— Я слышала, эскимосы отдают гостям своих жен, — шепнула Кэтлин. — Тебе не кажется, что Ларри не мешало бы перенять их обычаи?

— Отличная идея, — согласился я. — Но пока он их не перенял, давай ограничимся танцем.

Новый всплеск ее смеха вышел звонким, как у подростка. И привлек внимание всего зала. Ларри оказался возле нас в одно мгновение, перепрыгнув стойку, что вышло у него очень эффектно. С другой стороны возникла озабоченная физиономия Чарльза Маккини. Вовремя он подошел, молодец. Если что, поможет мне подняться с пола — в драке с Ларри я буду исполнять роль боксерской груши — ни больше ни меньше. Но О'Доннел, вместо того чтоб устраивать скандал, подмигнул жене:

— Кажется, ты хочешь отдать первый танец другому мужчине?

— И не думала, — отозвалась Кэтлин. — Уолту надо проветриться, учитывая, сколько выпивки ты в него влил, а потом уже думать о танцах.

— Тогда идем, — Ларри за руку повел ее в центр танцевальной площадки, а я с облегчением перевел дух. Вокруг шла игра по правилам, с которыми меня никто не собирался знакомить. Мало того что Кэтлин на глазах у всей деревни откровенно липла ко мне, она почему-то не сообразила, что от меня не пахнет спиртным.

А может, разыграла «момент страсти» нарочно, именно чтобы проверить, насколько я на самом деле пьян? Но какие бы выводы она ни сделала и кому бы ни собиралась их передавать, совет проветриться меня устраивал.

Если бы еще Делберт оказался поблизости! Но его не было ни перед «танцзалом», ни за углом, где мы разговаривали два дня назад. Рассчитывая найти мальчика, я не спеша побрел к дому, стоящему по эту сторону холма Мэри. Интересно, кому он принадлежит? Все, кого я знал, жили в центре Моухея. Выходит, хозяева этого дома предоставляют свой амбар под «дансинг», но не посещают его?

Дом был таким же ухоженным, как и «танцзал». Даже в темноте можно было увидеть, что стены недавно выкрашены, веранда аккуратно прибрана, а свет звезд отражается в чисто вымытых темных окнах. Как тут умудряются спать, когда неподалеку магнитофон надрывается? И тут же я заметил, что входная дверь приоткрыта. Всего на ладонь, но если бы дело происходило в книге или на экране, этого было бы достаточно, чтобы положительный герой заподозрил: именно здесь спрятаны:

а) его прекрасная невеста, похищенная мафией;

б) не его, но тоже прекрасная девушка, похищенная той же мафией;

в) деньги, украденные неделю назад из федерального банка;

г) дискета, содержащая информацию о секретном оружии последнего поколения;

д) сбежавший на днях из тюрьмы серийный убийца.

Я никак не тянул на положительного героя и не рассчитывал найти в доме ничего, что позволило бы мне вскорости разглядывать собственную фотографию то ли на первых страницах газет, то ли на могильной плите. Кстати, насчет плит — я так и не увидел моухейского кладбища. Выходит, здесь люди не только не учатся, но и не умирают? Вполне подходящие условия для райского места. В раю, как я понимаю, кладбища и школы не предусмотрены.

Но открытая дверь все-таки тянула заглянуть внутрь. Ничего страшного не случится, если я это сделаю. Выйдут навстречу удивленные хозяева — попрошу чашку воды. И заодно узнаю, кто тут живет. Хоть на одну из моухейских загадок найду ответ.

Из темного холла на меня пахнуло затхлостью. Привыкшие к темноте глаза разглядели грязный, местами провалившийся пол, сбитую в ком дерюгу у стены. Под подоконником валялся разбитый цветочный горшок в россыпи земляных комьев. Мебели в холле не было, а по старым обоям тянулись длинные темные потеки. Бояться хозяев не имело смысла: в доме давным-давно никто не жил. Он был ухоженным и симпатичным снаружи, но гнилым внутри.

Как люди, населяющие эту деревню.

Однако из-за неплотно прикрытой двери справа доносились звуки, доказывающие, что в доме я не один и компанию мне составляют люди, а не привидения. Фантомы не стонут от наслаждения и не выкрикивают: «Да, да, да», захлебываясь воздухом. Молодое поколение моухейцев нашло практическое применение брошенному дому. Лично я предпочел бы заняться любовью на траве, среди луговых ароматов и под светом звезд, а не в темноте и затхлости старой развалины, но я всегда был романтиком. Люди, устроившие возню в соседней комнате, предпочитали знать, что никто их не обнаружит. Им в голову не пришло, что любопытный чужак сунет нос в этот дом.

