Она была во власти смятения, которому было множество причин, но одна из них — физическое истощение, так как она умирала от голода и жажды.

В течение этого дня и накануне она ничего не ела, так как утром пошла на мессу Святой Агаты, затем г-н губернатор увлек всех на прогулку в свой сад, по возвращении с прогулки г-н Гарро д'Антремон около двух часов держал ее в своем кабинете. Расставшись с ней, он, должно быть, немедленно отправился в столовую, чтобы отведать отменную пищу. А она, размышляя об ужасных историях, прогуливалась, целуясь то с одним, то с другим, пытаясь обрести душевный покой, и в вечерних сумерках наткнулась на Жоффрея де Пейрака, окруженного гасконцами и красивыми женщинами и говорившего на лангедокском наречии.

А теперь уже солнце село и наступила ночь. У нее были ледяные ноги и пустой желудок.

Ее движения были резкими, так она пыталась выплеснуть хотя бы часть своего гнева и возмущения. Она сняла с плиты ведерко, в котором причудливо отсвечивала свежая вода, и с наслаждением долго пила. Затем отрезала себе большой кусок коричневого хлеба и положила на него кусок сыра, добавила ломоть ветчины и с тарелкой в руке села на край стола. Не утолив жажду, она поднялась, чтобы налить воды в кувшин, покрытый глазурью, и поставила его около себя. Она подавила в .себе желание пойти в погреб и налить чашку молока, слишком она устала. Набросившись на свой бутерброд, она стала перебирать в уме события сегодняшнего дня. Она очень хотела бы поговорить с Жоффреем о беседе с лейтенантом полиции, зная, что он успокоит ее, ведь он ничего не боялся. Гарро мог бы бросить к его ногам разложившийся труп де Варанжа, но выдержка и хладнокровие графа де Пейрака все равно одержат верх. Он был уверен в молчании своих людей.

Анжелика терялась в догадках по поводу этого собрания гасконцев в лесу, куда их позвал граф де Пейрак, чтобы говорить с ними на языке их родины, мятежной провинции, которая уже более двух столетий находится под игом «этих варваров северян». Неужели он говорил им о свободе, об отмщении? Но это безумие!

Но ей он ничего не скажет, он все скрывает от нее. Бесполезно даже начинать этот разговор, да она и не осмелится это сделать. Он был всегда сильнее, чем она, даже тогда, когда отказывал себе в удовольствиях. Он никому не подчинялся, а всегда подчинял себе, и она была в его власти. «Рабыня! Я его рабыня. И он это знает…»

Как и большинство жизнелюбивых натур, Анжелика жила сегодняшним днем, а день этот преподнес ей Жоффрея взволнованного, необъяснимого и недоступного.

В тайне от нее он собрал своих друзей и говорил с ними на лангедокском диалекте, а она тем временем противостояла лейтенанту полиции. Его же никто не осмелился вызвать для встречи подобным образом. Решено! Она сама уладит это дело. Для начала она займется графом де Сент-Эдмом.

С первыми колоколами утренней мессы она отправилась в город на поиски графа де Сент-Эдма.

Анжелика плохо спала. Граф де Пейрак не вернулся домой, и она вообразила себе худшее: ликующую Беранжер в его объятиях. Затем она успокоилась и поздравила себя с его отсутствием. Если бы он был дома в этот вечер, она могла бы выдать себя каким-нибудь непоследовательным поступком или фразой. Но он не пришел…

«Тем лучше», — сказала она, глядя на себя в зеркало. Откуда это покраснение по краям губ, возможно, от жестких усов Барданя?

В данных обстоятельствах большим преимуществом было то, что они с мужем никогда не следили друг за другом, а предпочтение отдавали взглядам — влюбленным, а не подозрительным. Никто не превращал в трагедию легкомысленные поступки, подобные тем, что она совершила вчера. Поцелуи Барданя не имели никакого значения, совесть была не потревожена, а отсутствие Жоффрея позволило быстрее обо всем забыть.

Сегодня она должна была найти Вивонна и его сообщников, но никто не знал, где они.

