— Садитесь, — велел я хозяину кабинета. — Нестор Петрович, организуйте нам стулья. Виктория?

Морозова молча кивнула. Ее губы были поджаты, веки чуть прикрыты. Девушка держала себя в руках, но я чувствовал исходящий от нее холодок. Не ожидала моя невеста такой картины. А ведь это столица княжества, что же мы найдем в других городах?

Коснувшись ее руки, я взглянул ей в глаза, и боярышня убрала свой покров.

— Задумалась, — прошептала она, слабо улыбнувшись в ответ.

Боярин лично принес нам два стула из соседних кабинетов, и мы с боярышней расселись на них в ожидании, когда прибудет ответственный за обеспечение госпиталя. Оставшийся стоять Нестор Петрович заметно нервничал с каждой минутой задержки, поглядывал на часы. Виктория вела неспешную беседу с заведующим, выясняя, как обстоят дела с лекарствами и расходными материалами. Я же просто рассматривал собственные ногти.

Наконец, в кабинет постучались.

— Войдите, — разрешил после моего кивка Ростов.

Боярин Красовский оказался достаточно широким мужчиной. Возможно, в молодости он был крепок и силен, сейчас погрузнел и подъем на второй этаж заставил его обильно потеть. Вытирая лоб платком, он склонился передо мной в подобострастном поклоне.

Маячивший за его спиной боец моего рода встал за дверью, преградив путь к возможному бегству.

— Дмитрий Алексеевич, здравствуйте, — льстивым голосом обратился ко мне боярин. — Счастлив видеть...

— А я тебя не очень, — оборвал я его речь взмахом руки. — Молчи и слушай, Петр Григорьевич.

Быстро и понятливо закивав, он весь подобрался, изображая готовность тут же броситься выполнять любой мой приказ. Вот только меня таким было не обмануть — его дело мной уже было прочитано.

— Итак, Петр Григорьевич, — заговорил я после короткой паузы. — Ты был назначен ответственным за финансирование и материальное обеспечение этого госпиталя. Я посмотрел, как ты справляешься с этой задачей, и крайне недоволен результатами.

— Дмитрий... — попытался оправдаться тот, но я вновь поднял ладонь.

— Я не давал тебе разрешения говорить, — добавив злости в голос, оборвал я. — Мне, Петя, крайне важно показать благородному сословию, что ваша чудесная синекура закончилась. Измайлов сдох от моей руки, я получил Красноярское княжество, и как раньше уже не будет. И если до вас, казнокрадов и лентяев, это не дошло через голову, я вобью вам это понимание через задницу. Ты как, Петя, на кол хочешь?

У всех присутствующих глаза округлились, а Красовского заметно залихорадило. Он теперь мой подданный, за ним есть существенные грехи, и я вправе карать за них в соответствии с законом. И Петр Григорьевич об этом прекрасно знает. Сумма, которая не дошла до госпиталя, достаточна для того, чтобы боярин лишился головы, а его род — практически всего имущества.

— Н-не хочу, князь, — бледный и трясущийся, он мямлил, испытывая неподдельный страх.

Повернувшись к своей невесте, я улыбнулся ей.

— Вот что значит репутация, — сказал я. — Виктория, как моей невесте, дарую тебе право вершить судьбу этого человека. Стоящий перед нами Петр Григорьевич на протяжении... — тут я повернулся к Ростову, — Кирилл Тимурович, когда прекратились поступления на счет?

Заведующий ответил мгновенно, прекрасно понимая, что вершится не только судьба боярина, но и всего его госпиталя.

— Три года, Дмитрий Алексеевич, — произнес он все тем же сухим голосом. — Живем на пожертвования пациентов да свои накопления тратили...

— Вот так, Виктория, — вновь глядя на Морозову, продолжил я. — Стоящий перед нами человек покупал себе на эти деньги дорогие машины, яхту, недвижимость, катался за границу, где ни в чем себе не отказывал. А в это время дети были вынуждены рождаться в больнице, в которой реанимационных наборов не хватает. Сколько в итоге новорожденных погибло, я озвучивать не стану.

Морозова растратила весь свой гнев. Тяжело это, вот так походя решать судьбу человека. Но и людей ей было жалко, так что никакого сочувствия к боярину она не испытывала.

