— Какие проблемы? — повторил он.

— Когда ты намерен убрать эту тачку с глаз?

— Ночью.

— Не хочешь, чтоб хозяева видели?

— Плевал я на них. Скоро дождь пойдет, не хочу рисковать.

Мы оба посмотрели на небо. Уже не пустое и раскаленное до белизны, как в полдень, но еще бледное, будто никак не может прийти в себя после болезни. Солнце — как незажившая язва. И крохотные бледно-серые облака — как струпья. Какой там дождь! Его, наверное, никогда больше не будет. И мир превратится в пустыню. Не самое худшее, что с ним может случиться.

— Часа через два заморосит, — сказал Стэн. — А может, и раньше.

Я еще внимательнее всмотрелся в линялую простыню с редкими серыми пятнами, растянутую над нашими головами.

— По-моему, из этих облаков ни капли не выжмешь, но тебе лучше знать. Гости в доме?

— А что? — прищурился Стэн.

— Для них я — самый обычный констебль, — терпеливо пояснил я. — Я первым встретил их и направил сюда. Будет вполне естественно, если я загляну узнать, как самочувствие водителя.

— Намного лучше, чем было, — ухмыльнулся он. — Увидитесь, когда дождь начнется.

— А что случится, если я сейчас войду?

— Ничего.

Жестом он пригласил меня в дом. Но я уже хорошо изучил улыбочки Клейменов, и в той, что едва тронула его губы, прочел издевку, поэтому с места не сдвинулся.

— Где они?

— Пошли побродить, — улыбка стала заметнее. — Вы, городские, все такие, что ли? Я думал, вам ходить не в привычку, к соседскому дому — и то на машинах ездите, а вы сами не свои до прогулок.

— Почему ты их отпустил?

В моем голосе звякнуло раздражение, но сердце забилось быстрее от радости: неужели Боб сообразил, что попал в неподходящее место в неподходящее время? Или его жена не купилась на утешительные тирады Ханны и настояла на… Мысли сбились. Автоматически напрашивающееся «на отъезде» звучало нелепо — «Бьюик»-то передо мной. Вздумай «гости» сбежать, естественно, первым делом кинулись бы к машине. Выходит, в самом деле пошли прогуляться по округе? В надежде, что на свежем воздухе Бобу станет получше?

— Куда они пошли?

— Я не следил.

— Хватит выламываться! — гаркнул я. — Хочешь, чтоб они смылись? Учти, если это случится, я перед всей общиной обвиню тебя в пособничестве.

— Меня? — Стэн выкатил глаза. — Ты соображаешь, что говоришь? На моем счету больше всего отловленных.

— А эти — мои первые. И я не хочу, чтоб они унесли ноги, рассказав тебе сказочку о том, что хотят побродить. Куда они пошли, последний раз спрашиваю?

— За холм Мэри. Не волнуйся так, Уолт. — На сей раз его улыбка вышла намного дружелюбнее. — Никуда они не денутся, Рой за ними присматривает.

— Хорошо, — я выжал из себя ответную улыбку. Если Рой там, то и Дольф, скорее всего, отирается поблизости. Как я смогу поговорить с людьми при двух… то есть при трех надзирателях? Расти Биннс уже вернулся из «побега», стоял у калитки и водил пальцем по кованым завитушкам. Он поплетется за мной и за холм Мэри, и в Канаду.

— На твоего парня можно положиться, — сказал я. — Если он с гостями, я пойду домой.

— Давай, — благословил меня Стэн.

Я не оглядывался ни на него, ни на Биннса. Неторопливо дошел до поворота, второй раз за день поздоровался с Паулой Энсон, которая как раз вышла от Маккини. Ее взгляд не то чтобы смягчился за последнее время, но дрели глаз сбавили обороты: если раньше просверливали меня насквозь, то теперь и до середины не добирались.

— Где это вы нашего выродка потеряли? — холодно, но без агрессии поинтересовалась она.

— Дома задачи решает.

— Ни к чему это!

Я счел за лучшее не заедаться и ответил улыбкой. Паула нахмурилась.

— Сначала книжки, теперь задачи, — ее голос подрагивал еле заметно. — Думаете в школу его отправить? Так этого никогда не будет. И все книжки ваши я выброшу, клянусь, порву на куски и выброшу!

— Вы любите Делберта, миссис Энсон?

Она набрала полную грудь воздуха, Хорошо, что слова не камни, сейчас пойдет густой град.

