– Ох! – сказала Хельга. – Какая же я…

Она сделала несколько шагов к глайдеру, неожиданно опустилась на колени и положила голову на капот.

– Милый, прости меня пожалуйста. Я была страшно потрясена. Над той девушкой не только надругались. Ее бедную растерзанную плоть чудовище еще и пожрало, растворив в себе. Я стреляла, но ничего не смогла сделать. Я была вне себя, вот и вырвались те постыдные слова. Прости меня…

Она зарыдала навзрыд, а Метельский стоял, не зная, что делать, и теплый ветер обдувал его лицо. Вдруг голос раздался снова, он шел со стороны глайдера, но был другой – звучный и сострадательный.

– Встаньте, леди Хельга! Ваши извинения приняты. Не удивляйтесь, что я обращаюсь так: вы стали леди для нас, а значит, будете и для других. Наш термин не произносим на языке людей, но он означает, что отныне вы равная нам. Я тоже прошу прощения, мы часто недооцениваем силу людских эмоций. У вас они благородны, какие и должны быть у леди. Пожалуйста, не питайте неприязни к моему криту.

Хельга еще постояла на коленях и поднялась.

– Спасибо, – пробормотала она и сполоснула лицо под струей воды.

– Да уж, – сказала она. – Я и вправду себя не контролировала, Лон. Увидеть такое…

– А что произошло с той стороны?

Хельга помолчала. – Лон, и ты меня извини. НИКОГДА не спрашивай меня об этом, хорошо? Есть вещи, о которых нельзя говорить.

– Ладно, – сказал Метельский. – Надеюсь, вы с глайдером помирились, а то пешком топать далеко. Как там Гедеон?.. Тьфу, все равно нет связи!

– Если не возражаете, – раздалось со стороны глайдера (голос звучал смущенно), – я буду выполнять функции ретранслятора. Поблизости нет точек доступа.

– А где же отец Иероним?.. Спасибо, глайдер. Разрешаю.

«Гедеон на связи. Приветствую вас, Лон».

«Что случилось с отцом Иеронимом? База на горе Каранталь не вступает в контакт».

«Вы вернулись? Пропали на целый месяц. База Каранта уничтожена п`ургами, к сожалению все погибли».

– Смотри, Лон. – Хельга указала на знакомый отрог, над ним кружились две белые птички.

– Советую занять свои места, – посоветовал глайдер. – Угроза с воздуха.

– Быстрее! – Метельский забрался в машину, рядом торопливо уселась Хельга.

– Включаю поле экранирования. – сообщил глайдер. – Для всех мы исчезаем.

Белые точки снизились, превратившись в уродливых птиц, и, пройдя над деревней, опять взмыли в небо.

– Наверное мстили за уничтоженный терминал, – сказал Метельский. – Остался ли кто живой в деревне? Как там Фарид с дочкой?

Хельга вздохнула: – Нет времени выяснять. Спроси, куда нам теперь?

– Подожди. Гедеон сказал странную вещь, что мы отсутствовали целый месяц. Глайдер, как такое возможно? У меня впечатление, что прошло всего полдня.

– Переход между потоками времени, – сказал глайдер. – В обычном мире могло пройти и больше.

– Так же было, когда мы гостили у Морихеи, – задумчиво сказала Хельга. – То-то гораздо теплее. Небось, опять многое изменилось. Все-таки спроси, куда нам?

«Гедеон, свяжи с отцом Себастьяном, или кто сейчас главный?»

«Отец Себастьян слушает. Рад, что вы остались живы. Месяц назад наши дроны зафиксировали, что воронка хэ-ути уничтожена. Это была ваша работа?»

«Наша. К сожалению, два других экипажа погибли. И у вас скоро не останется дронов, в небе рыщут п`урги. А мы как бы выпали из времени, но теперь вернулись. Куда нам?»

«Вообще-то в Иерусалим, но сейчас здесь неспокойно. Лучше пересидите где-то».

«Хорошо, подумаем. Конец связи».

– С кем говорил? – спросила Хельга.

– С отцом Себастьяном, он по-моему здравствует. Советует переждать где-нибудь, а то в Иерусалиме какая-то заварушка.

– На этих доминиканцах и вправду все заживает, как на собаках… Ох, не надо об этом. И что ты думаешь делать?

– Все-таки поглядеть. Глайдер, мы сможем пролететь над Иерусалимом незамеченными? Чтобы не видели ни люди, ни п`урги, ни какая-нибудь электроника?

– Вполне. Наше поле экранирования значительно превосходит земные аналоги.

