И именно тогда появилась эта завистливая женщина и воспользовалась моментом, чтобы ошеломить и запутать ее. К счастью, сейчас опасность миновала. И Анжелика, глядя на облака над красными скалами, с облегчением вздохнула. Она была рада, что смогла вовремя устранить с их пути это опасное создание. Фипс был послан небом. И от этого эпизода останется лишь горький опыт, из которого следует извлечь нужный урок.

Она не впервые заметила, что при встречах с хитростью и ложью единственными людьми, которые могли сразу распознать вражеские происки, были простые, даже наивные люди, как например, Адемар; или, наоборот, те, чье личное знакомство с пороками и ложью позволяло легче обнаружить их у других людей. Это относилось к Аристиду и Жюльене, которые не могли сдержать себя и яростно разоблачали герцогиню. Но кто их слушал? Они ведь были из тех, кто пользовался очень незначительным, и часто не без причины, доверием со стороны великих мира сего и «порядочных людей».

Тех самых «порядочных людей», которые постоянно становились жертвой чьих-то происков, так как не могли вовремя распознать врагов.

Ну да ладно. С этим покончено.

Через несколько дней Анжелика снова будет вместе с мужем. Она успокоится на его груди, доверится его силе и смирит свою гордыню. Она осознала во время этих событий свою зависимость от него.

Свое решение отплыть в глубину Французского залива она приняла довольно неожиданно.

После отбытия англичан со своими заложниками Анжелика, находясь еще в Порт-Руаяле, стала думать, как ей быть дальше. Вернуться в Голдсборо? А если ее муж в это время прибудет в Порт-Руаяль, как это говорила Амбруазина?.. В конце концов она отправила «Ларошельца» в Голдсборо под командованием Кантора, чтобы тот узнал, как там обстоят дела. И как только маленькая яхта прошла через пролив, в гавань вошел другой корабль. Это был вернувшийся в свои владения де ла Рош-Позе.

Его сопровождал Юбер д'Арпентиньи на своей шхуне, полной мик-маков в их остроконечных колпаках. Он был захвачен в плен Фипсом, который в конце концов отпустил его из-за его необычного вида. Коротковолосый пуританин никак не мог понять, кем же в действительности был его пленник, представленный ему как знатный французский дворянин. Утыканные перьями черные косички, камзол с бахромой, кожа цвета красной глины, темные глаза, – все это приводило Фипса в замешательство. И, подумав, он предпочел его отпустить.

Оба прибывших сообщили ей, что, восстановив мир на берегах реки Святого Иоанна, Жоффрей де Пейрак отплыл на борту «Голдсборо»… в залив Святого Лаврентия.

– Залив Святого Лаврентия! – вскричала ужасно раздосадованная Анжелика. – Но зачем?.. И даже не завернув сюда…

– Он не подозревал, мадам, что вы находитесь здесь, – сказал маркиз.

– Думаю, что он даже не сделает остановки в Голдсборо, так как хочет как можно скорее добраться до южного берега залива Святого Лаврентия, чтобы встретиться со стариком Никола Пари, который владеет там концессиями от Шедиака до полуострова Кансо, включая расположенные напротив него Королевский остров и остров Святого причастия.

Какую бы цель ни преследовал Жоффрей де Пейрак, сейчас он удалялся отсюда.

Анжелика велела принести ей карты. Ей была невыносима мысль, что снова придется ждать. Если бы «Ларошелец» стоял еще на якоре в их бухте, она бы немедленно отправилась на нем вдогонку за «Голдсборо». Но, как назло, на яхте уплыл Кантор. Анжелика чуть не заплакала от огорчения. Все это видел Юбер д'Арпентиньи. С интуицией, свойственной молодым людям, которые лучше понимают эмоциональные порывы женщин, потому что сами еще находятся под властью импульсов чувства, он понимал ее досаду и нетерпение.

– А если вы прибудете туда раньше него? – предложил он.

Она посмотрела на него, ничего не понимая. Он пальцем показал на карту.

– Я вас доставлю в глубь залива. Там один из сыновей Марселины или один из братьев Дефур проведет вас пешком несколько лье, которые отделяют Французский залив от залива Святого Лаврентия. И вы окажетесь между Шедиаком и Татамагонжем. Так как графу де Пейраку понадобится какое-то время, чтобы на своем корабле обогнуть полуостров,[112] то вы окажетесь у Никола Пари раньше него.

