«Что мне делать, куколка? Что теперь делать?»

— Мы отвезем тебя домой, малявка, — повторял чернявый бородач, протискиваясь к кузову между стеной и бортом. — Иди сюда… вот увидишь, оглянуться не успеешь, как будешь дома валяться перед теликом и жрать пирожные…

Возле ног возникло узкое подвальное окно. В отличие от незнакомцев, Элли его прекрасно видела, потому что из-за своего роста находилась ближе к земле. Изнутри оно было заколочено досками, но часть из них отсутствовала. В темном отверстии светились два зеленых глаза.

Кукла вдруг дернулась в сторону окна — да так сильно, что Элли едва не выронила ее вместе с батончиком «Марс».

Гуго услышал позади легкий шорох. Оглянувшись, он увидел, что девчонка распласталась на бетоне и стремительно исчезает вместе с платьем и голыми ногами в дыре подвального окна. Даже если бы он раньше обратил внимание на это отверстие, то ни за что бы не поверил, что девчонка способна в него пролезть, туда даже голову с трудом просунешь!

Издав невразумительное «Йох!», бородач бросился на бетон, разодрав коленки и ударившись локтем. Ну теперь он точно прибьет эту козявку! Гуго никогда не прощал нанесенных ему обид, спросите у бездельников из бара Ипанемы, назвавших его психом и закончивших вечер в городском морге.

— Сюда, Бычок! — заорал он. — Быстрее!

Детская сандалия исчезла во тьме перед самым носом.

Гуго запихнул руку в отверстие и схватил девчонку, кажется, за плечо. Пальцы в ярости сдавили добычу. Изнутри послышался вскрик, доставивший колумбийцу несравненное удовольствие.

— Что случилось? — Бычок вышел из-за пикапа и с удивлением обнаружил напарника распластавшимся под передним бампером. Рука запущена в подвальное окно, словно Гуго выуживал краба из прибрежных камней. — Ты чего?.. А где она?

— Она там, кретин! — завопил Гуго, вывернув шею. — Я держу ее… Помоги вытащить!

Бычку потребовалось несколько секунд, чтобы принять новые правила игры. Пока Гуго боролся одной рукой с чем-то в подвальной темноте, крепыш перешагнул через напарника и опустился рядом на колени, все еще оглядываясь и не веря.

— Ты шутишь? Как она сбежала? — удивился он. — Она не могла сбежать.

— Заткнись и помоги мне! Выломай эту доску… — сквозь зубы процедил Гуго, а в следующий миг его лицо, шею и плечи пронзила судорога. Бычок увидел, как глаза напарника разъехались в стороны, один вправо, другой вверх, словно были косыми от рождения. Язык попал между зубов, когда стиснулись челюсти, на губы брызнула кровь. Гуго вздрогнул всем телом, после чего его рука выскочила из отверстия.

Он лежал на спине, глядя разъехавшимися глазами то ли на небо, то ли на кирпичные стены проулка. Грязная борода торчала вверх. Из подвала донесся грохот, что-то упало, застучали суматошные шаги.

— Что с тобой? — спросил Бычок.

Глаза Гуго вернули симметрию. Опираясь на стену, колумбиец встал на одно колено.

— Она издевается над нами, — произнес он заплетающимся языком. — Сучка!

Он наконец поднялся на ноги. Бычок увидел, что на кисти напарника между большим и указательным пальцами чернеют два следа, похожие на ожог. На этом участке наливался могучий синяк. Рука болталась вдоль тела, безвольная, как пустая холщовая сума.

Левой рукой Гуго полез в правый карман и вытащил из него свой любимый инструмент — нож-бабочку, неизменною спутника во всех барах Рио. Неуклюже, не как всегда, он перекинул рукояти, и на свет появилось длинное, завораживающее взгляд лезвие.

Гуго повернулся к напарнику, с трудом улыбнулся:

— Оставайся здесь. Смотри, чтобы обратно не вылезла… А я… я найду вход в подвал.

Придерживаясь за стену, на заплетающихся ногах он двинулся к выходу из проулка. Последнее, что услышал Бычок, было:

— Допрыгалась ты, малявка. Ох допрыгалась.