— Он сможет вернуть средства? — не глядя на Красовского, уточнила у меня невеста.

Я покачал головой.

— Вряд ли. Или можешь, Петр Григорьевич? — последнее уже было обращено к боярину.

— Могу, князь! — тут же заверил он. — Все верну! Дай только срок!

Виктория кивнула мне, подтверждая, что ее такой расклад устроит. Я же медленно поднялся на ноги.

— Три года, Петр Григорьевич, это уже не мало, — произнес я негромко. — Ты присвоил эти деньги себе, а ведь они не из кармана великого князя шли, а из государственной казны Русского царства. Ты не у Красноярска деньги украл, а у царя. И думаешь, что сейчас я тебе все вот так возьму и прощу? Как мне потом в глаза смотреть нашему государю? Меня награждают не за то, что враги Русского царства уходят живыми из моих рук, Петр Григорьевич. Так что я дам тебе сутки. И либо госпиталь получит все до последней копейки, либо твой род перестанет существовать. Я доходчиво объяснил перспективы?

Боярин горячо закивал.

— Очень, князь. Все сделаю, князь. Сейчас же, князь.

— Вывести, — приказал я, и дежуривший за дверью охранник без всяких церемоний взял Красовского за плечо и с силой вытянул его из кабинета.

Я проводил взглядом бледного и все еще пребывающего в легком шоке от случившегося разговора боярина.

— Нестор Петрович, что мы посещаем следующим? Ответственный уже на месте? — обратился я к градоначальнику. — У нас плотный график, я не стану терпеть подобного отношения к моим подданным. Предупредите всех благородных княжества — меня гневить опасно, Измайлов с Толстым это подтвердят. Я не хочу собирать коллекцию оторванных голов, но придется, если к моему приезду везде будет так, как в этом госпитале.

— Я обязательно передам, Дмитрий Алексеевич, — кивнул тот, вновь пытаясь задавить рвущуюся наружу улыбку. — А сейчас предлагаю доехать до комбината. Нас там с утра ждут.

Я кивнул и подал руку Виктории. Девушка поднялась на ноги и обернулась к заведующему.

— Кирилл Тимурович, — она вытащила карточку из кармана курточки, — это мой номер. Позвоните, когда деньги придут. Или не придут. Больше здесь так не будет.

Ростов поднялся и поклонился, принимая кусок картона с гербом рода Морозовых.

— Благодарю, Виктория Львовна, — впервые в его голосе прорезались какие-то эмоции.

И выходя из кабинета, я чувствовал все больше разрастающуюся злость. Я имею право, как князь, возводить в боярское сословие своих подданных, и видит Бог, если потребуется, я вырежу все старые рода, чтобы новые работали так, как положено.

Потому что в голосе заведующего звучала надежда. И я ее оправдаю.

Это моя земля, мои подданные. И я никому не позволю вредить им.

Хлебозавод мы посетили не зря. Островерхов не просто так вкладывал в него собственные средства — Нестор Петрович был его непосредственным куратором. И здесь все было относительно хорошо.

Мы с Викторией слушали директора, поговорили с рабочими. Пообещав, что задержек с оплатой больше не будет, я немного успокоенный поехал с инспекцией дальше.

— Что следующее? — спросил я у градоначальника, когда мы уже садились в машины.

Островерхов, явно довольный моим молчаливым одобрением, сразу же нашелся с ответом.

— Городская транспортная служба, Дмитрий Алексеевич. Боярин Хоркин уже должен быть на месте, — добавил он.

Судя по его голосу я уже понял, что нас ждет очередное фантастическое впечатление от этого визита. И тот факт, что Островерхов откровенно радовался приближающимся разбирательством со своим коллегой, говорил о том, что градоначальник ратовал за Красноярск, хотя и о собственных интересах не забывал.

Ведь для того, чтобы отвести от себя мой гнев он настаивал на посещении хлебобулочного завода. Боярин прикрывал спину, чтобы сохранить жизнь и место. Нестор Петрович уже прочувствовал, что ветер поменялся, и я пронесусь по благородному сословию княжества, как ураган — срывая головы вместе с шапками.