Для электроснабжения восточного участка магистрали больше подходил другой вариант — построить еще один блок на угольной ТЭЦ в Анадыре и проложить от нее ЛЭП. Еще одну ТЭЦ можно было построить в Зырянке, где имелись большие залежи каменного угля. Сжигать предполагали не уголь, а водно-угольную суспензию — технология, не получившая применения до войны, с высоким КПД и малым загрязнением окружающей среды.

Для местных нужд хорошо подходили модульные электростанции канадского производства, две такие работали на их руднике.

Обсудили варианты строительства мостов через великие сибирские реки, Лену и Енисей…

В общем, семинар оказался плодотворным, а рыбалка великолепной. Жаль было, когда все закончилось. Теперь Кэти и Матвею предстояли бесконечные видеоконференции и поездки по делам консорциума, а у Толумана наконец появилось время…

Он выслушал наставления Кэти (попросил ее говорить по-английски, да и все свободное время тратил на интенсивный курс английского), постарался больше узнать об ее отношениях с Ивэном. Странно, какая между ними возникла неприязнь. Сам он в детстве, пожалуй, обрадовался бы сестре.

Кэти скинула ему кое-какую информацию, да и сам Толуман с разрешения временного Координатора навестил центр информационной безопасности Братства.

Визу оформил по приглашению Кэти, через ИИ Колымской администрации. В отличие от времен отца, уже немало людей путешествовало между странами, и проблем не возникло. В приглашении Кэти указала свой адрес в Торонто, вздохнув при этом:

— Уже три года там не была. Погляди, всё ли в порядке, хоть я и заглядываю через Сеть, а штрафов за некошеную траву пока не присылали. Поживи в доме, сколько тебе понадобится, вот гостевой ключ. И тебя надо приодеть, а то бегаешь в джинсах и куртке, словно не совладелец богатой компании.

Потащила его в магазин и подобрала серый костюм, а к нему пару рубашек.

Толуман купил билет до Ванкувера (уже были прямые полеты раз в неделю), оставил распоряжаться своего заместителя, и на воздушном такси вылетел в Магадан. Интересно, какой самолет нужен их компании? Желательна дальность побольше, но чтобы мог сесть и на небольшие аэродромы, вроде Усть-Неры. А какие еще аэродромы есть по трассе магистрали? Впрочем, об этом пусть думает Матвей.

Самолет оказался комфортабельным «Боингом», эта когда-то американская фирма давно принадлежала китайцам. Рейс был с посадкой в Анкоридже на Аляске, и Толуман полюбовался панорамой снежных гор, хотя за пределы транзитной зоны граждан Российского союза не выпускали.

Как рассказывала мама, когда-то отец улетел через Анкоридж, хотя и более окольным путем. Жаль, что так и не смог вернуться…

Было непривычно слышать вокруг английскую речь, и впервые Толуман летел так далеко, впервые проходил пограничный контроль, и впервые своими глазами увидел большие города. Ванкувер был куда больше Магадана — небоскребы высились над заливом, а Торонто показался грандиозным. Но проблем в общении не было, везде расплачивался карточкой, и вечером следующего дня оказался у дома Кэти.

«В Магадане еще полдень, — напомнил он себе. — Надо пораньше заснуть, чтобы завтра голова была свежая».

Калитку открыл полученной от Кэти карточкой, трава на газоне оказалась скошенной, а возле дома чисто. Дом впечатлял больше, чем на фотографии — скорее особняк, с зимним садом и просторными комнатами. Везде убрано — видимо, той же службой, что следила за порядком вокруг дома. Толуман отыскал кабинет отца, по словам Кэти там ничего не трогали все эти годы.

Книжные шкафы, что давно уже редкость, большая карта Северной Америки и Азии на стене. Толуман подошел: красная линия тянулась от Канады до Берингова пролива и дальше к Усть-Нере и Якутску. Великая северная магистраль, давняя мечта отца. Невдалеке от Усть-Неры тоже красным был обведен кружок — Первомайский.

Толуман оглянулся на стол, где стоял старинный компьютер. Неловко копаться в чужих документах, но действительно ли они чужие? А вдруг там есть послание для него? Толуман включил компьютер, тот протестующее загудел, но все-таки загрузился.

