— У меня есть к вам предложение, сударыня, — обратился он к Анжелике. — Я хочу поговорить с вами не как с самой очаровательной нимфой этих рощ, а как с разумной женщиной и любящей матерью. Короче, я прошу вашего согласия, чтобы ваш сын Кантор был в моей свите.

— Кантор? Но он же еще совсем ребенок! Какая вам от него будет польза?

— А какая польза от певчей птички? Ваш сын очаровал меня. Он так восхитительно поет и так замечательно играет на музыкальных инструментах, что я хотел бы, чтобы он был рядом со мной, когда я отправлюсь в поход.

— Вы отправляетесь в поход?

— Неужели вы не слышали, что я назначен адмиралом флота? И король посылает меня на Крит в Средиземное море, сражаться с турками.

— Так далеко?! — воскликнула Анжелика.

— И кроме того, сударыня, разве вы не интересуетесь Критом? У вас, я слышал, там тоже есть поместья. Не мешало бы вашему сыну взглянуть на них.

Анжелика отказалась дать немедленный ответ, но обещала подумать над этим предложением.

— Вам следовало бы согласиться на предложение Вивонна, — заметила мадам де Шуази, когда адмирал удалился. — Он занимает сейчас важное положение при дворе. Новое назначение поставило его в один ряд с наиболее влиятельными лицами Франции.

А мадам де Лудр ехидно добавила:

— И не забывайте, что его величество с каждым днем все больше благоволит ему, и не в последнюю очередь из-за того, чтобы добиться милостивого расположения его сестры.

— Вы говорите так, будто мадам де Монтеспан уже стала любовницей короля,

— сказала де Шуази.

— Но она такая скрытная на этот счет! То, что она говорит, и то, что делает, это не всегда одно и то же. И мадам де Монтеспан постарается не хвастать своими похождениями, а то ее ревнивый муженек закатит такой скандал, как если бы его соперником был обыкновенный парижский щеголь.

Мадам де Лудр расхохоталась. Анжелика последовала ее примеру.

— Смейтесь, смейтесь, — произнесла мадам де Шуази тоном оскорбленной добродетели. — Такие шуточки хороши во время карнавала, а не при дворе. Муж де Монтеспан рискует угодить в Бастилию.

— Вот уж где его научат быть по-настоящему паинькой! — давясь от смеха, сказала Анжелика.

— Как можно быть такой циничной, мадам?! — воскликнула мадам де Шуази. — Так далеко король не пойдет, но потребует от виновного публичного раскаяния.

— Поскольку я имею к этому непосредственное отношение, — сказала Анжелика, — хочу, чтобы вы узнали правду о поведении мадам де Монтеспан. Сейчас ходят смешные слухи о короле и обо мне. Так вот, они совершенно необоснованы.

— Честно говоря, я уже давно считала, что вы наследуете мадемуазель де Лавальер, — высказалась мадам де Шуази с плохо скрываемой завистью, — но допускаю, что вы храните свою репутацию.

Она сказала это так, будто ей было жаль, что ее подозрения оказались ложными.

— Не стоит вам связываться с мадам де Монтеспан, — сказала де Лудр, — и ее мужем, вечно он льет вокруг себя яд. И потом, он сейчас не при дворе, как вы.

— Он должен быть на фронте, сначала во Фландрии, а потом в провинции Франш-Конте.

Так, болтая, они подошли к дороге, ведущей во дворец. Здесь было много рабочих и слуг, которые, стоя на лестницах, развешивали фонари на деревьях.

— Похоже, что король собирается устроить нам сюрприз, хотя мы только то и делаем, что бьем баклуши, а он пропадает на вечных совещаниях.

Король собирался отпраздновать победы армии грандиозными торжествами. Победное шествие по Фландрии и блестящая зимняя кампания во Франш-Конте принесла свои плоды. Европа с удивлением взирала на молодого короля.

Анжелика появилась на празднестве в турецком одеянии, усыпанном алмазами, которые переливались всеми цветами радуги.

Король вошел в большую залу. Одет он был не более великолепно, чем обычно, но выглядел как никогда очаровательно. Его появление означало, что время торжества наступило.