Она согласилась. Путешествие должно было быть коротким. Вечером на второй день они уже находились в районе Пенобскота. Юбер д'Арпентиньи сказал, что они остановятся переночевать у англичанина из Массачусетса Картера, которому отрезали уши за то, что он занимался чеканкой фальшивых монет. Его дом находился в глубине одного из фиордов с берегами из красного песчаника, фиордов, мимо узких входов в которые они время от времени проплывали и которые вели через извилины впадавших в них рек во владения медведей и лосей.

– Не пропусти вход в нужный нам фиорд, – сказал Юбер д'Арпентиньи своему рулевому. – Его легко заметить. Картер каждый вечер зажигает на мысу костер, за которым следят два рыбака со своими семьями. Немного левее от костра должен быть виден свет в их хижинах.

Эти рекомендации были необходимы. Становилось все темнее и темнее. Анжелика завернулась в свой плащ из тюленьей кожи. Дул пронизывающий и насыщенный солью ветер. Она думала о Жоффрее. С каждым часом она была все ближе к нему и все острее и острее испытывала необходимость оказаться рядом с ним, чтобы они смогли объединить свои силы и защитить себя. Защитить от кого?

Она обернулась, и висевшая низко над землей клубящаяся грозовая туча с ее адской чернотой словно подсказала ей ответ.

– От Сатаны!

Страх на мгновение сдавил горло. Ей показалось, что баркас стал еще сильнее плясать на волнах.

– Я вижу там огни! – воскликнула Анжелика. И вспомнила о «глазах дракона», который охранял бухту Шигнекто.

– Это хижина Картера, – радостно вскричал Юбер д'Арпентиньи. – Ищи пролив, Паком! Меньше чем через час мы сможем отведать добрый кусок сала и высушить свою обувь.

И вдруг началась бешеная качка. Сначала их стало бросать вверх и вниз, словно под действием могучих толчков, идущих из морских глубин. Затем их большой баркас был подхвачен, как соломинка, и поднят на гребень гигантской волны.

– Найди вход в фиорд, Паком! – прокричал еще раз Юбер д'Арпентиньи, вцепившись в поручни.

Затем они почувствовали удар, как будто чья-то чудовищная рука схватила стальную балку и со страшной силой вонзила ее в борт судна. Почти сразу же Анжелика оказалась по пояс в ледяной воде.

– Спасайся кто может! – закричали вокруг. – Мы напоролись на рифы Сарагуша!

В ночном мраке тяжелый баркас швыряло от одной скалы к другой. Этот смертельный танец сопровождался криками людей и жутким треском.

Акадийцы и мик-маки звали друг друга на своем дикарском языке. Юбер д'Арпентиньи закричал по-французски своей пассажирке:

– Берег близко, мадам. Попытайтесь…

Конец фразы был заглушен новым треском, и яростная волна накрыла их с головой и затем бросила на другой риф.

Анжелика понимала, что она должна попытаться покинуть баркас прежде, чем тот развалится. Иначе она рисковала получить очень серьезные раны или оказаться оглушенной и отданной в бессознательном состоянии на ярость волн.

С ужасом вспомнив, как она тонула у берегов Монегана, когда ее спас отец де Верной, и как тогда сковала ее движения и тянула в глубь моря отяжелевшая от воды одежда, она почти машинально, из последних сил отстегнула верхнюю суконную юбку и сбросила туфли. Новый удар неслыханной силы разбросал их всех в разные стороны. Анжелика, схватившись за обломок борта, почувствовала, как ее влечет вперед. Она хорошо знала, что море обычно начинает тянуть к: берегу. Нужно прежде всего вовремя отдалиться от обломков судна и зацепиться за что-нибудь, прежде чем обратная волна потащит назад. Она почувствовала, как ее накрывает береговая галька и схватилась за выступ скалы.

Упираясь в песок локтями и коленями, она поползла вперед, вспомнив о советах Джека Мэуина: «…не останавливайтесь., пока не достигнете кромки сухих водорослей… иначе море снова потянет вас назад…» Наконец она поняла, что песок стал сухим, и перевернулась на спину, тяжело дыша и не чувствуя боли в своем израненном теле.