Джонатан смотрел остро. Я, наконец, удостоилась его высочайшего внимания. Тяжелый оценивающий взгляд прошелся по мне буквально от макушки до пола. Я замерла, и пока длился осмотр, похоже, и не дышала. Если бы не рука Рикера, поддерживающая меня за талию, либо отшатнулась, либо упала бы, не в силах выдержать почти ощутимого давления. Никогда такого чувствовала. Казалось, от Джонатана исходит практически материальная угроза.

— Отец, — как-то предупреждающе, со значением произнес Рикер, и меня отпустило. Все внимание Джонатана перешло к сыну. — Не пора ли тебе выступить с речью?

Думала сейчас произойдет взрыв, до того обстановка была накалена, и по-видимому не только я ожидала подобного окончание. Остальные замерли в молчании.

Отец Рикера не торопился. Не спеша оглядел окружающих нас людей, еще раз пристально посмотрел на меня, на мужа — Рикер отчего-то просто-таки лучился довольством. Еще несколько, показавшимися мне бесконечными, секунд молчания. И происходит невероятное.

Джонатан насмешливо фыркает, и с ехидным прищуром смотря на своего отпрыска.

— Я еще не так стар, чтобы забывать, когда и что мне нужно делать. Завтра жду тебя и… — многозначительная пауза, во время которой я удостаиваюсь скептичного взгляда. — Твою жену, у себя.

Сказано было так, что сразу становилось понятно, это не просьба, а приказ. После, не ожидая согласия Рикера, Джонатан развернулся, и пошел к трибуне. Свита последовала за ним. Напоследок Кристиан Норвейг обжег меня ненавидящим и много чего обещающим взглядом.

Ну и что все это значит? Такое ощущение, будто я сейчас прошла через какое-то испытание, но в чем состояла его суть, не поняла. С чего вдруг отец Рикера сменил гнев на милость? Милость, конечно, довольно относительная, но все же.

Далее началась вступительная программа. По традиции, которой шел уже третий год, первым свою праздничную речь начал Джонатан Блэквуд. За его спиной выстроились все самые значимые люди корабля, и теперь моя персона была среди них.

Я почти не слушала. Меня занимали совсем другие мысли. Сейчас я подводила собственные итоги пребывания на корабле. Что ни говори, а больше всего я волновалась по поводу моей встречи с Алексом, и о том, как все получится. Готовилась я очень долго, и постараюсь сделать все от меня зависящее. Но, боюсь, что мой карточный домик, может разрушить любая случайность. Может, стоило готовиться дольше? Но куда еще. Не давала покоя одна мысль, которая практически отравляла и точила душу. Сознательно я понимаю, что это абсолютная глупость, но, тем не менее, такая ерунда не дает мне чувствовать себя уверенно. Они говорили, что все должно быть честно. Глупость, которая так меня бесит. Ну, какая честность может быть в нашем союзе? И я опять, не выдержав, решила больше не думать об этом. Надоело терпеть. Я тщательно и долго обдумывала альтернативные пути, но поняла, что не хочу по ним идти, потому что они все равно ни к чему не приведут. Я одна, я слабая, и да, я — эгоистка. Имею на это полное право.

Джонатан закончил свою речь, ему зааплодировали. Настал черед Рикера. Зафиксировав мою руку своей железной хваткой, муж потащил к трибуне вместе с собой! Я, пребывая в собственных мыслях и не ожидая от Рикера подобной подлости, сначала пошла без сопротивления, но осознание пакости, пришло быстро, затормозила, но не тут-то было. Мои попытки высвободиться были проигнорированы, а потом оказалось поздно. Мы подошли к трибуне. На нас было направлено множество камер. Публика ловила каждое движение. Муж потеснился, пристраивая меня за широкой стойкой по левую от себя руку. Профессионально улыбнулся и начал свою вступительную речь. Я тоже нацепила нечто напоминающую улыбку. Раз уж так сложилось, играть надо до конца. Бесит. Рикер развлекается. Я поняла. Ему просто доставляет удовольствие всех провоцировать. Иного объяснения его действиям не вижу.

