Граф де Вивонн, или же г-н де ла Ферте, раненый и с высокой температурой валявшийся дома, ничего не знал об атаке и проходе ирокезов, так как прислуга его оставила в полном одиночестве.

Все началось с отсутствия барона Бессара и старого Сент-Эдма. Очнувшись в первый раз от тяжелого забытья и не в силах больше уснуть, он позвал одного и другого, чтобы сыграть в карты. Хотя была глубокая ночь, их комнаты были пусты. Они не вернулись и к утру. Более того, лакей, бривший его и на помощь которого Вивонн очень рассчитывал, тоже исчез.

Он отправил своего слугу, а затем секретаря, которого предоставил в его распоряжение Карлон, выяснить, что произошло, те ушли и не вернулись. Кончилось тем, что Вивонн отослал одного за другим метрдотеля и повара, и те тоже исчезли.

Целый день он провел в одиночестве, возмущаясь и страдая от того, что не мог найти удобного положения, засыпая и пробуждаясь все в той же тишине. Он еще надеялся на визит хирурга, тот обещал ему, но и он не появился. К вечеру появился поваренок и рассказал, что армия ирокезов напала на Квебек, все отчаянно сражались, а г-жа де Пейрак спасла город.

Вивонн страдал от боли, поэтому он спросил, где хирург.

Он перевязывал раненых.

Остальные слуги тоже вернулись, кроме одного, который умудрился получить стрелу в спину, когда присоединился к защитникам редута. Вивонн был в ярости. Он не за тем притащил из Франции этого идиота, чтобы того ранили в войне с ирокезами, да еще именно в тот день, когда его хозяин так нуждался в нем. Теперь за слугой ухаживали, а он, герцог, был всеми забыт и заброшен.

У него опять был жар, нога и рука опухли. Он рычал, что всех их отправит на каторгу, что доставит ему огромное удовольствие.

Но где были барон Бессар и граф де Сент-Эдм? И догадается ли кто-нибудь принести ему воды? И хватит таращиться на него! Он пожалел, что ирокезы не уничтожили их всех…

Слуги забыли об индейцах и засуетились вокруг своего хозяина. Его умыли, метрдотель сделал ему перевязку, как умел, ему приготовили бульон, и Вивонн почувствовал себя лучше, но очень уставшим. Секретарь покинул его, убедив его отдохнуть. Опасность миновала. Но ночью ему явилось хрипение дикого животного, оно было омерзительно. Напрасно он затыкал уши; даже проснувшись, он явственно различал эти завывания, они заполнили все его внутренности, страх сковал его. Когда он заснул, то ему почудилось, что его окружили демоны, он был в аду; он вспомнил о ведьмах и ядах и решил, что он умер и за все совершенные им преступления он оказался в аду. Утром, открыв глаза, ему долго пришлось убеждать себя, что он еще жив, что он у себя в комнате, в библиотеке, его окружает его мебель и все это нисколько не похоже на владения Люцифера. Продолжением кошмара явилось то, что дом его вновь был пуст и молчалив, напрасно он звал кого-нибудь, он был в полном одиночестве. Наконец поваренок подскочил к его изголовью и прошептал ему, вытаращив глаза, что всю ночь армия ирокезов бродила на подступах к городу, испуская ужасные завывания и крики; всем казалось, что это конец, но г-жа де Пейрак снова спасла город.

Герцог де Вивонн закрыл глаза. Этот бред был предвестником его смерти. Он принюхивался к своим ранам, пытаясь определить, не идет ли от них трупный запах. Он был удивлен, что ничего подобного не обнаружил, более того, он чувствовал себя лучше. Он без труда сам сел в кровати и понял, что начинает выздоравливать. Ему принесли бульон, и это полностью убедило его, что жизнь продолжается и что самое опасное позади. За завтраком он начал размышлять о странных событиях прошедшего дня, и один факт показался ему наиболее подозрительным: исчезновение графа де Сент-Эдма и барона Бессара вместе с его лакеем Ансельмом.

Он прикидывал так и эдак, но в конце концов решил послать кого-нибудь к г-же де Кампвер, возможно, ей известно что-либо о судьбе этих трех персонажей. В этот момент к нему пришел г-н де Бардань и с порога заявил ему, что все трое мертвы, он лично убил их и был горд этим.

