— Да, конечно, я все понимаю, ты такой же, как все мужчины, котяра… Если надо выбирать между доброй женщиной и шлюхой, ты выберешь последнюю. Что ж! Я не строю иллюзий, иди к ней! Ты снова предпочтешь ее. Как всегда!

Со вздохом смирения она смотрит в окно на площадь, по которой сегодня проходила та женщина, одетая в голубое, с бриллиантами в ушах… Та женщина… Настоящее чудо.

В этот час площадь пустынна. В темноте Жанин различает два силуэта, которые переходят площадь и скрываются за углом. Это граф де Сент-Эдм и Мартен д'Аржантейль.

— Интересно! Что делают эти благородные господа в нашем захолустье? Держу пари, они направляются к Красному Плуту, колдуну из Нижнего города.

Притон Красного Плута находится в том жалком квартале, который образовался на месте бывшего деревянного форта, построенного господином Шамплэном у подножия скалы; теперь от него остались лишь следы защитного рва, превратившегося в канаву, в которой запоздалые пьяницы принимают иногда ледяную ванну.

В этом квартале изобретательные иммигранты, стремящиеся использовать каждый кусок свободного пространства, соорудили великое множество домов, хижин, лачуг, теснящихся буквально друг на друге.

Этот квартал, с его примитивными жилищами, с крышами из соломы или дранки, взбирающимися по склону скалы Рок, подобно плющу, часто посещает прокурора Тардье в его кошмарных снах, так как он отвечает за чистоту и противопожарную защиту города.

Пробираясь между убогими строениями к вертепу Николя Мариэля, прознанного Красным Плутом, а также Колдуном, они добрались к самому верхнему участку квартала, где, подобно сорочьему гнезду, примостился дом Красного Плута. За ним уже начиналась голая каменная стена скалы Рок.

— Кто здесь? — окликнул их голос старухи из-за двери.

Они вошли в комнату, наполненную самыми противоречивыми запахами: запахом рыбы, различных растений — корней и листьев, развешанных под балками потолка для просушки, и неожиданным запахом книг в кожаных переплетах, больших и маленьких, тонких и объемистых, в огромном количестве лежащих в углу.

В другом углу можно было различить странную фигуру, сидящую на корточках и ловко плетущую сеть. Круглая голова цвета полированного красного дерева, с узкими глазами, казалась слишком большой для его маленького коренастого тела. Это был индеец-эскимос.

Под лампой из клюва ворона, на меховых шкурах, брошенных на пол, в позе индейца сидел человек, писавший что-то на портативном письменном приборе.

Мартен д'Аржантейль с удивлением разглядывал его одежду из замши с бахромой, меховой колпак, надвинутый на глаза. Трудно было определить его возраст.

— Кто вы? — спросил он, неприветливо глядя на них из-под меховой шапки — Я вас не знаю.

— Знаете, — возразил ему Сент-Эдм, — я уже приходил к вам с графом де Варанжем.

— Где он?

— Это именно то, что я хотел бы узнать, и вы один можете мне в этом помочь.

— Я не прорицатель.

— Нет, вы именно он. Я видел ваши действия, Николя Мариэль.

— Ничего вы не видели. Я занимаюсь толкованием Большого и Малого Альбера, изготовлением снадобий и талисманов против несчастий.

— Вы умеете гораздо больше. Среди ваших книг не только Большой и Малый Альбер. Из ваших книг вы узнали то, что Джон Ди увидел в черном зеркале. И я знаю, что вы умеете общаться с духами и вызывать их. Повторяю, не так давно я видел ваши действия.

— Времена изменились.

— И что же нового?

— Плохие предсказания.

— Какие же?

— Я видел, как в ночном небе над лесом прошла вереница лодок…

— Об этом всем известно… вы об этом уже давно рассказали.

— Но то, о чем я не рассказал, это то, что в вашем спутнике я узнаю одного из сидящих в горящей лодке. Я его видел.

— Меня! — в ужасе вскричал Мартен д'Аржантейль.

Это откровение ему вовсе не понравилось. Означает ли это, что он скоро умрет? Он пожалел о том, что последовал за графом Сент-Эдмом. Мартен д'Аржантейль и сам интересовался магией, но ему вовсе не нравится слушать разглагольствования этого низкопробного колдуна.