Глаза всех были устремлены на королевскую процессию. Король держал королеву за руку. Королева светилась от восхищения. Казалось, что ее сердце избавилось от вечной боли, хотя злые языки при дворе уже пытались определить новую фаворитку.

Конечно же, здесь были и мадемуазель де Лавальер, и мадам де Монтеспан. Первая казалась расстроенной, а вторая была весела, как обычно. Мадам дю Плесси выглядела более красивой, чем обычно, и это бросалось всем в глаза. Здесь же были и мадам де Рур, и мадам де Лудр, но они терялись в общей массе и на них никто не обращал внимания.

Король и королева, за которыми в отдалении шествовал весь двор, шли по лужайкам прямо к фонтану Дракона. Наступало то время, когда весь Версальский парк превращался в сказочный лес, вспыхивающий всеми цветами радуги.

Придворные не уставали удивляться скульптурным группам, представляющим животных из басен Эзопа. Звери были как живые и располагались или на небольших возвышениях, или в бассейнах, изображавших большие раковины.

Затем вся компания подошла к летнему домику в форме пятиугольника, скрытому в тени величественных вязов. Здесь были накрыты пять мраморных столов. На одном высилась гора, в высеченных пещерах которой громоздились блюда с холодными закусками. Весь двор замер, восхищенный этим зрелищем. Со всех сторон к столикам потянулись жадные руки. Вмиг был разрушен марципановый дворец. Придворные веселились, как на пикнике…

И вот уже вспыхнул один огонек, затем — другой, и заросли деревьев осветились тысячами огней. Пастухи и пастушки закружились в танце, а сатиры и вакханки ударили в цимбалы и повели за собой всю компанию в театр.

Представление длилось долго, и, не дождавшись его конца, Анжелика вышла в сад. Свет скрытых в листве фонарей и плеск воды в фонтанах создавали впечатление сказочности. Запах цветов одурманивал.

Как сквозь сон Анжелика увидела поклонившегося ей мужчину, и как только он выпрямился, она сразу же узнала Филиппа. Она не видела его со времени той любовной схватки в амбаре. Когда весь двор вернулся в столицу, Филипп остался на севере и возглавил одну из военных кампаний. До Анжелики доходили слухи о нем, но он ничего не писал ей. Она изредка посылала ему короткие записки — о сыне и о дворе, не надеясь получить от него ответ.

И вот, улыбаясь, он стоит перед ней.

— Приветствую «Баронессу Унылого Платья»!

— Филипп! На этом платье одних алмазов на десять тысяч ливров!

— И среди них тот голубой бантик, что скреплял корсаж с белым воротничком?!

Филипп прислонился к мраморной колонне. Анжелика протянула руку, и он поцеловал ее.

— Я думала, что вы еще в армии.

— Я получил приказ короля явиться во дворец и присутствовать на сегодняшнем празднике. Очевидно, в качестве одного из украшений.

В этом действительно не было ничего необычного. Король хотел, чтобы его свита состояла из самых красивых мужчин и женщин, и особенно в такой праздничный день.

— Король отозвал вас совсем?

— Нет, я просил его не делать этого.

— Вы получали мои письма?

— Ваши письма? Да… по-моему.

Анжелика с треском захлопнула веер.

— Может быть, вы попросту их не читали?

— В армии мне приходится заниматься более важными делами, чем читать письма.

— Вы любезны, как всегда.

Филипп взял ее за запястье и начал целовать шелковистую кожу ее рук.

— Ах, Филипп, вы по-настоящему галантный кавалер.

Филипп рассмеялся.

— Нинон де Ланкло всегда советовала мне не раскрывать рта.

Он снова взял ее за руку и помог сойти со ступенек.

— Слышите, скрипки заиграли громче. Представление заканчивается, сейчас откроют двери. Нам пора присоединиться к свите короля.

Выходящая из театра толпа разделила их. Темный покров ночного неба и силуэты деревьев образовали прекрасное обрамление ярко освещенному зданию, к которому все направились.

Король в восхищении остановился на минуту перед входом, затем все вошли в здание. Гирлянды цветов свисали с потолка на серебряных нитях. Сотни ламп освещали дворец.