Толумана пронизывал огонь… или то был мороз? Но в центре всего оставалась ярость.

— Этот клинок поможет освободить Элизу и Ассоль?

— Если не он, что еще?

— Тогда я возьму его. А потом можешь располагать мною, как Тебе будет угодно.

— Возьми. И помни, что Закон должен быть исполнен.

Женщина вдруг оказалась рядом, сердце Толумана томительно заныло, а она подала клинок, лезвие которого голубовато мерцало.

— Протяни только руку, — предостерегла она. — Не касайся лезвия.

По руке пробежал озноб. Затем пальцы обожгло мимолетное касание женщины, а сердце забилось неровно. Рукоять оказалась теплой, словно сохранило тепло женской руки, но теперь вместо озноба легкое онемение распространилось до локтя.

— Ты должен пройти по Темному коридору и очень возможно, ты не вернешься. Тогда наша следующая встреча будет под стенами Исейона. Ты изменишься, но все равно сохранишь этот клинок.

Лицо женщины отдалилось, на мгновение снова распахнулся сумрачный морской простор, и все исчезло. Снова окно, и в нем горы за рекой. Пока еще его мир…

Но что делать с клинком, не носить же его просто так? Толуман пошел в гардеробную и достал собственный нож. Сколько лет не был на рыбалке!.. Ножны обтянуты белой оленьей шкурой, удобная петля, чтобы пристегивать к поясу — все сделано руками мамы. Клинок кармы оказался не так уж длинен и вошел, как влитой.

Теперь вниз. Можно бы заглянуть на пост охраны поселка, но теперь это ни к чему. Вывел из гаража новенькую «Ямаху-игл» Элизы. Как-то подшутил над нею за то, что сохраняет верность марке, а Элиза улыбнулась: — На ней я нашла тебя, и на ней хочу летать.

А куда лететь ему? Вряд ли Элизу и Ассоль увезли в Петербург, слишком далеко. Темный коридор открывается из разных мест, и самое вероятное — их увели из храма в Горном. Ты осёл, рано сбросил со счетов отца-настоятеля, а ведь получил предостережение!..

Толуман скрипнул зубами и вызвал диспетчера: — Маршрут на поселок Горный, экстренно, с превышением скорости. Дайте эшелон.

Выслушал предупреждение, что потом придется объяснить причину, но эшелон дали. От стона турбин заныло в ушах — Толуман добавил скорости и без того гоночной машине, сразу включив форсаж.

Миновал долину Эльги, справа остался их рудник, внизу быстро плыла мозаика речек, гор и болот. Дорога заняла всего час. Корпус глайдера мелко дрожал, и Толумана тоже трясло, но постарался говорить спокойно: — Горный, обозначьте место для экстренной посадки у здания администрации.

Поселок заметно расширился, появился небольшой аэропорт, но вряд ли Элизу и Ассоль увезли куда-то еще.

Как и двенадцать лет назад (Толуман провел молниеносный подсчет в уме) лазер указал, где садиться. Толуман вышел, когда глайдер еще раскачивался на опорах. К нему уже спешили трое в форме. Лица угрюмые, руки на кобурах.

— Карточку! — потребовал старший.

Толуман послушно протянул: — Мне нужен отец-настоятель. По договору с Империей, мы имеем право на срочные контакты с вашим руководством. Здесь указано, что я советник Верховного координатора.

Трое обменялись взглядами.

— Отец-настоятель сейчас… — начал один, но старший махнул рукой и странно поглядел на Толумана.

— Уже можно. Проверь его.

Третий охранник провел перед Толуманом сканером: — У него только ножик.

— Оружие придется сдать, — нахмурился старший.

— Какой якут без ножа? — изображая благодушие, улыбнулся Толуман, распахнул куртку и коснулся ножен. Очень не хотелось сразу кого-то убивать.

— И правда, — ухмыльнулся старший. — Если начнет буянить, отец-настоятель сам этим ножиком ему яйца отрежет. Не будем лишать его удовольствия.

Остальные двое заржали.

— Ступай, — сказал старший, возвращая карточку. — В обход здания.

— Знаю. — Толуман не спеша обошел административное здание. По пути глянул вдоль улицы — там так и стоял дом, где едва не сгорел с Еленой. Не везет с ним женщинам: одна погибла, другую цинично использовали, а третью, самую любимую, увели прямиком в ад. Снова от вспышки ярости все поплыло перед глазами, с трудом взял себя в руки. Вот и опять придавленный к земле купол, здешний храм не особо старался выдать себя за христианский.

