– Мне необходимо встретиться с вашим хозяином. Это очень важно.

Охранник подозрительно посмотрел на образовавшийся за ночь под левым глазом Кузнецова синяк и вновь заговорил на французском. Жене пришлось на ломаном французском произнести: «Я должен поговорить с вашим хозяином», после чего охранники умолкли. Секунд через пять все тот же охранник что-то спросил.

– Моя фамилия Смит, – произнес Кузнецов, хотя вопроса не понял.

– Смит? – переспросил охранник. Женя кивнул. Ох­ранник запросил кого-то по рации. Пока они переговаривались, внимание Жени привлек забор. Снаружи он действительно был каменным, но за аккуратными кустами, посаженными позади забора, располагалось еще одно заграждение – из проволочной сетки. Желтый знак с изображением черепа и молнии недвусмысленно указывал на то, что через забор пропущен электрический ток.

– Смит! – крикнул охранник так, что Женя вздрогнул. Он подозвал Кузнецова к себе, обыскал его. Обнаружив кошелек на колене, охранник убедился в том, что кошелек не представляет опасности, и открыл ворота. Пройдя через них, Кузнецов оказался в зеленом раю.

Какая невероятная работа людей, подстригающих кусты и деревья в саду! Фонтаны со скульптурами создавали атмосферу величественности. Хозяин этой усадьбы должен ощущать себя настоящим королем. Женя чувствовал себя здесь неуютно, он попытался скорее преодолеть путь до дома. Поднявшись по мраморным ступеням, он оказался в тени под сенью крыши. Чернокожая служанка в белом фартуке и еще один охранник, стоявший поодаль, встречали его. Служанка произнесла по-английски:

– У вас есть две минуты, мсье, чтобы изложить цель вашего визита графу Бисбруку.

Женя кивнул, показывая, что понял. Его пропустили в дом. Приемная была огромна. Купол потолка уходил высоко вверх. Вдоль белоснежных стен стояли бронзовые скульптуры. Полупрозрачный пол под ногами заставлял ступающего на него человека лишний раз проверить чистоту обуви. В пол была впечатана огромная буква "М". В проеме высоких дверей, ведущих, по мнению Евгения, в не менее потрясающую гостиную, стоял хозяин. Женя не мог ошибиться, именно этот человек являлся хозяином роскошной усадьбы. Он был в темно-синем, расшитом золотом халате, в брюках, галстуке и белой рубашке. Седые волосы гладко зачесаны назад, аристократические черты лица: прямой нос, смеющиеся глаза с множеством морщинок в уголках, брови вразлет, сложенные в ироничной улыбке губы.

– Я – граф Бисбрук, – произнес он, не сходя с места. – Что вам нужно, молодой человек?

– Моя фамилия Смит, я представитель Британского музея. Меня интересует древнеиндийский золотой диск, изображающий Солнце. Я знаю, что в 1967 году Королевский музей истории и искусств предоставил вам «солнце» в обмен на две древнеегипетские статуэтки.

– Что ж, я этого не отрицаю, но зачем оно вам?

– Дело в том, что наш музей располагает, как мы думаем, древнеиндийской статуэткой, частью которой «солнце» как раз и является. При сложении эти вещи указывают местонахождение древнего Хараппского погребального города. Это будет великим открытием в археологии.

– Интересно. Но, к сожалению, у меня нет «солнца». Я продал его, посчитав подделкой.

– Кому вы его продали?

Граф наморщил лоб, пытаясь припомнить.

– Кажется, его звали Велор.

– Велор? – переспросил Женя.

– Да, он был ростовщиком на углу Рю-д'Аренбург и Рю-де-Броус в столице. Ему было много лет в то время. Я полагаю, он умер сейчас.

– Но лавка, очевидно, осталась?

– Да, лавка осталась.

В Брюссель Женя возвращался со смешанным чувством. Что-то уж очень много неясностей с этим «солнцем». Куз­нецов пообедал в маленьком кафе возле королевского дворца и отправился искать угол Рю-д'Аренбург и Рю-де-Броус. Это место он нашел быстро. На углу улиц находилась лавка Велора. Далее для Евгения все происходило в замедленном темпе. Словно во сне он открыл дверь в лавку, лениво звякнул колокольчик. Женя очутился в полутемном помещении, наполненном старыми платьями, костюмами, пальто, шубами, а также пузатой антикварной мебелью – трюмо, комодами, шкафами. Антикварные часы занимали всю правую стену – в основном это были маятниковые часы, а одни напольные особенно поразили Женю своими размерами.

