— О, связь, — ответила женщина, закатывая глаза. — Это склонит чашу весов в бою с Именованным.

Боги, я скучала по Верес. Никто не ссорился так сильно, когда она была рядом, чтобы оскалиться. Я знала, что люди без твердого мнения не получают Имён, и именно поэтому вы никогда не могли собрать их группу в комнате без того, чтобы это не привело к некоторым спорам. Однако нынешняя ситуация осложнялась тем, что жизненная миссия Лучницы состояла в том, чтобы быть куском гравия в ботинке каждого, а Подмастерье было чрезвычайно легко завести.

— Этот разговор откладывается до тех пор, пока мы не вернёмся в Творение, — приказала я. — Лучница, я знаю, что ты очарована задницами, но тебе не нужно быть одной из них. Подмастерье, ты же знаешь, что если ты позволишь ей раздражать тебя, она будет продолжать дёргать тебя за косички.

— Но она ошибалась, — упрямо пробормотал Масего.

Лучница спрятала ухмылку за ладошкой, и я сменила тему, прежде чем они могли начать снова.

— Слышала что-нибудь о Полях Венда? — спросила я её.

— За городом есть озеро, — ответила она. — С движущимися ледниками в нём. Они иногда используют его для метания мячей.

Не самое подходящее поле битвы, чтобы сражаться с кем-то, кто умеет использовать ветер. Не то чтобы в Зиме было хоть какое-то место, если честно. Всё же лучше, чем замкнутое пространство, какое было внутри дворца, особенно с тех пор, как это проклятое место было построено силой герцога.

— Что ж, это должно быть интересно, — сказала я.

— Значит, теперь мы будем ждать рассвета? — спросила Лучница. — Я действительно могу умереть от скуки, Оруженосец.

Я взглянула на Подмастерье.

— Как скоро ты закончишь со свитками, Масего?

— Дай мне час, — рассеянно ответил он.

— Не ложись, Лучница, — сказала я. — У меня есть кое-что для тебя, что нужно сделать этой ночью.

— Скажи мне, что это не значит снова слушать то, что говорят люди, — умоляюще протянула она.

— Я хочу разбивать людям окна, бросая в них ложь, — ответила я.

Она усмехнулась.

— Иногда, Обретённая, ты говоришь самые милые вещи.

☠

После этого мне удалось урвать несколько часов сна. Во всяком случае, достаточно, чтобы я освежилась. Я могла бы поспать подольше, но мой разум бодрствовал, поэтому вместо этого я обнаружила, что тащусь во двор, в честь которого было названо это место. Слуги появились из ниоткуда, нежданно-негаданно, а я сидела на краю сугроба с дымящейся чашкой чая и парой сладких яблочных пирожков. Я уверена: фейри готовили лучшую выпечку в Творении. По моим прикидкам, до рассвета оставалось ещё около часа, так что я не торопилась с едой. Я услышала шаги позади себя —верный признак того, что один из моих спутников тоже проснулся — фейри не издавали шума. Лучница плюхнулась на землю, прислонившись спиной к деревянной колонне. У неё была тарелка с мясным ассорти и ещё одна бутылка вина, отметила я с мрачным весельем. Я не была уверена, что можно опустошить подвалы Зимы, но она, определённо, старалась изо всех сил.

— Ты вообще спала? — спросила я.

— Не смогла, — ответила она. — Мне слишком любопытно, что будет дальше.

Я хмыкнула. Если всё пройдёт хорошо, ей всё равно не придётся драться. Кроме того, даже если она не спала всю ночь, она не казалась ни в малейшей степени уставшей. На самом деле я была не в настроении для разговоров, поэтому позволила воцариться тишине, пока пила чай и грызла пирожки. У меня не было особого аппетита — никогда не получалось перед боем, хотя во время боя я всегда чувствовала голод.

— Так в чём, собственно, твой интерес? — внезапно сказала Лучница.

Я скептически посмотрела на неё.

— Мой интерес? — повторила я.

Она проглотила кусок мяса, прежде чем ответить.

— Он есть у каждого Именованного, — сказала она. — Леди Рейнджер хочет сломать всё, что думает, что оно сильнее её. Твой маг хочет вскрыть Творение, чтобы посмотреть, как выглядят шестерёнки. Орк хочет убить всё на твоем пути. А ты?

