— Государство — это я, господа!

Спустя некоторое время представители корпорации цветочниц тихонько удалились по темным переходам Лувра.

Вдруг Анжелика услышала свист. Это был сигнал, которым обычно пользовались в банде Каламбредена. Она отлично помнила его — один длинный и два коротких. Ей показалось, что она бредит. Здесь, в королевском дворце?! И сюда добрались люди Каламбредена. Этот дьявол и после смерти преследовал ее. Спазмы сковали ей горло. Она резко обернулась. Около маленькой двери, выходившей на улицу, она увидела… нет, нет, ей не почудилось. Анжелика ясно увидела карлика Баркароля. Испытывая истинную радость, она подбежала к нему. Карлик гордо стоял, опершись на трость.

— Моя дорогая «маркиза»! Пойдем поболтаем немного.

Анжелика засмеялась и пошла за ним по темным переходам. Она заговорила, чтобы в темноте не потерять его из виду.

— О, Барко, какой ты стал красивый, как говоришь и держишься.

— Я теперь любимый карлик королевы. Сейчас я тебя познакомлю с одной особой.

Карлик был одет в роскошный камзол и замшевые сапожки. Можно было подумать, что это сын какого-нибудь знатного сеньора или придворного.

— Да, «маркиза», я здесь катаюсь, как сыр в масле, — говорил карлик, — меня любят все обитатели этих хором. Я рад, что в моем возрасте я достиг вершины своей карьеры.

— Сколько тебе лет, Барко?

— Тридцать пять, — ответил карлик. — Это вершина расцвета мужчины, его физических и моральных качеств, — сказал он, философски подняв палец.

Они вошли в довольно большую комнату, где Анжелика заметила за столом сидящую женщину, примерно лет сорока. Она была довольно уродлива, но все же Анжелика раскланялась.

— Это донна Терезита, а это Анжелика, — сказал он По-испански женщине.

Терезита взглянула на Анжелику и что-то сказала по-испански, из чего Анжелика поняла только «маркиза ангелов».

— Видишь, «маркиза», я не забываю друзей, — засмеялся карлик.

Анжелика заметила, что ноги донны Терезиты едва достают до четверти стула.

— Она любимая карлица ее величества, — гордо сказал Барко.

Кивком головы карлица пригласила гостью сесть рядом с собой за стол. Баркароль прыгнул на стол и, удобно умостившись там, колол орехи и рассказывал разные смешные истории.

Вдруг дверь отворилась и вошел придворный ее величества. Подойдя к столу, он поставил что-то в серебряной кастрюльке. Анжелика почувствовала резкий, приятный, очень знакомый запах.

— Что это? — спросила она карлика.

— Сейчас донна Терезита будет готовить шоколад для ее величества королевы Франции, — выпалил он.

Пока они весело болтали с Анжеликой, карлица готовила шоколад.

— Королева очень любит меня, — говорил Баркароль, грызя орехи. — Иногда она берет меня за подбородок, говоря: «Как я несчастна, Баркароль! Как я несчастна!» О, это надо видеть, на глазах у нее появляются слезинки, но она их быстро смахивает и весело восклицает: «Давай веселиться!» И мы начинаем какую-нибудь забаву.

— Барко, а это правда, что у короля новая фаворитка? — тихо спросила Анжелика.

— Да, «маркиза», он ее скрывает, но куда денешься от любопытных глаз придворных? Бедная королева Франции! У нее такой утонченный ум, и вместе с тем она ничего не понимает в жизни. Да, — вздохнул карлик, — живя здесь, я понял, что у принцев тоже свои проблемы и заботы. Надо видеть, как ее величество ждет вечером своего мужа в роскошных апартаментах, а он в это время ласкает другую, и королева это чувствует. Да, бедная королева Франции. Такова жизнь, «маркиза».

Вскоре карлица закончила приготовление шоколада. Анжелика очень заинтересовалась этим блюдом, точнее — напитком. С помощью Барко она выведала рецепт приготовления и тщательно записала его.

— Наша королева не может обходиться без шоколада, и ей тайно носят его. Его величество и весь двор, подражая королю, смеются над этой маленькой слабостью королевы. Она испанка и поэтому очень любит шоколад.

— А здесь можно достать зерна какао? — не унималась Анжелика.

— Нет. Королеве их привозят из Испании через посольство. — Карлик тихонько добавил:

— Я не понимаю, «маркиза», как для такой гадости столько людей затрачивают свою энергию и труд.

Дверь снова распахнулась и вошел тот же придворный.

— Шоколад ее величеству! — громко сказал он.