— Вы, месье, обойдете молчанием исчезновение ваших приятелей, — холодно сказал ему посланник короля. — Я надеюсь для вашего же блага, что вы не принимали участия в том ужасном заговоре, свидетелем которого я явился. Я хотел бы быть уверенным в том, что вы не подстрекали их, в противном случае я оставляю за собой право поступить с вами так же, как с ними, приговорив вас к смерти.

— Что они сделали?

— Они напали на г-жу де Пейрак, когда она одна, без оружия, шла по пустынной долине Абрахама. Они поджидали ее, чтобы убить. Я подоспел вовремя и решил их судьбы. Не пытайтесь отомстить за них. И знайте, ничто не остановит меня, если речь пойдет о врагах г-жи де Пейрак, я разоблачу и уничтожу их. Для меня не секрет, г-н де ла Ферте, что за вашей фамилией скрывается благородное семейство, но чем выше ранг, тем развращеннее люди. В каком бы родстве вы ни состояли с королем, как бы ни сложилась моя дальнейшая судьба, в застенках Бастилии или на каторге, я все равно разоблачу вас перед Его Величеством, если вы попытаетесь причинить малейшую, боль г-же де Пейрак.

Вивонн слушал его, открыв рот. В конце этого монолога он встал и провел рукой по невыбритому лицу.

— Пламя Бельзебута! Она разрушила мой дом, уничтожила все мое окружение. Сначала д'Аржантейль, затем Сент-Эдм, Бессар, лакей… — Потом он расхохотался, как должен хохотать вельможа, который вдруг узнает, что он потерял все свои владения и имущество и ему осталась только его рубашка.

— Эй, принесите нам вина, — закричал он, — мне осточертел этот бульон. Признайтесь, — обратился он к Барданю, — что волнения, причиной которых явилась эта женщина, несравнимы с радостями, и развлечениями, которые она нам доставляет. Жизнь так скучна. И мне, и вам просто повезло, что она подарила нам встречу с такой неповторимой женщиной.

Здоровой рукой он налил вина.

— Забудьте ваши тревоги, выпьем за этого ангела-губителя… К чему мне все преступления, если дни мои пусты и бессмысленны… Если я не прощу ничего другого, как видеть ее иногда и радоваться этому.

Он залпом выпил свой бокал.

— На что я надеялся? Она никогда не будет моей. Я должен был понять это раньше. Мне остаются лишь воспоминания.

Напиток уже подействовал на него.

— Эта атака ирокезов как нельзя кстати, и я выполню ваши требования. Если меня спросят, куда пошли посетители из моего дома, я отвечу, что они утром отправились на прогулку в поля, их схватили индейцы и забрали в плен…

Мысль о том, что Сент-Эдм и барон Бессар в плену у ирокезов привязаны к столбу пыток, вызвала у герцога новый прилив хохота.

— Поверьте мне, граф, я буду скучать об этой дикой стране и об этой женщине.

До сих пор не было никаких вестей от жителей острова Орлеан и детей из монастыря Святого Иохима.

Анжелика решила наведаться туда. В порту она обнаружила снаряженную лодку, готовую поднять паруса. Старый Топен вместе со своими сыновьями отправлялся на остров, чтобы помочь тем, кто уцелел после нашествия ирокезов. Все были вооружены, кроме того, с ними плыли несколько солдат. Больше в порту никого не было. Истерзанный город наконец заснул.

Анжелика взяла с собой свою сумку с лекарствами, белье для перевязок и мази для ран и ожогов…

Странный предмет привлек ее внимание. Это был алтарь, забытый на берегу накануне, теперь в лучах утреннего солнца он золотился всеми своими гранями.

Его оставил здесь Элуа Маколле, когда разгадал знаки, посылаемые с острова.

Жанин Гонфарель видела, как он и еще несколько отчаянных парней, вооружившись ружьями, сели в лодку и отплыли к острову.

Видели ли они, как захватили в плен самую большую лодку, первой прибывшую на остров? Были ли они свидетелями жестокой бойни? А может, они разделили судьбу пассажиров этой лодки? Ветер раздувал паруса, и шлюпка Топена быстро добралась до острова Орлеан, но не решилась причалить. Окрестности казались пустынными. Анжелика посмотрела в сторону, где стояло имение Гильометы, и с огромным облегчением увидела слабый дымок, поднимавшийся над деревьями.