Меж тем, муж что-то бодро вещал. От волнения, все его слова в моей голове сливались. На людей внизу я старалась вообще не смотреть. Кажется, Рикер что-то упомянул и о своей женитьбе, своем небывалом счастье, и огромной благодарности властям союза за организацию отбора, принесшего ему столь неожиданную радость. Восхитилась. Врет и не краснеет. Настоящий профессионал. Отчего-то не к месту вспомнилась Диана. Наверное, она сейчас себе волосы на голове рвет, слушая данную речь. Ну, кажется, все. Рикер закачивает говорить, и можно уже будет уйти отсюда.

— А теперь передаю слово своей жене.

За что?!

Как он мог? У меня нет заранее подготовленной речи, я не готовилась, и я не оратор. Да такого исхода я вообще не предполагала. Зачем он хочет меня опозорить?

В крови забурлил адреналин. Сейчас я практически испытывала ненависть к Рикеру.

Ослепительно улыбнулась. Гори все синим пламенем. Главное только, чтобы после все удалось.

— Жители Титана, — голос дрожит, и я большим трудом беру его под контроль. — Наша экспедиция — значимая и важная миссия для всего союза. Я присоединяюсь ко всему ранее сказанному моим мужем, и хочу отметить, какую испытываю гордость, что являюсь частью нашего крепкого, дружного и сплоченного братства. Подвергая себя невероятному риску, мы вместе летим сквозь глубины необъятного космоса, преодолевая опасности, которые он в себе несет. Каждый день, не жалея себя трудимся, приближая наше светлое будущее. И все на благо нашей расы! Я из низов, поэтому хочу особо поблагодарить именно наших рабочих. Честные добрые трудяги, без вас корабль не мыслит своего существования. Вы стали для меня настоящей семьей!

Я продолжаю вдохновенно нести всю эту чушь. Разглагольствовать и переливать воду из пустого в порожнее могу бесконечно долго. Кошусь взглядом на Рикера. Тот, приподняв одну бровь, смотрит на меня с любопытством ученого, ставящего опыт на лабораторной мышке. Ловлю исходящее от него удивление. Не ожидал, дорогой? Хотел, чтобы я опозорилась, промямлила что-то, тем самым еще больше раззадорив наше общество? Да ты тот еще бунтарь.

От натянутой улыбки, уже болит лицо. Начал дергаться левый глаз. Это нервы. А я все лью вдохновенную патоку. Полагаю, впервые люди узнали о себе за один вечер столько всего хорошего. Главное, говорить так, чтобы все это звучало действительно искренне и восторженно, а непрофессионализм наоборот добавлял очарования, напоминая о наивности юности. Кто-то внизу даже начал мне аплодировать. О да. Мы все думаем о себе лучше, чем мы есть, и хотим, чтобы это заметил кто-то еще.

Деликатный перестук пальцами по моему позвоночнику. Тем самым муж намекает мне, что пора закругляться. Расцениваю это, как свою маленькую победу. И быстро завершаю импровизацию. Иногда живое выступление без подготовки — лучше, чем заученное чтение. Под конец речи мне уже громко приветственно рукоплещут, свистят, и что-то кричат. Удивительно, как быстро можно поменять мнение толпы. Еще недавно меня готовы были растерзать. А теперь я — фактически героиня. И было бы за что. Правда, однодневная. О подобном забывают быстро. Я тщательно скрываю эту сторону своего характера, но знаю точно, лидерские качества, во мне есть. Завести всех, и заставить за собой идти я могу. Только раньше мне это никогда не было нужно. Думала, вообще не пригодится. И что меня дернуло открыться сейчас — наверное, накопленная за годы злость. Когда, чего-то в тебе много скапливается, то не знаешь, когда прорвется, и практически, не можешь это контролировать.

Стоило сойти со сцены, и нас с мужем встретили задумчивые оценивающие взгляды собравшихся здесь влиятельнейших людей этого корабля. Поежилась. Такое внимание мне точно не нравится.

Задерживаться Рикер не стал. Кивнул на прощание отцу и повел меня прочь. Мы спустились на первый этаж.

— Миа, я вынужден тебя оставить. Мне нужно решить кое-какие дела и есть несколько человек, с которыми мне необходимо переговорить. Тебе придется еще какое-то время побыть на приеме. Думаю, с тебя достаточно, и если не хочешь ни с кем общаться, просто посиди здесь на диване. Я оставлю двух охранников, а позже заберу тебя, и мы пойдем домой.