Взгляд его упал ниже, на вершины зеленого леса.

Калинин засмеялся от радости. Лес состоял не из огромных хвойных великанов, а из молоденьких невысоких елочек. Да и под ногами лежали не сугробы, а мелкая пороша.

— Алексей, — послышался рядом удивленный оклик. — Ротный!

Он повернулся и увидел старшину.

— Семен! — закричал Калинин. — Ты живой?

Они кинулись в объятия друг друга.

— Как же это случилось? — спрашивал Калинин. — Ведь ты же упал в реку…

Он осекся:

— Хотя и я тоже.

— Смотри! — произнес Семен, показывая правую руку. Алексей ухватился за нее, не веря, что на ней целы все пять пальцев.

— Как?..

— Ты разобрал завал? — спросил Семен.

Алексей не ответил, пристально глядя другу в глаза. Старшина обхватил ладонь лейтенанта и сильно сдавил ее:

— Я верил в тебя, ротный!

Воздух наполнился нарастающим рокотом. Калинин по привычке глянул на снег под ногами, но причина была не в нем. Закрывавшие обзор ели внезапно обрушились и полетели вниз под гусеницами танков. Армада машин на огромной скорости неслась по сугробам прямо на двух солдат.

Калинин со старшиной на минуту замерли в замешательстве, стоя в проносящемся потоке машин, а затем закричали от радости. Старшина сорвал с себя ушанку и запустил ее в небо.

На бортах танков, летящих по сугробам, темнели звезды.

— Это наши танки!!! — безумно закричал старшина.

«Наши!» — радостно подумал Алексей. Танки пронеслись, и вслед за ними раздалось дружное многоголосое «ура!».

— УРА!! — подхватили Семен и Алексей…

Блиндаж напоминал тот, в котором Калинин был назначен ротным. Но комбатом оказался совершенно другой человек. Лысый и усатый офицер с интеллигентной манерой речи, чем-то напоминающий Зайнулова.

Когда Калинин со старшиной вошли в тесное помещение блиндажа, комбат встал и поздоровался с каждым за руку.

— Рад, Алексей Витальевич, снова видеть вас, — произнес он. — И вас, Семен Владимирович!

Семен вопросительно поглядел на лейтенанта.

Они приблизились к дубовому столу, на котором была развернута карта. Взглянув на нее, Калинин почувствовал слабость в ногах. Уставившийся на карту Семен не смог оторвать взгляд, а только крепко ухватился за край стола — так крепко, что скрипнули доски столешницы.

— Это свежая карта? — спросил Алексей.

— Недельной давности. От десятого января.

— И линия фронта на ней обозначена правильно?

— Абсолютно.

Калинин коснулся вощеного листа, словно проверяя, существует ли он на самом деле. В углу стояла дата: 10 января 1942 года.

— Я согласен с вами, — произнес комбат. — Карта производит впечатление. Мы наступаем! Мы наступаем впервые за шесть месяцев войны. Части Западного фронта под командованием генерала армии Георгия Константиновича Жукова бьют фашистов, всё дальше и дальше отгоняя их от Москвы! Немец бежит, бросая технику и неся потери людей. Это еще не конец войны, но это первый шаг к разгрому вражеских орд…

Алексей слушал комбата, а сам глядел на карту, на которой Москва располагалась не к западу от линии фронта, как он привык, а к востоку. К ВОСТОКУ!!!

— Я понимаю вас, — продолжал комбат. — Враг стоял близко к сердцу нашей родины. Еще бы чуть-чуть и… Но общими усилиями мы не допустили его в столицу. Бойцы Красной Армии стояли насмерть, жители Москвы сделали невозможное для укрепления рубежей, а генерал армии Жуков не позволил танкам Гудериана прорваться на Можайском направлении…

Алексей постепенно осмысливал полученную только что информацию. Всё происходившее с ним до сих пор постепенно складывалось в цельную картину.

— Ваш взвод прекрасно справился с заданием по обороне моста на реке Долгопрудная, — сказал усатый комбат. — Учитывая вашу доблесть и заслуги, мы решили назначить вас, Алексей Витальевич, на должность командира роты.

Калинин поднялся. Его тошнило.

— У меня нет для этого боевого опыта, — произнес он.

— У вас отличные данные, — произнес полковник. — Семен Владимирович может подтвердить.

