рикер обстоятельно и серьезно отвечал. Мне было по душе, что он разговаривает со мной, как с взрослой. Еще мне нравилось, что когда речь заходила о моем папе, он отзывался о нем с восторгом и теплотой.