Карлица встала со стула и в сопровождении слуги пошла в апартаменты королевы, неся на подносе готовый дымящийся шоколад.

Поговорив еще немного, Анжелика и карлик вышли из комнаты и подошли к маленькой двери, выходившей на набережную Сены. Анжелика взяла Баркароля за руку.

— А почему ты не спрашиваешь, что со мной стало?

— А зачем мне спрашивать? Я и так все знаю, — засмеялся он. — Ты дала отставку Каламбредену, а сейчас стала жертвой приятных иллюзий.

— Барко, ты как будто меня в чем-то обвиняешь! Каламбреден исчез. Мне повезло, что я вырвалась из Шантля! Родогон занял нашу башню Несль!

Барко внимательно посмотрел на нее.

— А кто тебе сказал про меня? — спросила Анжелика, затаив дыхание.

— Наш старый друг, Жанин — Деревянный зад. Я недавно ходил к нему и отнес налог — кошелек, полный золотых луидоров. Вот так-то дорогая «маркиза».

— Скажи мне откровенно, «они» мне ничего не сделают? — с надеждой в голосе спросила Анжелика, как бы ища в нем защиты.

— Что они могут сделать с такой красоткой, как ты?!

Внезапно Анжелика почувствовала в голосе карлика скрытую настороженность.

Страх парализовал ее.

— Пусть я умру, но никогда не вернусь туда! Я могу сказать это в глаза Великому Керзу.

Баркароль злорадно засмеялся.

— Как будет неприятно в один прекрасный день увидеть красотку с перерезанным горлом и распоротым животом. Ха-ха-ха!

От этого смеха Анжелика затряслась, как осиновый лист. Она встала и рассеянно пошла по набережной. Карлик догнал ее.

— Вот тебе мой совет, «маркиза». Ты должна сама сходить к Великому Керзу,

— он подмигнул ей. — Отнесешь налог, и, я думаю, все уладится.

Они распрощались. Расстроенная Анжелика пошла до дороге к таверне, а карлик юркнул в дверь, как кошка.

Начиная с декабря месяца, Анжелика отдавала все свое время коммерции у папаши Бурже. Клиентура, благодаря ее таланту, прибавлялась с каждым днем. Реклама корпорации цветочниц сделала свое дело. В таверне «Храбрый петух» проводились вечера, отмечались разные праздники. Анжелика со всей страстью южанки окунулась в новую для нее работу. В таверне стали собираться не только мастеровые и ремесленники. Сюда заходили поэты, философы и разные деловые люди. Ночью артисты приходили прямо после спектаклей, в масках и карнавальных одеждах, и давали представления прямо в таверне, забавлялись с маленькой обезьянкой.

— Вот наш хозяин, — смеялись они, показывая на обезьянку. — Из нее получился бы неплохой комедиант.

И так они шутили, пели, пили вино до глубокой ночи. Анжелика ходила с подносом, угождая клиентам. Она делала все, чтобы забыть нищенскую жизнь в башне Несль. Она часто вспоминала, что в детстве не раз охотно помогала кормилице на кухне. А Жоффрей, этот гурман, привил ей страсть к тонкому ощущению пищи. Их обеды в «Храме Великой Науки» были известны во всем королевстве. Анжелика вспомнила все рецепты тонкого кулинарного искусства. Она потчевала клиентов такими блюдами, что последние только диву давались.

Когда пришла зима, случилось несчастье. Маленький Флоримон заболел. Щеки его горели огнем, он часто бредил во сне. Анжелика не знала, что делать. Неужели бог отнимает у нее сына? На третий день болезни Флоримона хозяин приказал Анжелике занять комнату его покойной жены, в которую уже полтора года никто не входил. И, слава богу, крошка Флоримон начал поправляться.

— Я не хочу больше видеть, — ругался господин Бурже, — как тебе на глазах соседей лакей графини де Суассон приносит дрова. Скажи ему, чтобы я больше не видел его во дворе таверны. Пользуйся моими дровами.

Анжелика от всего сердца поблагодарила хозяина, который, уминая за обе щеки соус, сидел, раскрасневшись, за столом. Теперь она мечтала раздавать «подарки» графини де Суассон нищим и обездоленным. Но с наступлением зимы толпы нищих у таверны начали расти с необыкновенной быстротой. В душе она догадывалась, чьи это проделки. Анжелика боялась, что в один прекрасный день ей перережут горло или похитят сыновей. Ночами она подходила к окну и ей казалось, что она видит, как тени выползают из сточных канав, щелей и кустов. Всюду ей слышались посвисты, так ей знакомые. В эти часы чрево Парижа начинало свою преступную жизнь.