— Какого хрена тебе здесь надо? — рявкнул Руслан.

В его глазах читался тщетно скрываемый испуг: он понимал, что оказался беззащитен перед человеком, устремления которого оставались для него абсолютно непредсказуемыми. И он волновался не напрасно.

Горин сорвал со щеки пластырь и продемонстрировал абсолютно невредимую кожу на лице. Затем выпустил одну из своих «шашек» и сделал на щеке живописный разрез, который тут же, на глазах, затянулся. Лицо Руслана побледнело, и он снова дернулся.

— Хочешь сказать, что тоже так умеешь? — спросил его Артем.

Руслан в ответ энергично замотал головой.

— Как ты сегодня необычайно молчалив, — усмехнулся Горин. — А у тебя как раз есть последнее слово.

— Этого не может быть! — в отчаянии выкрикнул Руслан.

— А почему же ты тогда не просыпаешься, а? — Как бы в подтверждение своих слов Артем произвел колющий удар плавником в скрытую одеялом голень Руслана.

Тот вскрикнул и закусил губу от боли, глядя выпученными глазами на расползающееся по одеялу кровавое пятно.

— Ты думал, что все просчитал, верно? — ухмылялся Горин. — Самое главное — договорился с совестью, что позволило тебе убивать хладнокровно и не совершать ошибок. Ты, конечно, был слишком разумным, чтобы Кархашим заметил тебя, но, как видишь, он все равно здесь…

— Ну хорошо, хорошо! — Руслан выставил вперед ладонь. — Кто конкретно тебя послал? За какую сумму ты это делаешь? Обещаю, что увеличу ее вдвое…

Договорить ему не дал болезненный укол в другую ногу.

— Идиот! — воскликнул Артем. — Тебе осталось жить несколько минут, а ты все еще думаешь о сейфе с теми бесполезными бумажками, которые ты столько лет обменивал на человеческие жизни!

— Возьми их все! — захрипел Руслан.

— Я не вижу в твоих глазах раскаяния. — Горин поднялся с кровати, чтобы не испачкаться пропитавшимся кровью одеялом.

— Я сделаю все, что хочешь! — взвыл Руслан. — Пощади, умоляю…

— Ловлю на слове, — злорадно потер ладони Артем. — Хочу холодного пива, прямо сейчас.

Руслан непонимающе захлопал ресницами в ответ.

— Так я и знал, что это всего лишь пустые слова, — разочарованно скривился Горин и произвел последний укол, насквозь пронзивший череп Руслана и лежавшую под ним подушку.

После этого, трансформировавшись для очередного путешествия по вентиляционной системе, биомасса, мгновение назад бывшая Артемом Михайловичем Гориным, поползла в один из изоляторов, где, по словам все той же медсестры Леры, томился узник совести Валерий Анатольевич Катаев. Этой встречи Горин ждал очень и очень долго.

Оказавшись в нужном месте, Горин подумал, что просчитался и выполз не из того вентиляционного отверстия, какое было нужно. Ибо на кровати свернулся, поджав к груди худые колени, человек, напоминавший майора Катаева меньше всего. Даже если учесть невыносимые условия содержания, отсутствие спецпайков и постоянные стрессы, то все равно — настолько Валерий Анатольевич измениться просто не мог. Это был не он, хотя медицинская карта, пришпиленная к кровати, утверждала обратное.

— Вот хитрец! — в сердцах произнес Горин. — Все-таки ускользнул!

От звуков его голоса человек, скорчившийся на кровати, приподнял голову и удивленно уставился на визитера.

— Что же ты, мерзавец, людей в заблуждение вводишь, а? — спросил его Артем. — Давно Катаевым-то стал?

Вместо ответа человек поднялся, медленно приблизился к Горину, заглядывая в глаза, а после этого неожиданно вцепился длинными цепкими пальцами Артему в горло. Горин взглянул в глаза безумца, не знающего не то что какого-то Катаева, но и своего собственного имени, крепко ухватил его запястья и что есть силы двинул коленом по яйцам. Те, в отличие от мозгов, оказались на месте: пальцы безумца мгновенно разжались, и он нырнул вниз, хватая ртом воздух. Горин, продолжая придерживать человека за руки, опустил его на пол и направился в сторону вентиляции. Больше в этом оздоровительном учреждении делать было нечего.

— Что ты ищешь? — недоуменно спросила Лариса, с трудом разлепляя отяжелевшие после безумной ночи веки.

Разбудил ее Горин, ползавший по полу.

