И это я не беру в расчет Семена Константиновича Ефремова, вооруженного артефактом Йонаса. Мой школьный друг в одиночку может пережечь не одну армию — сила Хранителя ведь зиждется на населении планеты, и запас мощности у молний Амурского тигра огромный. Не говоря о том, что выжечь вражескую технику будет даже проще, чем живую силу противника.

После выпуска принтера настанет пора делать первые шаги для оцифровки сознания. Путь будет долог, но, к счастью, в этом мире мнение одураченной толпы, опасающейся таких технологий, здесь меня не коснется.

Отсутствие демократии как стабильной социальной структуры вообще не позволяет возникнуть явлению алармистов, которые выступали бы против прогресса. В этом мире любая технология рассматривается в первую очередь как источник финансового и политического благополучия рода, который ее создал. А аристократы диктуют простолюдинам свою волю, и те вынуждены подчиняться.

А кроме того, со дня, когда я начал активно продвигать свои разработки, прошло слишком мало времени. Часть моих технологий и вовсе залегендирована, как плод труда корпорации «Армтек». Так что люди, привыкшие к тому, что над ними есть чья-то реально абсолютная власть, которая принимает за своих подданных все важные решения, просто не могли начать беспокоиться о возможных угрозах.

Когда из поколения в поколение тобой правит одна и та же семья, и ты впитываешь с детства, что это — повсеместная норма, к тому же подкрепленная магией, у тебя не возникнет желания задавать лишних вопросов к системе. Ты и твои предки жили именно так. Царь сказал — ты исполняешь, и никак иначе.

И до тех пор, пока будет существовать магия, ни о каких алармистах, призывающих некомпетентных людей массово и повсеместно воевать с технологиями, речи и быть не может. Потому как в условиях, когда благородный подросток может уничтожать бунтовщиков толпами, убивая опытных вояк, прошедших не один конфликт, все попытки организовать восстание народа обречены на провал.

Люди здешней Земли не хотят никакого равенства и видимости своих прав. Да и на моей, честно признаться, этого не хотели. И здесь, и там им в первую очередь важно иметь стабильность. А вот войти в число привилегированного сословия — стремятся в обоих мирах.

Как бы там ни было, а многие люди, которые что-то слышали об оцифровке сознания, понятия на самом деле не имеют, о чем, собственно, речь. Они путают искусственную копию человеческого сознания, жалкое подобие, с полноценным доступом конкретного разума к вычислительным мощностям машин. Безусловно, и тупые болванки, в которые записаны лишь матрицы личности, тоже будут присутствовать — в качестве переходного периода. Однако они лишь первая ступень.

Потому как дальше начнется объединение разума, находящегося в человеческом теле и одновременно обладающего доступом к управлению клонированными телами. Это будет не множество самостоятельных копий, а единое целое, связанное неразрывно, единый разум, пребывающий одновременно в нескольких состояниях.

Ситуация, когда клон считает себя оригиналом, возможна только в фантастике. Мы уже прошли однажды этот путь, и я прекрасно представляю, как будет работать эта система.

Каждый человек, пожелавший продлить свою жизнь до условной бесконечности, получит возможность менять уже не какие-то отдельные органы или конечности, а целые тела. Если что-то случится с таким телом, сознание уцелеет внутри цифрового пространства, и ровно так же наоборот — если уничтожить цифровую часть человека, его физическое воплощение останется при нем. При этом само сознание будет не тронуто и неразрывно.

Так что со временем настанет пора объединять новые тела, вышедшие из принтера, с сознанием, сохраненным в цифре. И для этого интерфейс виртуальной реальности должен быть доработан и улучшен. Но над этим будут работать в Иннополисе, а мне нужно будет сделать несколько предложений, подсказав своим людям идеи, которые они реализуют, и прославятся, как авторы этих безусловно прорывных технологий.

— Артефакт готов, Создатель, — отрапортовала Анна, и я поднял голову, глядя на манипулятор, висящий передо мной.

— Спасибо.