Длинный проход вел к прилавку. Древняя старуха за прилавком сквозь большую лупу разглядывала японскую нэцке в виде свиньи. Женя приблизился к прилавку и обнаружил под стеклом неимоверное множество ценных вещей – часы, кольца, браслеты, запонки, броши, серьги, небольшие позолоченные подсвечники, серебряные столовые приборы, небольшие статуэтки. Все вещи были спрятаны под толстым (очевидно, пуленепробиваемым) стеклом и находились в жутком беспорядке.

– Добрый день, мадам, – обратился Женя к старухе и понял, что это старик.

– Если ты не можешь отличить мужчину от женщины, дубина, иди вон отсюда! – не замедлил последовать ответ.

– Я прошу прощения, мсье, – стараясь вложить в свои слова как можно больше лести, произнес Кузнецов.

– Меня зовут Велор! Это мое имя там, на вывеске!

– Да-да, конечно!

– Ты еще один чертов турист?

– Нет... то есть да.

– У меня ничего нет для туристов, у меня ломбард. Иди прочь!

– Подождите! – Женя перевел дух. – Я ищу вещь, которую продал вам граф Бисбрук много лет назад. Быть может, вы подскажете мне, кто купил ее. Это такой позолоченный диск с отходящими от него лучами. Он изображает солнце. Вы помните его?

– Помню ли я его? – прошепелявил старик. – Конечно, я помню эту штуковину, потому что ее так никто и не купил.

Ноги Евгения будто вросли в пол, а пальцы нервно сжали угол прилавка так, что побелели костяшки.

– И где же оно?

– Здесь, конечно! – Откуда-то из кармана своей кофты Велор достал ключ и отпер стекло прилавка. Он приподнял его и стал шарить рукой среди золотых колец, сережек и подсвечников, разгребая завалы. – Вот оно.

И старик вытащил на свет божий... (Женя не мог поверить своим глазам!)... древнеиндийское «солнце», часть статуэтки Иттлы. Оно было размером с ладонь и полностью соответствовало (насколько Женя помнил) фотографии из каталога 1955 года Королевского музея истории с одним отличием: фотография была черно-белой, а «солнце» тускло светилось в свете лампы желтым цветом.

– Оно валяется тут с восьмидесятого года. Я раз пятнадцать собирался сдать его в переплавку, да все руки не доходили... – Старик замолчал. Женя понял, что он ждет вопроса.

– Сколько? – спросил Кузнецов. Велор заулыбался, и Женя увидел, что во рту у старика остался всего один зуб.

– Пятьсот сорок тысяч франков, но так как его долго никто не покупал, я могу уступить вам за четыреста тридцать, или двенадцать тысяч американских долларов.

– По какому курсу вы считали? – спросил Женя.

– Все точно, молодой человек. Итак, что скажете? У Жени имелось только две тысячи. Но был вариант.

– Через час я принесу деньги.

– Отлично! Я буду ждать.

С неохотой вернув «солнце» перекупщику, Женя вышел на улицу из душного помещения и вдохнул свежий воздух. Существовал вариант достать деньги. Он пошел по Рю-д'Аренбург. Каждые три месяца институт Лос-Анджелеса через банк «Юнион Трейд» перечислял десять тысяч дол­ларов на исследования Кузнецову. Женя тратил эти деньги на зарплату себе и Шакирову, на оборудование, на командировки и суточные. Часть денег уходила Институту физики Земли. Приличную долю поглощала налоговая служба Российской Федерации. На счету сейчас находилось двенадцать тысяч долларов. Только что начался новый квартал, «Юнион Трейд» исправно перечислил деньги. Если Женя возьмет эти деньги, ему придется отчитаться за них. Но он не сможет предъявить ни корешков авиабилетов, ни чеков из ресторанов, ни счетов из гостиниц. Кроме этого придется разбираться с институтом и налоговой службой. По прибытии в Москву ему придется несладко. Женя продолжал идти и думать еще некоторое время, а затем произнес решающую фразу:

– Будь что будет!

С этими словами он вошел в отделение Национального Бельгийского банка и снял по карточке «Виза» двенадцать тысяч долларов. Деньги – пачка стодолларовых банкнот в конверте – легли во внутренний карман костюма бандита Жан-Люка Перье, в котором теперь ходил Кузнецов. Уже твердой и решительной походкой Женя направился обратно в лавку Велора.