Проигнорировав жалобы на отсутствие обновлений, Толуман зашел в «Документы». Всё аккуратно разложено по папкам: «Trans-Zone», «Кэти»… Ага, есть и «Колымский край».

Открыл ее… а вот здесь хаос. Масса документов по транспорту, снабжению, фото каких-то лабазов, незнакомых людей. А это кто?.. Толуман судорожно вздохнул — мама! Гораздо моложе, чем ее помнил, в нарядном капоре и шубе, глаза смотрят дерзко, а вокруг снега. Еще какие-то женщины в национальных одеждах, и опять она — на оленей упряжке, в юрте…Несколько фотографий, так разбросанных среди других, что не догадаешься — снимали прежде всего ее. Толуман улыбнулся — отец заметал следы.

Несколько фото играющих детей, также в национальных костюмах. И… он сам, в возрасте лет пяти: сидит на олене, держась за рога, и весело смеется в объектив. Толуман покачал головой: мама говорила, что только раз написала отцу. Но фотографию, выходит, прислала — хотя тоже одну, больше себя не нашел.

Он скопировал несколько фото и стал смотреть дальше. Почему-то папка «Япония» — ах да, мама говорила, что до Колымского края отец побывал там. Снимки городов, храмов, танцующих гейш… Уже хотел закрыть папку, и тут вспомнилось: мать рассказывала, что отца выкинули в зимнюю тайгу безо всего. Получается, снимки не могли быть сделаны тогда, и он уже позднее специально отыскивал эти фото. Или сохранились в «облаке»? Но его держали в плену, откуда у него могла быть фотокамера?.. Толуман стал просматривать всё внимательнее.

Пейзажи не повторялись, а вот гейши… Набеленные лица, сложные прически, цветастые кимоно — и все на фоне цветущего сада. Какой-то танцевальный фестиваль? Не очень отличишь одну от другой, но на нескольких фотографиях явно одна и та же — невысокая и черноволосая. Загадка, почему отец отыскивал именно ее фото?.. Толуман вздохнул, порылся еще немного и выключил компьютер — послания себе так и не нашел. Хотя это понятно: отец не хотел, чтобы дети случайно узнали о некоторых его приключениях.

Поужинал (купил в аэропорту упакованные обед и завтрак) и лег спать в гостевой комнате. Впервые спал на другом континенте — впрочем, как и отец, когда прилетел в Америку.

Утром еще раз обдумал план действий. С кем первым встретиться, с братом Кэти или Прескоттом? Скорее всего, с Ивэном. Выждал, чтобы не было слишком рано, и позвонил (Кэти дала номер телефона). Сказал по-английски:

— Я Толуман Варламов, брат Кэти по отцу. Она подвергается опасности. Я прилетел в Торонто, чтобы повидаться с вами.

После молчания на другом конце хмыкнули: — Хорошо. Приезжайте через час, я буду дома.

Адрес не сказал, но Толуман и его взял у Кэти.

У выхода еще раз огляделся. На стене увеличенная фотография: отец выглядывает из кабины локомотива — со счастливой улыбкой и высоко поднятой рукой. Это фото Толуман помнил — отправление первого поезда из Эдмонтона по Великому северному пути.

Он скрипнул зубами: отец мог быть сейчас жив, и они вместе строили бы магистраль. Но он достроит ее, назло всем врагам! Попрятались и шкодят исподтишка.

Вызвать такси не составило проблемы: телефон тотчас влился в местную сеть и вывел несколько номеров на выбор. За полвека с лишним после войны мир вернулся к прежнему уровню развития, а кое в чем превзошел его. Такси оказалось беспилотное, только сказать адрес.

Дом Ивэна тоже был солидный, полукруглая дорожка вела к входу с колоннами. Толуман усмехнулся, уже видел это на видеозаписи Кэти. Прислушался к ощущению от камня (повесил на грудь под рубашку). Легкая прохлада — не опасно. Позвонил, калитка открылась, и пошел к крыльцу. В отличие от Кэти, его не встречал андроид.

За тяжелой дубовой дверью оказался просторный холл, а посередине стоял Ивэн: чуть выше Кэти, пробор в гладко зализанных черных волосах. Лицо гладкое и самодовольное, Толуман не любил таких. Но дружелюбно пожал небрежно протянутую руку.