Переложив перстень в футляр Маргариты, я открыл портал обратно в особняк.

Вот теперь я полностью готов к царской свадьбе.

— Как я выгляжу? — спросила Виктория, разглядывая себя в зеркало и поворачиваясь из стороны в сторону.

На ней было почти облегающее платье в цветах нашего рода, с газовыми рукавами. Небольшое декольте подчеркивало женственность, при этом не переходя приличий. В сложной прическе горела под светом ламп диадема, украшенная бриллиантами.

Я взглянул на супругу и, встав за ее спиной, обнял княгиню Красноярскую за талию. Виктория поймала мой взгляд в зеркале и улыбнулась, уловив, что я думаю по этому поводу.

Мелькнула мысль, что мы можем и задержаться, немного опоздав к началу церемонии, а потом прийти порталом. Но я ее отмел — не стоит портить праздник своего государя. Он, конечно, вряд ли станет меня попрекать за столь экстравагантное появление, однако это может стать началом охлаждения отношений с родом Романовых.

— Вы как всегда ослепительно прекрасны, Виктория Львовна, — произнес я совершенно искренне, выдыхая слова ей на ушко, в котором блестели изящные серьги. — Настолько, что я сам себе завидую, такая у меня восхитительная супруга.

Румянец смущения проступил на ее щеках, спустился на шею и пошел дальше, но этого я уже не видел — скромный вырез платья закрывал обзор.

— Вы умеете сказать девушке приятное, Дмитрий Алексеевич, — обернувшись ко мне, Виктория взяла меня за галстук и, пройдясь по нему руками, медленно провела руками по шее.

Прикосновения были такими неуловимыми, но настолько возбуждающими, что я сразу же ощутил, как закипела кровь в венах. В который раз подумал, что в этой жизни мне чертовски повезло — такая женщина досталась мне в жены. Я ведь просто не мог ей насытиться, и с каждым днем, казалось, она манит меня все больше и больше.

Я был счастлив.

— Я смотрю, ты тоже научилась вызывать у меня определенные ощущения, — заметил я, недвусмысленно опуская свои ладони ниже талии супруги.

— Что я могу сказать? — приподняв бровь и немного вздрагивая от ощущения собственного бесстыдства, заявила Виктория. — У меня был прекрасный учитель.

Наши губы встретились, и мы провели еще несколько минут, наслаждаясь друг другом. Пока, наконец, в дверь не постучалась Марина Кирилловна.

— Князь, машина ждет, — сообщила искусственная помощница, бесцеремонно открывая дверь и входя в гостиную, посреди которой мы целовались.

Виктория прикрыла пылающие от долгих поцелуев губы и, бросив на меня плотоядный взгляд, скомандовала:

— Подожди меня в машине, Дима, — произнесла она. — Мне нужно поправить макияж.

Вздохнув, я отступил от княгини Романовой и, переводя дыхание, направился прочь из наших покоев.

Марина Кирилловна ступала за мной на расстоянии шага, готовая броситься исполнять любое мое распоряжение. А когда мы вышли на лестницу, искусственная помощница начала доклад по подготовке к государевой свадьбе.

— Подарки уже направляются в Кремль, Дмитрий Алексеевич, — произнесла она. — Отряды быстрого реагирования разосланы по всей столице и готовы приступить к работе в любой момент. «Рой» контролирует подступы к Кремлю, оставаясь в невидимости. За каждым из гостей Игоря I ведется наблюдение в режиме паранойи.

— Хорошо, — ответил я, поправляя галстук.

— Князь и княгиня Казанские уже выехали в сторону Кремля, их сопровождает три десятка «Стражей» с полным боекомплектом, — продолжила Марина Кирилловна. — Князь и княгиня Якутские задержались в своем особняке и тоже спешат выехать в Кремль.

Неудивительно. Сергей Алексеевич и Дарья Федоровна, несмотря на то, что были уже достаточно долгое время женаты, практически все свое время проводили по разным концам страны. Княгиня — у себя в Якутске, управляя семейным наследством, а князь — в столице, замещая нашего отца.