— Это правда, — сказал старшина, глядя на лейтенанта. — Таких, как он, я еще не встречал.

— Принимайте роту, товарищ лейтенант.

Алексей и Семен вышли из закопченного помещения блиндажа на свежий воздух. Он казался пьянящим, Алексей обессиленно прислонился к стенке окопа.

— Никто никогда не узнает, — произнес старшина.

— Это слишком невероятно, чтобы быть правдой, — произнес Алексей.

— Что ты сказал? — вдруг настороженно спросил Семен.

— Это слишком невероятно…

Старшина судорожно стал ощупывать карманы, что-то ища. Алексей внимательно следил за ним.

— Где же? — нетерпеливо повторял Семен, шаря в карманах гимнастерки и штанов. — Я не могу найти!

— Что ты ищешь? — спросил Алексей.

— Письмо!

— Высоцкий! — воскликнул кто-то. Семен поднял голову. — Высоцкий!

— Я здесь! — отозвался старшина. В окоп спрыгнул солдат.

— Тебе письмо.

Семен вырвал из рук солдата треугольное письмо. Почтарь только усмехнулся и пошел дальше. Крепко сжав в руках тетрадный листок, Семен жадно вчитывался в аккуратные чернильные строки.

— Жив! — вдруг закричал он, чем изрядно напугал Алексея. — Жив Володька! Жив сынок!

Он снова принялся обнимать Калинина.

— Это слишком невероятно, чтобы быть правдой! — воскликнул Семен Владимирович.

— Это и есть истинная правда, — серьезно ответил Алексей. Семен посмотрел на него.

— Я не мог понять, что означал тот треугольник на крыше избы в деревне. И почему на нем вырезаны цветы. Ваня Ермолаев подсказал, что жизнедеятельность цветочных растений связана со временем суток. Тогда я этого не понял, но сейчас всё становится на свои места. Время! Ведь этот треугольник — солнечные часы. ЧАСЫ! — Калинин взволнованно перевел дух. — Семен, теперь ты понимаешь, что это была за река? Река Времени! Храм Воды — Храм Времени, священный и вечный. Свастика в круге — знак бесконечности и знак времени! Свастика в центре мироздания. Русло реки — это русло истории. Чернобог перегородил реку и тем самым повернул ход событий.

— В этом русле истории немцы захватили Москву? — произнес Семен.

— Верно. Но истинный ход событий тот, в котором мы сейчас находимся. Мы вернули реку в прежнее русло, где немцы проиграли битву за Москву, а командующий Жуков остался жив.

Семен опустился на земляное дно окопа.

— Не могу поверить, — отрешенно произнес он.

— Придется.

Калинин достал измятую тетрадь и раскрыл ее. На удивление, в ней сохранились все карандашные зарисовки, которые он сделал в деревне Потерянная.

— Но выше по течению я видел еще один завал! — продолжал он. — И я уверен, что соответствующий ему год есть одна тысяча двести двадцать четвертый.

Старшина изумленно посмотрел на Алексея.

— Да, — кивнул Алексей, — однажды ход истории уже был изменен. И если в этот раз Чернобог изменил исход битвы за Москву, то тогда это произошло с битвой на реке Калке! На фресках церкви ясно видно, что первоначально русские витязи разгромили монголотатар. Но затем монгольские ханы принесли жертвы Чернобогу. Много жертв. Они призвали его, чтобы повернуть ход истории. И он совершил это. Он захватил Храм, перегородил Реку Времени, изменив русло. И вот уже битва при Калке оканчивается плачевно для русских войск, монголотатары одерживают победу за победой, порабощают Русь, и после этого в течение трехсот лет длится монголотатарское иго. Ты понимаешь, в истинном ходе истории ничего этого не было! Мстислав Удалой с дружиной разгромил монголов, и завоевания Руси не произошло!

Он замолчал и поглядел в тетрадь.

— После того как Чернобог перегородил реку в тысяча двести двадцать четвертом году, после того, как русские войска потерпели поражение на Калке, некто призвал Мстислава Удалого с дружиной.

— И велел захватить высоту Черноскальная?

— Да. Чтобы вернуть ход истории в истинное русло. Восстановить порядок в Храме, как сказала девочка-смерть. Только витязи, в отличие от нас, не дошли до Реки Времени, и Русь на триста лет осталась в монголотатарском рабстве.