— За что?

Мы уже огибали овсяное поле, и никто, кроме Расти и самой Паулы, не мог увидеть, как я захлопал глазами, получив такой ответ. Никакой бомбардировки?

— За что его любить? — повторила Паула. — За то, что семью нашу позорит? Или за то, что к вам прилип, как банный лист? Тоже мне, помощник констебля! Где это видано — мальчишке должность давать? Если бы у вас в голове хоть капля мозгов была, вы бы Дилана в помощники взяли, вместо того чтоб накидываться на него, будто это он выродок.

— Он хуже выродка, — отрезал я. — Пора вам это понять.

— Повтори еще!

Без военных действий все-таки не обошлось. Паула сжала кулаки и набрала полную грудь воздуха.

— Ты сам, знаешь, кто?! Ты…

Прядь волос выпала из ее прически, повисла прямо перед носом, подскакивая от дыхания, а слова из лексикона докеров сыпались без остановки. Но я не отступил, как сделал бы еще сегодня утром. Наоборот, надвинулся на пышущую гневом мегеру и выговорил ей прямо в лицо:

— Заткнись сейчас же! — Паула опешила, но я не дал ей опомниться. — Иди домой и займись какой-нибудь женской ерундой, поняла? Пирогов напеки. И перед плитой упражняйся в ругательствах, а не передо мной. Нашлась героиня! Звери — и те за своих детенышей до смерти сражаются, а ты за родного сына струсила хоть раз вступиться. Смотрела ведь, как ему руку ломают, а, стерва? Смотрела?

Миссис Энсон медленно открыла рот. Но не для того, чтобы отбрить меня по полной программе; ее нижняя губа тряслась, а в глазах мокро заблестела растерянность. Роджер, видно, никогда не пытался поставить супругу на место.

— Думаешь, Кэт О'Доннел позволила бы такое с кем-то из своих дочек сделать? Да ни за что! А ты вообще не мать. Так что подними челюсть и катись домой.

Я надеялся, что шок пересилит ее врожденную агрессивность и Паула уйдет молча. Но она встряхнулась и вдруг ответила совсем по-дилановски:

— Ты об этом пожалеешь. — Глаза сузились, губы стиснулись еще сильнее. — Крепко пожалеешь, писака городской.

— Тебе пора волосы подкрасить, — ответил я. Свернул налево и ускорил шаги, чтобы побыстрее оказаться возле холма Мэри. Может, Боба и его семьи там уже нет, может, они ушли в луга или в обход вернулись к дому Клейменов — в любом случае время играло против меня. И нечего было тратить его на стервозную мамашу Делберта.

Первым я увидел Боба. Не бредущим рука об руку с женой, не любующимся красотами пейзажа и даже не держащимся за голову, пронизанную непонятными вспышками. Черт, все было куда хуже! Боб ничком лежал на траве, разбросав руки. Я кинулся к нему, уже понимая: что бы тут ни произошло, к разряду несчастных случаев оно не относится. Какие, вашу мать, случайности! На волосах Боба алела кровь, а когда я перевернул отяжелевшее тело, увидел, что лоб глубоко рассечен — уж конечно, не от падения на мягкую землю. Скорее всего, его ударили камнем. Быстро оглядевшись, я увидел в пяти шагах от тела вполне подходящий булыжник: чуть вытянутый, не слишком большой — в ладони отлично уместится. Дыхания Боба я не мог уловить, даже наклонившись к самому лицу. Но когда приложил ухо к груди, услышал, что сердце еще бьется. Или это моя кровь колотилась в ушах? Что я мог? Позвать миссис Гарделл?

Опустив тело мужчины на землю, я подошел к камню. Не пришлось даже дотрагиваться до него: тот, кто проломил голову Бобу, отбросил свое оружие небрежно, камень упал окровавленной стороной вверх. Кровь, волосы и… Я не хотел думать, что за мягкие сероватые комочки прилипли к булыжнику. Все равно санитарные машины и вертолеты слишком далеко, даже если Боб еще жив, ему конец. Но где его жена?!

— Уолт! — позвал Расти.

Он стоял над бесчувственным телом, кривясь, как испуганный ребенок. Мне до смерти захотелось обругать его, а еще лучше — посоветовать не мяться, а тащить труп в деревню и запихнуть в холодильник. Скоро будет дождь, Расти, ты в курсе? Слопаете консервы вместо свежатинки, полезное разнообразие!