В подвале стояла жуткая темнота, Элли словно очутилась под землей. Поначалу она испугалась. Она подумала, что, может, кукла желала ей зла, приказав нырнуть в подвал, слишком уж он был неприветливым. Может, не следовало доверять дергающейся игрушке, а поехать с незнакомцами, которые обещали вернуть Элли в Барбасену? Незнакомцы были страшными, особенно бородатый, но нужно просто перетерпеть их присутствие, как она терпела побои Марии-Луизы и ее брань, иногда очень обидную и несправедливую.

С другой стороны, кукла была как две капли воды похожа на ту, что подарила мама. Даже не просто похожа. Элли не знала, как сказать… в общем, она чувствовала, что это та самая кукла. Мамин подарок. Словно мама на небесах увидела ее гибель, сжалилась над Элли и вернула ей дорогую подругу новой и… живой. Так с какой стати мамин подарок должен желать ей зла?

Обо всем этом Элли подумала, когда, проскочив сквозь узкую дыру подвального окна, рухнула на невидимый пол. Поднимаясь, она обнаружила, что обронила и куклу, и шоколадный батончик. А затем свет из дыры загородила тень и крепкие пальцы ухватили плечо девочки. Это произошло настолько неожиданно, что Элли громко вскрикнула — не от боли, а от испуга. Хвостик волос подпрыгнул и запутался в торчащих из стены проводах.

— Ты меня достала, мерзавка! — услышала она хрипящий голос бородача. — Как же ты меня достала!

Элли не поняла смысла фразы, ведь по всему выходило наоборот. Она попыталась вырваться… и снова закричала. Вырваться можно было, только оставив плечо в этих стальных пальцах. Поэтому в первую очередь она решила освободиться от проводков, дравших волосы.

Что произошло дальше, девочка помнила с трудом. Когда она освобождала волосы, что-то сильно дернуло ее за мизинец, отчего он на несколько секунд онемел. Элли тут же вспомнила про электричество, за которое не любила платить Мария-Луиза. Девочка знала о нем не только из школьной программы. В шестилетнем возрасте она сунула в розетку шпильки для волос — просто захотелось чем-то заполнить эти пустые дырочки. Тогда ее не просто дернуло — так шибануло током, что она неделю не могла разговаривать.

Оголенные жилы, приставленные к запястью незнакомца, тут же ослабили захват. Держа провода за изолированную часть, Элли надавила сильнее, и ей показалось, что алюминий вошел в мышцу руки как раскаленный нож в масло. В подвале распространился запах подгорающей курицы, девочке почудилось, будто рядом кто-то готовит, — она не думала, что запах шел от незнакомца.

Рука в татуировках отпустила плечо и убралась. Сквозь дыру хлынул поток света, высветивший потерю. Подобрав с пола батончик и куклу, Элли ринулась в подвальную темноту и бежала до тех пор, пока путь ей не преградила стена…

В себя она пришла на полу. Помутнение рассудка было недолгим, только лоб трещал после столкновения. Элли нащупала куклу и прижала к щеке.

— Куколка-куколка, — спросила Элли, — ты хорошая или плохая?

Та не ответила. Покорно лежала в ладонях и ничем себя не проявляла. Наверное, не считала нужным отвечать на глупые вопросы. Элли поклялась больше глупых вопросов не задавать.

Из-за стен доносилась глухая музыка. Мелодия неразборчивая, сплошное буханье. Элли немного подождала, пока уймется дрожь в коленках, и двинулась туда, где звук был громче. Ноги и слух привели ее к двери. Теперь Элли различила, что за ней играет самба.

Музыка остановилась. Мужской голос произнес: «Раз, два, три! раз, два, три!» — и музыка снова заиграла. Элли нашла ручку, потянула за нее. Дверь немного приоткрылась, натужно скрипнула и отчего-то застряла. Впрочем, образовавшейся щели вполне хватило, чтобы девочка проскользнула в нее.

Она оказалась в полутемном коридоре. Самба здесь играла громче. Слева, в большом светлом зале, взрослые мужчины и женщины, держась друг за друга, двигались в такт музыке, а мимо них, спиной к ней, ходил человек в смешном обтягивающем трико и повторял под музыку «раз, два, три!». Элли, конечно, туда не пошла, а направилась к распахнутым дверям, за которыми виднелась улица. Возле дверей на стуле сидел Луис, студент третьего курса Федерального университета Рио-де-Жанейро, подрабатывавший в заведении охранником и контролером. Он жевал арахис и читал учебник по механике.