Я промолчала.

— Ты уже знаешь, в чём моя фишка, Обретённая, — улыбнулась она. — Я хочу жить на широкую ногу, чтобы умереть без сожалений. Ты же, однако? Кажется, я не могу тебя понять.

Забавная штука. Я больше привыкла быть на другой стороне разговора. У меня был точно такой же случай с Хакрамом, казалось, много лет назад. Затем ещё один — с Масего, когда я получила представление об отстранённой мании, лежащей в его основе.

— Люди обычно не спрашивают меня об этом, — сказала я. — В этом нет необходимости. Я довольно прямолинейна, когда дело доходит до мотивов. Всё, чего я хочу, — это вытащить Кэллоу из ямы, в которой он находится.

Она подняла бровь.

— Разве ты сейчас не лейтенант Башни? Похоже, дело сделано. Ты так не считаешь?

Я хмыкнула.

— У меня есть поводья, в определённых пределах. Я выиграла. Но яма всё ещё там, и королевство всё ещё в ней.

Лучница посмотрела на меня с непроницаемым выражением лица.

— Так это действительно всё, что тебе нужно? — сказала она. — Ратуешь за землю, в которой родилась?

Я невесело улыбнулась.

— Ты разочарована, не так ли? — спррсила я.

— Ты наследница людей, которые изменили лицо Калернии, — сказала она, не отрицая разочарования. — И я не имею в виду завоевание королевства — кого волнует, где проводятся границы? Они приходят и уходят. Когда Владычица Озера была с Бедствиями, они рассказали историю, старую, как рассвет. Просто забрать меньшую часть этого… мало.

Это слово было произнесено с отвращением.

— В прошлом году, — сказала я, — я проломила череп человеку, который считал себя визионером. Он настаивал, что хочет спасти Кэллоу. Дело в том, что я на самом деле больше не верю, что мы можем спасать людей. Я пробовала это, и, похоже, это никогда не срабатывает правильно. Я думаю, это потому, что не имеет значения, поклоняются ли они в Доме Света или приносят жертвы на каком-то тёмном алтаре — в большинстве случаев они просто люди, и они везде одинаковы. Они обрабатывают одни и те же поля, платят одни и те же налоги, женятся на своих соседях и умирают толстыми, если им повезет.

— Именованные больше чем это, — сказала Лучница. — Мы — яркое пламя: люди, которые действительно могут что-то изменить.

— Действительно? — я улыбнулась. — Часть Завоевания, на которую вы обращаете внимание, — это Бедствия, сметающие всю оппозицию в сторону. Ты думаешь, это потому, что они были могущественны, но это не та часть, которая имеет значение. Они были подставными лицами, пособниками. Праэс победил, потому что вырос как нация, а Кэллоу — нет.

— Империя росла, потому что злодеи заставляли её расти, — категорично ответила она.

— И тебе не кажется, что это говорит о том, что самые успешные злодеи со времён Триумфальной приложили свои усилия к реформированию институтов, а не к строительству кучки летающих крепостей? — спросила я. — В этой войне победили люди, а не Именованные. Малисия и Блэк, они великолепны, но на протяжении веков было много блестящих Имён с обеих сторон. Что отличает этих двоих, так это то, что они знают, что перемены идут снизу, а не сверху.

— Это… — она колебалась.

Ересь, хотела сказать она. Что это шло вразрез со всем, что мы знали. История была выкована руками тех, кто выделялся и увенчал себя властью, тех немногих драгоценных людей, которых даже Боги признавали отделёнными от масс. За исключением того, что это ложь. Тысяча Императоров Ужаса и тысяча Королей, но ничего никогда не менялось — пока не изменилось то, что стояло за ними. Убивает не кончик лезвия, а сила, с которой оно вонзается в живот.

Именно это, я начинала понимать, я сделала неправильно в Кэллоу. Я боролась за то, чтобы взять всю власть в свои руки со смутной надеждой, что смогу всё исправить потом, но чем это отличалось от того, что делал Одинокий Мечник? По всей Империи были люди, которые могли бы улучшить ситуацию, если бы им позволили. А если бы были силы, пытающиеся встать на пути? Что ж, я была злодейкой. Те части Творения, которые мне не нравились, я бы сломала их.