– Тогда вперед. А там посмотрим.

Глайдер поднялся совершенно бесшумно, и стал виден развороченный бок горы Каранталь. Хельга вздохнула:

– Не только мы балуемся с антивеществом. Жаль ребят.

– Ну да, – вспомнил Метельский, – женщин там почти не было. Только Франческа и еще одна. Наверное добровольцы, как и мы.

– Скорее всего, Марио и Франческа тоже были супругами… – Хельга всхлипнула и отвернулась к окну.

Внизу плыла бурая холмистая местность, но по ущельям стали попадаться пятна зелени. Метельский покосился на Хельгу:

– Все-таки приятнее лететь открыто, а не пробираться оврагами.

Хельга шмыгнула носом и спросила: – Глайдер, а можно женскую косметичку со всем, что там обычно бывает? И зеркало, пожалуйста.

Часть лобового стекла превратилась в зеркало, а дверца ящичка открылась, образовав столик с обычной косметичкой. Метельский улыбнулся: Хельга бесцеремонно пользовалась фантастическими технологиями даймонов.

– Спасибо, – сказала Хельга. – Хорошо быть знатной леди, которой прислуживают. А вот я замужем за простолюдином.

Метельский рассмеялся: – Чего? Мой отец очень гордился, что он потомственный граф Метельский. По-моему, и маму привлекло, что выходя замуж, она становится графиней. Естественно, титул достался и мне, просто эта игра в знатность меня никогда не занимала.

– Да ну! – сказала Хельга. – Ну и мужа я себе отхватила. Миллиардер и граф, а я, оказывается, тоже графиня. Что же ты раньше не сказал, милый? – И занялась макияжем.

– Наверное титул, которым тебя пожаловали даймоны, куда важнее. Жаль, что он не произносим.

– Ничего, сойдет и леди, – пробормотала Хельга.

Зелени стало больше, впереди вырастали холмы с россыпью построек. Кое-где поднимался дым.

– И здесь воюют, – сказал Метельский. – Глайдер, прямиком к Масличной горе и зависни там.

Транспортный контроль не вмешался, вот и Масличная гора: белые прямоугольники надгробий, зелень и золотые маковки церквей. Но вид не безмятежный: дымы над городом, слышны отдаленные выстрелы, а на Храмовой горе скопление людей.

– Глайдер, к Храмовой горе, – приказал Метельский.

Так же золотится купол мечети Омара, сереет Аль-Аксы, а вот храму Мадоса досталось: похоже, внутри бушевал пожар и по стенам висят будто развернутые свитки копоти. У мечети Омара толпа, однако упорядоченная – кольцом окружает здание. На них наступает шеренга каких-то белых чудищ, за ними над землей ползут ховеры.

– Увеличение, – сказал Метельский.

Это не чудища, а люди или хэ-ути – в шлемах и белой пластинчатой одежде. Двигаются осторожно, хотя в руках станнеры: из толпы то и дело раздаются выстрелы.

– Они в защитных костюмах, – сказала Хельга, убирая косметичку. – Если в тебя попадет пуля из боевого оружия, можно получить контузию, а вот разряды из лучеметов они отражают. Похоже, легионеры вытесняют мусульман с Храмовой горы. Чем-то они Мадосу с Самаэлем досадили.

Мелькнул дымный росчерк, сильно громыхнуло, и один из ховеров превратился в огненный шар.

– Ого! – сказала Хельга. – Стреляют ракетами, наверное армия Израиля. Вон несколько ховеров над городом.

– Месяц назад вроде был нейтралитет с этой дьявольской парочкой, – с сомнением сказал Метельский. – Наверное что-то изменилось.

– Надеюсь, не будем вмешиваться? – спросила Хельга. – А то мне кажется, что я в каждой бочке затычка.

Метельский хмыкнул: – Нравится тебе наш жаргон. Нет, мне тоже надоело.

– Извините, – вмешался глайдер, – нам лучше удалиться. Возможно случайное попадание, а поле экранирования не рассчитано на отражение материальных объектов.

– Ладно, – сказал Метельский, – можешь удалиться. Пожалуй, опять к Масличной горе, а там подумаем, что делать.

Вернулись к прежнему месту, только в этот раз опустились на землю. Метельский попросил: – Глайдер, можно местные новости?

Перед ними возник проем холорамы. Ведущая отличалась от той, что Метельский видел месяц назад: не тщательно уложенные, а распущенные (хотя тоже каштановые) волосы, выдвинутый подбородок, гордый прямой нос. И говорила резче: