— Не прощаюсь еще, — Рита помахала Борису Львовичу ручкой и вышла из кабинета.

Через неделю она уже вполне освоилась на новом месте работы. В «Униформике» не скупились на транспорт для развоза персонала, и поэтому в сопровождающих функциях Горина отпала всякая надобность. Да, в общем-то, от него было бы мало толку: Артему стоило значительных усилий, чтобы даже доковылять пару раз в день до лавочки у подъезда, подышать свежим воздухом.

Они почти перестали видеться. Когда Рита под утро возвращалась, Артем уже спал, под действием обезболивающих и успокоительных. Днем, наоборот, отсыпалась она, пока Горин пытался выгуливаться, борясь с собственными ногами, да смотрел по телевизору новости про безуспешные розыски Трофейшика и целую кучу психов, выдающих себя за своего кумира. Вечером, пока Рита принимала ванну, Артем разогревал принесенную ею из клуба еду, варил кофе, выдавливал из апельсинов сок, и они ужинали. Пока Рита выкуривала сигарету, Артем стоял на балконе — последнее время его обоняние стало чрезвычайно болезненно реагировать на резкие запахи. Доктор по телефону объяснил Горину, что это побочная аллергическая реакция на обезболивающие.

Затем, когда во дворе появлялся камуфляжной раскраски микроавтобус из «Униформика», Рита целовала Артема в щеку и убегала. Проводив микроавтобус взглядом, он возвращался с балкона в комнату, усаживался в кресло, брал в одну руку пульт от телевизора, в другую — коробочку с таблетками и сидел, глядя в мерцающий экран и ожидая свидания со своей самой постоянной подружкой — болью…

Она стискивала его в своих объятиях каждую ночь, А он так и не мог к ней привыкнуть. Горин пробовал пережидать приступы без сильнодействующих препаратов, но болевые ощущения в любом случае переходили ту грань, когда разум еще способен что-то анализировать и сравнивать. Поэтому при первых же проявлениях боли он забрасывал в глотку пригоршню таблеток: так было легче хотя бы психологически…

— Читала про отлов собак? — Артем отвлекся от газеты и отхлебнул кофе из чашки.

Рита, хрустящая овсяными хлопьями, отрицательно помотала головой.

— Вот послушай: «По указанию городской администрации усилены подразделения по отлову бродячих животных. Им оказывается финансовая поддержка, выделяется транспорт и увеличивается штат сотрудников»…

— Опомнились! — отреагировала Рита. — Когда уже полгорода перекусано.

— Твой шрам еще заметен? — спросил Горин.

— Если до бронзового цвета загорю, то будет белым выделяться.

— А вот еще что пишут: «…Очередная версия неадекватного поведения людей и животных выдвинута независимой группой ученых. Они связывают это с кометой, пролетающей в непосредственной близости от Солнечной системы…»

— Сколько можно эту желтую прессу читать? — раздраженно оборвала его Рита, взяла со стола пульт и увеличила громкость телевизора.

Громогласные рекламные призывы пользоваться правильным дезодорантом врезались Артему в барабанные перепонки, болезненно отозвавшись в мозгу. Он взял трость и отрепетированным тычком выключил кнопку питания на телевизоре. В комнате сразу стало тихо, даже хруст хлопьев прекратился, так как Рита перестала жевать.

— Что это еще за приколы? — от ее голоса веяло каким-то вульгарным удивлением, и в то же время он выражал долго сдерживаемое недовольство.

— Просто хотел тебе еще кое о чем прочитать, — Горин старался говорить как можно спокойнее.

— Лучше подотри этой газетой свою больную задницу! — Рита бросила пульт на стол. — Чего тебе от меня надо?

— Здесь написано про ваш клуб, — Артем положил газету на колени. — «Униформик» завтра устраивает хит-парад своих лучших номеров. Ты участвуешь?

— А тебе-то какая разница? — она старалась не смотреть Горину в глаза. — Твое присутствие тяготит меня, Артем. Прости, что я так откровенно, но это уже так давно тянется… — Рита поставила локти на стол и обхватила руками голову.

— Сегодня я перееду к себе, — сказал Горин. — Я и сам уже хотел, просто неудобно было.

— Давай просто немного отвлечемся друг от друга, — продолжала Рита. — А то это уже начало напоминать супружескую рутину, а я не могу так жить, мне свобода нужна, понимаешь? Мне на каждом углу твердят: «Зачем тебе с этим инвалидом мучиться?» А я ведь все время выгораживала тебя, жалела. Так одна лишь жалость останется в конце концов, Артем, прости…

— Я ценю твою жалость, Рита, это очень правильное и необходимое чувство, — Горин встал, опираясь на тросточку. — Вот, уже и вещички свои собрал на такой случай, — он улыбнулся и поднял с пола спортивную сумку. — Проверишь, лишнего не прихватил?

— Ты все-таки идиот! — воскликнула Рита. — Как быстро все у тебя: пришел, ушел…

— Прощаться не будем, — Артем обернулся, подойдя к порогу. — Я хочу еще завтра в «Униформик» прийти, посмотреть на представление. Там написано, что все желающие приглашаются. Ты не против?

— Дело твое, Горин. — Она порылась в сумочке, достала из нее сигарету, прикурила от зажигалки, затем вынула из кошелька карточку, швырнула на стол. — Возьми приглашение, если не придуриваешься.

Артем, стараясь не вдыхать табачный дым, дотянулся до приглашения, сунул его в карман и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

«Униформик» был популярным в городе заведением. В день обещанного праздника стоянка перед клубом была полностью заставлена машинами. Внутри самого клуба свободное место, судя по всему, тоже было ограничено, так как перед входом толпилась молодежь, которой не посчастливилось заполучить заветные приглашения. Разогретые пивом подростки выражали свои претензии флегматичным охранникам в камуфляже, загораживающим проход в клуб.

Впрочем, невозмутимость охраны улетучилась, когда толпа перед входом расступилась, чтобы пропустить подъезжающего с приглашением в зубах Горина, перебирающего руками колеса инвалидного кресла. Подростки заулюлюкали, раздался смех. Один из охранников брезгливо взял приглашение, недоверчиво разглядывал его какое-то время, затем потянулся к рации.

— В рекламе писали, что все желающие приглашаются. — вежливо произнес Артем. — Про то, что инвалидам нельзя, не упоминалось…

— Извините, но свободных мест нет, — ответил охранник.

— А зачем мне место, служивый? — Артем похлопал по колесам. — Сиденье-то со мной.

— Не положено, — процедил сквозь зубы второй охранник, взял приглашение, разорвал его и засунул обрывки Горину в нагрудный карман.

— Видели? — Артем развернулся к веселящейся толпе, с интересом наблюдающей за происходящим. — Геноцид чистейшей воды! Ограничение прав инвалидов! — изрядная доза алкоголя, принятая им незадолго до приезда, помогала эмоциям выплеснуться наружу. — Инвалиды тоже имеют право на эрекцию!

В толпе раздался чей-то истерический смех, в охранников полетела банка из-под пива. В этот же момент ко входу приблизилась компания элегантно и дорого одетых мужчин и женщин. Они достали свои приглашения.

— Вот это фокус! — истошно закричал Горин, отчего люди, протягивавшие охране приглашения, резко обернулись. — А их билетики бульдоги почему-то не рвут! Долой дискриминацию! Да здравствуют конституционные права! — начал он скандировать под хохот и подбадривающие крики пьяной толпы.

— Ехал бы ты отсюда, — снова процедил охранник, пропуская смутившихся произошедшей сценой приглашенных.

— Хотите еще и рук лишить, трусы? — надрывая горло, голосил Артем. — Я же просто посмотрю! Просто тихо посижу в уголке и посмотрю! Мне, быть может, врачи прописали свои физиологические реакции проверять…

— Проверяй их дома, урод! — рявкнул охранник и медленным шагом направился в сторону Артема.

Он уже был рядом, размышляя, как в данном случае поступить, когда в дверях клуба появился человек в белой, расстегнутой до середины груди рубашке и блестящих подтяжках. Артем узнал его — этот мужик хватал Ритку за ноги, когда она прыгала по столу на недавней вечеринке.

— Что за возня? — недовольным голосом спросил он и громко хлопнул подтяжками. После этого, не дожидаясь объяснений охраны и даже не взглянув в сторону Горина, небрежно обронил: — Пропустить, — после чего снова скрылся в клубе.