Голос девушки я узнал. Искаженный напряжением и разорванный на части вздохами, он все же сохранил мелодичность и ясный тон. Я так и услышал, как этот серебряный голос произносит: «Потанцуете со мной, мистер Хиллбери?» Да уж, женщины семьи О'Доннел строгой моралью не страдают. Живые символы Моухея — ангелы, готовые залезть в чью угодно постель. А если постели нет, так и на полу в развалюхе можно устроиться.

Накатившая на меня злость была реакцией на все, что пришлось пережить в последние дни. С первой встречи хотелось верить, что близняшки — особые, прелестные девочки из мечты, а не смазливые шлюшки, но Моухей легко уничтожает надежды на лучшее. Какое удовольствие воображать прогулку по Сансет-бульвару с девочками О'Доннел под руку, если звуковым фоном к этой картинке будут стоны и бессвязные вопли одной из них, отдающейся не мне? С кем она там, кстати? И кто она?

Я придавил в себе последние крохи тактичности и остановился на пороге «будуара», распахнув дверь во всю ширину. Единственным предметом меблировки в небольшой комнатке была старая полуторная кровать, накрытая лоскутным покрывалом. На нем распласталась, раскинув руки и ноги, Айлин О'Доннел — длинные золотистые волосы свисали с края кровати почти до пола, — а на нее навалился… Вот так-так! Я бы еще мог представить, что девочка не устояла перед веселым обаянием Роя Клеймена. Но что партнером окажется Дилан…

Меня разобрал смех, и я не стал сдерживаться. Сегодняшний день в гороскопе Дилана должен быть отмечен черным цветом — и где-то в уголке нарисован мой портрет с подписью «осторожно — кайфолом».

Они не слышали, как я вошел, но от смеха дернулись, как от удара током. Дилан оглянулся и вскочил, залившись краской; повернувшись ко мне спиной, он торопливо приводил в порядок одежду, а Айлин, обеими руками расправляя задранное до подмышек платье, зло заорала:

— Чего надо? Вылупил глаза, будто у вас в городе так не делают!

Я рисковал подавиться смехом, но ответил, глядя в ее перекошенное (и все равно, черт его возьми, красивое) личико:

— Так всюду делают… те, кто ничего не умеет. Дилан вздрогнул, но обругать меня напрямую не решился, а ничего оскорбительно-вежливого придумать не мог. Обернувшись, он топтался на месте и несколько раз проверил, до конца ли застегнуты джинсы, а я никак не мог успокоиться. Айлин поднялась на кровати во весь рост, покачиваясь на мягком матрасе, придержала пальчиками длинный подол, как будто собиралась сделать реверанс, и ловко спрыгнула на пол. На шее у нее проступал лиловый след поцелуя взасос. Но взгляд был прямым и гораздо смелее, чем у кавалера. Не глянув на него, Айлин облизнула губы и подошла ко мне почти вплотную. Взгляд снизу вверх придал голубым глазам искушающее выражение.

— А вы умеете, мистер Хиллбери?

Ротик остался приоткрытым. Мне казалось, я вижу яблоко, зажатое идеальными зубами. Воистину, Ева соблазнила змея. Но к этой Еве я потерял интерес. Шестнадцатилетними потаскушками Лос-Анджелес забит под завязку, а меня никогда не прельщали дежурные блюда с просырью. Поэтому я в свою очередь приблизил к ней лицо так, что она испуганно моргнула, и выдохнул, вложив в шепот максимум снисходительности:

— Поиграй в куклы, деточка…

Айлин дернулась, как от пощечины. В глазах мелькнул то ли страх, то ли стыд. В любом случае, человеческое чувство, и то хорошо. Она оттолкнула меня и выбежала из комнаты. Каблуки пробарабанили по доскам веранды, потом их стук приглушила земля. Дилан еще раз убедился, что его одежда в полном порядке, и наконец сдвинулся с места. Сделав полукруг мелкими шагами, как хищник, заставший добычу в лежке, он встал между мной и дверями. Ищет удобную позицию для драки? Без помощников? В таком случае он полный кретин. Я усмехнулся, а он вдруг втянул голову в плечи точно таким жестом, как это делал Делберт.