Чего еще мог он ожидать в темной и невежественной Канаде? В Париже он был на сеансах магии Лезажа и аббата Гибура, в их салонах, пропитанных запахом ладана и дурманящих трав. У него сохранились об этом неописуемые воспоминания. Как в тумане перед ним возникало нежное лицо странной и воздушной Мари-Магдалины д'Обрей, маркизы де Бринвильер, которая, должно быть, его околдовала. Но она его не замечала. Она жила, полностью подчиняясь воле своего любовника, шевалье де Сент-Круа. Вспоминая об этом, Мартен д'Аржантейль горько сожалел о своей теперешней участи.

Граф де Сент-Эдм попытался задобрить колдуна.

— Вы должны нам помочь. Я принес вам то, что вам нужно.

— Что же?

— Прежде всего вот это, — сказал граф, показывая кошелек, набитый экю, — а затем — это.

И он достал маленькую жестяную коробочку, которую ему недавно передал Юсташ Банистер. Откинув крышку, он показал хранящиеся там белые пастилки пресного хлеба.

— Облатки!

Но колдун не шевельнулся. Уставившись невидящим взором на то, что принес ему граф, ой медленно встал и покачал головой.

— Берегитесь, господа, — пробормотал он наконец. — Оставьте в покое эту женщину, прибывшую сегодня в Квебек.

— Мадам де Пейрак?

— Не произносите ее имени, — вскричал колдун гневно. — Тише! — произнес он затем таинственным шепотом. — Вы погубите себя. Она сильнее вас и ваших колдовских штучек. Сила ее такова, что она избежит все ловушки, пройдет сквозь огонь, который ее не коснется, отведет занесенный над нею меч, заставит дрогнуть руку с поднятым на нее камнем, я знаю это, я видел ее сегодня, выходящую из воды. Это она убрала ту женщину, которую вы ждали.

— Мадам де Модрибур?

— Я повторяю, не произносите имен.

— Значит, видение монахини-урсулинки было правильным?

— Меня не касаются видения монахинь. Каждому свое. То, что видела мать Магдалина, знает она одна. Что же до меня, то больше я вам ничего не скажу, и я повторяю вам: забирайте ваши облатки. Я не желаю участвовать в ваших святотатственных ухищрениях. У меня есть мои книги, мои формулы и провидческий дар, полученный от рождения и усиленный наукой. Вот почему я говорю вам: я не хочу ничего предпринимать против этой женщины, так как мое предчувствие говорит мне, что это бесполезно. Ее чары делают ее неуязвимой.

— Но, по крайней мере, вы поможете нам отыскать мессира де Варанжа. Вы сами признали его умение в области магии. А уж он-то будет против нее, за это я вам ручаюсь.

Едва он успел закончить фразу, как вскочил, оглядываясь вокруг и пытаясь понять, откуда исходит этот звук трещотки, так внезапно возникший.

Ему понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что это смеется их хозяин. Красный Плут раскачивался, сотрясаемый смехом, растянув рот в глумливом оскале и хлопая себя по ляжкам, настолько смешным ему показалось то, что он только что услышал.

— Надо уходить, — прошептал Мартен д'Аржантейль. — Он пьян.

— Почему вы смеетесь? — спросил граф. Красный Плут с видимым трудом перестал смеяться и внезапно протянул свою костлявую ладонь.

— Дайте мне ваши экю, добрые господа, и я вам скажу почему…

Его пальцы сомкнулись на кошельке, который тут же исчез в складках одежды. Затем он вытер со своих губ слюну, коричневую от табака.

— Я смеюсь над тем, что вы только что сказали, добрые господа… Какой вздор! Мессир де Варанж никогда не победит эту женщину…

Глаза его лихорадочно блестели. Он вполголоса добавил:

— Потому что именно она его убила, своей собственной рукой.

Юсташ Банистер вернулся в свой дом в Верхнем городе.

Это была старая лачуга, построенная еще его отцом во времена первых колонистов.

Тощий пес, привязанный к большому дереву во дворе, поднялся, звеня цепью, ему навстречу. Юсташ сильно пнул его ногой и направился в другой конец двора.