— Твоя сегодняшняя подружка обещала оставить ключ, — объяснил свое присутствие Артем.

— А-а, — улыбнулась Лариса. — Ключик под подушкой, только тебе же он меньше всего нужен…

— А тебе вряд ли понравится ползать по вентиляционным коробам, — Горин навис над девушкой и запустил руку под подушку. — Видела бы ты сейчас свое довольное лицо. Все прошло гладко? Лера ушла отсюда живой?

— Ага, но, должно быть, невероятно уставшей, — снова заулыбалась Лариса.

— И у тебя ни разу не возникло желания придушить ее? — продолжал допытывать Горин.

— Ни разу, клянусь, — заверила его Лариса. — Постой-ка, а что это ты психоаналитика из себя строишь? И насчет какого моего путешествия по вентиляции ты заикнулся?

— Сегодня отдыхай, а завтра на рассвете мы уйдем отсюда, — ответил Артем.

— Вот как? Ты решил взять меня с собой? Но зачем тебе радикальная лесбиянка? — не понимала Лариса.

— Может быть, я люблю лесбиянок, — усмехнулся Артем.

— Но они вряд ли ответят тебе взаимностью…

— А ты уверена, что я нуждаюсь в чьей-либо взаимности?

— Можно, я останусь здесь? — Лариса вдруг понизила голос до шепота. — Пожалуйста…

— Ты не веришь в возможность побега или боишься потому, что я не совсем человек? — спросил ее Горин.

— После того, что я видела, чему-нибудь не верить уже бессмысленно, — ответила девушка. — Да, я боюсь. Боюсь, так как не могу угадать твоих намерений. Зачем я тебе нужна?

— Мои намерения — вызволить тебя отсюда. Неужели перспектива умереть пристегнутой к кровати, в окружении унылых стен и не менее унылых людей, пугает тебя меньше? Там, снаружи, тебя ждет неизвестность, но она разнообразна, там ты можешь выбирать…

— А вдруг на свободе я снова оступлюсь и причиню кому-нибудь вред? — глаза Ларисы обеспокоенно блуждали по комнате, ее раздирали противоречия.

— Я уверен, что мысли о Кархашиме не позволят тебе сделать этого. Ведь ты представляешь, каков он в гневе…

— Получается, что мне уготована жизнь в страхе перед твоим возмездием? — в ее глазах появилось отчаяние.

— Боишься смерти? — ухмыльнулся Горин. — Тогда не позволяй ее костистой руке лапать твоих подружек. Ты уже взрослая девочка, Лариса, и настала пора окончательно решить: любовь для тебя важнее или смерть. Здесь, в этом склепе, за тебя это всегда будут решать другие…

— Но я уже столько успела натворить! — всхлипнула девушка.

— Зачем цепляться за то, что уже сделано? Кархашим дает тебе шанс, понимаешь? — Горин сел на кровать и утер Ларисе слезы краешком одеяла. — Завтра, перед уходом, я загляну к тебе. Если так и не осмелишься, просто попрощаемся.

На рассвете следующего утра Горин отпер палату, в которой его появления дожидалась Лариса, и срезал удерживавшие ее ремни. После этого девушка прижала к груди папку с рисунками, и они побрели по тихим коридорам клиники. Встречаемые по пути санитары, заблаговременно «подготовленные» Артемом, доброжелательно отводили глаза и отпирали перекрывавшие путь решетки. У самого выхода из здания Горин снял с вешалки пару принадлежащих медперсоналу курток, выбрал подходящие по размерам ботинки, оделся сам и заставил одеться Ларису. После этого беглецы вышли на улицу.

В отблесках восходящего солнца искрился нападавший за ночь снег. Лариса уже давно не видела его так близко и не удержалась, чтобы не зачерпнуть в руку. Горин забрался на стену, отделяющую территорию клиники от внешнего мира, срезал «шашкой» мешающую колючую проволоку и помог забраться наверх девушке. После этого они спрыгнули в сугроб по ту сторону.

Двигались так быстро, как только возможно. Нужно было уйти как можно дальше, пока в клинике не опомнились и не подняли тревогу. Плюс ко всему стоял ужасный холод: снег набился в неприспособленные для путешествий по глубокому снегу ботинки, да и больничные пижамы, хотя и прикрытые сверху куртками, все-таки совершенно не защищали от утреннего пронизывающего ветра. Лариса стучала зубами, ее руки стали красными, словно ошпаренные. Когда они достигли леса, Горин уже практически тащил девушку за руку.