Внутри голубоватый полусвет, а за конторкой (неужели тут продают свечи?) женщина с тяжелым подбородком.

— Я к отцу-настоятелю, — небрежным тоном сказал Толуман.

— Да, мне сообщили, — холодновато ответила женщина. — Вам туда. — И показала на дверь в боковой стене.

Толуман вошел.

Вместо окна свод из голубого поликарбоната, несколько кресел и массивный стол. Отец-настоятель не сидел за ним, а стоял перед Толуманом, и внешность не особо изменилась — тот же жесткий взгляд и раздутые крылья носа, только одет теперь в красную кардинальскую мантию. И как к нему обращаться: «Ваше преосвященство»? Обойдется.

— У вас моя жена и дочь, — резко сказал Толуман. — Вы забрали их, чтобы отвести в Темный чертог. Не отпирайтесь, мне известно наверняка.

— Вот как, — скривил губы отец-настоятель. — И откуда?

— Вам незачем знать. Вы отведете меня добром или…

— Или что?.. — собеседник издевательски улыбнулся.

Снова вспышка ярости, но она не ослепляет и ее легко контролировать. Толуман распахнул куртку, бросил ее на пол и достал из ножен клинок. В голубоватом свете лезвие отливало холодной синевой.

— Надо же, — теперь отец-настоятель поднял брови. — Действительно, якут с ножом, как мне и сказали А как насчет этого? — И достал из складок мантии парализатор. — Продолжим разговор позже и в ином месте. Значит, вам в Темный чертог?..

Клинок короткий, а подойти вплотную Толуман не успеет. Но страха не испытал — сразу явилось знание, что надо делать, и просто вытянул руку с оружием в сторону парализатора. То ли его ненависть излилась по лезвию, то ли беззвучно сверкнула синеватая молния.

Что-то стукнуло. Отец-настоятель дико закричал. Он стоял, держась одной рукой за окровавленное запястье, а на полу валялась отсеченная кисть и парализатор.

— Мы поговорим сейчас, — сказал Толуман. Он обошел противника, отшвырнув носком ботинка парализатор в угол. На столе была кнопка, явно для вызова, нажал ее. Если явится охрана… что ж, он теперь знает, что клинком кармы легко убивать.

В открывшуюся дверь вошла женщина, которая раньше сидела за конторкой. Глянула на отца-настоятеля, сжала губы, но больше не сделала ни движения. Скорее всего, видела происшедшее на дисплее внутренней связи. Хорошая выучка.

— Наложите турникет своему боссу, — сказал Толуман. — И еще укол обезболивающего и стимуляторы. Мы не закончили разговор.

— Выполняй, — прохрипел отец-настоятель, оседая в кресло. — Охраны… не надо.

Женщина послушно исчезла и быстро вернулась, видимо аптечка была под рукой. Не говоря ни слова, вспрыснула лекарства, с профессиональной ловкостью сделала перевязку и подвесила раненую руку на груди изувеченного.

— Отрубленную кисть положите в холодильник, — сказал Толуман, — ее можно пришить обратно. И возвращайтесь, с креслом-каталкой. Мы немного прогуляемся, а потом заберете своего начальника обратно.

Отец-настоятель тяжело дышал, злобно поглядывая на Толумана, и тоже не произнес ни слова. Кровь пропитала бинты, зловеще гармонируя с красной мантией. Женщина скоро вернулась с креслом-каталкой — действительно, хорошо выучена — и помогла боссу перебраться в него, а потом взялась за рукоятки.

— Ну, поехали, — сказал Толуман, не возвращая клинок в ножны. Неприятная дрожь пробегала от него по руке, и вообще было холодно и неуютно. Каково-то там Элизе?

Обратно в зал, а дальше уже все знакомо: дверь слева от царских врат, пандус ведет в глубину, те же изображения — на этот раз они не вызвали никаких эмоций. Вот и дверь с руной бесконечности наверху…

— Ты точно желаешь туда? — слабым голосом спросил отец-настоятель. — У тебя непростой клинок, однако против владыки Темного чертога он не поможет.

— Я погляжу, — сказал Толуман. Приостановился у двери и посмотрел на отца-настоятеля. В красной мантии, с окровавленными бинтами и белым изможденным лицом, тот напоминал персонажа с картины Эль Греко. — А может, перерезать тебе горло на прощание? Чтобы не творил больше пакостей.