В конце концов, она пошла к г-же де Кампвер, готовой оказать ей любую услугу в знак признательности за спасение своей маленькой обезьянки. Г-жа де Кампвер указала ей на «Собаку в колесе», заведение на полдороги к дворцу; небольшая таверна, которая, судя по тому, что там часто собирались азартные игроки, могла бы быть и игорным домом. Г-н де ла Ферте и его приятели частенько там бывали . Спускаясь вниз по улице, Анжелика встретила Виль д'Аврэя, возможно, он возвращался из «Собаки…», ведь там играли с раннего утра.

— Ну как вчера все прошло? — спросил он. — У Гарро?

— Он был невыносим… Никогда еще в жизни я не оказывалась в более жестоком положении. Речь шла исключительно о сплетнях и клевете.

— А именно?

— Вы это прекрасно знаете. И почему вы не предупредили меня, что разговор пойдет об этом графе де Варанже? Он был одним из тех, кто поджидал здесь г-жу де Модрибур.

— Но не я же сообщил о его исчезновении, а г-жа де Кастель-Моржа.

— Ей бы лучше не вмешиваться в чужие дела… Так скучно, что опять ворошат это дело. Вроде бы он уехал на север, но одни говорят, что навстречу герцогине, другие — нашему флоту… Потом он исчез, и никому до этого не было дела, пока не вмешалась Сабина. Ей было просто необходимо заняться этим распущенным субъектом, который призывал дьявола.

— В образе нашей дорогой герцогини! Два сапога пара… Но вы, по крайней мере, защитились?

— От чего я должна была защищаться? И почему именно со мной Гарро хотел беседовать, а не с кем-либо из находившихся на нашем корабле? Вот о чем я себя спрашиваю.

— Для меня это тоже загадка, — признался Виль д'Аврэй, и на этот раз он был действительно заинтригован.

Таверна «Собака в колесе» была неважнецким заведением, не обладавшим ни престижем «Восходящего солнца», ни благожелательной и веселой атмосферой «Корабля Франции». Ее хозяин был выходцем из Марселя и прекрасно умел готовить кофе по-турецки. Однажды Анжелика побывала здесь вместе с г-ном де Ломени.

Ей не понравился темный, прокуренный зал, окна которого выходили на узкую улочку, с двух сторон застроенную высокими домами, отчего улица эта становилась еще более узкой и темной, как расщелина. Вина в таверне были плохого качества, вертел жаровни вращался собакой, на манер «белки в колесе», она весь день бегала в клетке, по форме напоминавшей бочку, клетка была соединена с вертелом, отчего и происходило круговое вращение. Полька говорила, что это не лучшее изобретение, но что поделаешь, ведь хозяева таверны — марсельцы, а они никогда не отличались смекалкой. Она-то сама была из Оверни. Подобные рассуждения часто служили поводом для негодования со стороны южан, посещавших это заведение. «Зачем же вы ходите сюда? Идите к Лавердюру!» — кричала возмущенная публика.

Собака, вращающая вертел, и дала имя этому полупритону, полукабачку.

Войдя в зал, Анжелика сразу заметила за одним из столов герцога Вивонна и графа де Сент-Эдма. Разбойники играли в карты. Анжелика взяла стул и села напротив, отвергнув предложенный хозяином бокал вина. Он довольствовался тем, что налил ей свежей воды, что было очень кстати, жара была невыносимая. Огонь в печке пылал, рискуя сжечь вертел с каплунами. Машинально отметив эту деталь, Анжелика заговорила:

— Я искала не вас, герцог, я хочу поговорить с господином де Сент-Эдмом.

Не обращая внимания на галантные возражения старика, Анжелика в двух словах изложила причины своего прихода. Г-н лейтенант полиции сообщил ей, что г-н де Сент-Эдм заявил ему: «Госпожа де Пейрак убила графа де Варанжа». Это неслыханное высказывание требует объяснения. Прежде всего, она не понимает, о ком идет речь, кто этот граф де Варанж, которого она убила; лейтенант полиции обвинил ее в этом, хотя производит впечатление человека серьезного и не склонного к пьянству. Во-вторых, она желала бы знать, почему граф де Сент-Эдм, которого она так мало знает, воспользовался ее именем, чтобы втянуть ее в столь низкопробные развлечения; может быть, он сошел с ума, или же у него есть причина для столь открытой враждебности по отношению к ней; в любом случае она ждет объяснений. Короче говоря, какая муха его укусила?