Священники каждый день спасали жизни по всей моей родине, и заставить их сосредоточиться на мирских делах не приносило пользы никому, кроме императорской казны. Я понимала политическую необходимость подрыва их авторитета среди кэллоу, поскольку в противном случае они стали бы очагом восстания, но подталкивать их к бесполезности было не выход. Я бы предпочла, чтобы они были принуждены юридически оказывать исцеление вдали от своих собственных церквей в течение определенного количества месяцев в году, где они могли бы оказывать положительное влияние, но не закрепляться в общине. Небеса никуда не денутся, придется с ними примириться.

— Обдумываете нападение? — спросила Мастерящая, подходя и становясь рядом со мной.

Я вызвала своего Старшего Сапера ранее. Мы были менее чем в полудне пути от самого Льеса, и теперь, когда мы были в поле зрения крепостных валов, я хотела, чтобы она взяла на себя руководство осадой. У нас с Верес были свои представления, но свежий взгляд никогда не был чем-то плохим.

— Сначала мы их обстреляем, — ответила я. — У нас больше свободного времени, чем у них. Я хочу, чтобы они были как можно более измотаны, прежде чем мы войдем.

Пока Блэк занимал графиню Марчфорд, у нас была полная свобода действий. Я ожидала, что нам придется остерегаться набегов, как только мы окажемся в пределах двух недель от Льеса, но до сих пор мы видели только отдельных всадников. Отсутствие сопротивления беспокоило меня. Одинокий Мечник спрятал всех, кого мог, за стенами, и это было множество ртов, которые нужно было кормить. Даже с полными амбарами это означало, что у него есть всего пара месяцев до наступления голода. Может быть, он понимал, что я не могу позволить осаде продолжаться так долго. А может, у него все еще есть карты в рукаве. В этом и была проблема с Уильямом: он был идиотом-идеалистом, пока не начал вырезать зловещие послания на лбах людей. Сочетание возвышенной риторики и жестокой тактики террора оказалось удивительно мощным сочетанием.

— Мы не сможем полностью разрушить стены, не разрушив дома, — заметила Мастерящая. — Но нам это и не нужно — мы просто разрушим верхнюю половину, что будет намного проще, а потом построим пандусы, используя лачуги. Насколько дорогим будет подъем по этим пандусам, зависит от количества осадных орудий, которые они имеют.

Я знала, что их было не так уж и много. Кэллоу никогда не умел ими пользоваться. Королевство лишь изредка вело наступательные войны, и те немногие города, которые использовали осадные орудия, выставляли их, чтобы противостоять Праэс. В Саммерхолме было много баллист и маленьких требушетов, механических моделей, привезенных из Подземного Королевства. Дормер и Долины Красного Цветка, как и другие крепости Кэллоу, были оснащены похожим образом. Однако Льесу уже несколько сотен лет не приходилось иметь дела с вражеской армией. Если только мятежники не купили осадные орудия через Меркантис, у них их почти не было.

— Меня беспокоят не осадные орудия, а армия, — сказала я.

Единственными профессиональными солдатами в городе были стигийская фаланга и свита баронессы Дормер, но это не имело значения. Не с героем, ведущим их, героем, с которым я даже не могла встретиться лицом к лицу: моя тройка с Одиноким Мечником подходила к концу, и это должно было стать его победой. Забавное, однако, слово победа. Охватывало целый ряд значений, некоторые из которых оставляли меня стоять со всеми моими конечностями, нетронутыми в конце этого действа. И когда узор завершался, ну… Уильям и я могли больше не оглядываться на Судьбу. Это становилось игрой со свободными правилами, и хотя он мог наголову превзойти меня с мечом, в моём арсенале было нечто большее.

— Герои могут совершать странные и ужасные подвиги, — наконец сказала Мастерящая, вытряхивая меня из моих мыслей.

— Они переживут почти все. Чего они не могут сделать, так это спасти свои армии от артиллерийского обстрела.

В глазах гоблинши вспыхнул пламенный огонек, ее обычно спокойное лицо расплылось в голодной улыбке.

— До того, как саперы превратились в корпус, мы не были серьёзными противниками для рыцарей, — сказал Мастерящая. — Но то, что мы узнали с тех пор… Человек может размахивать мечом лишь настолько сильно, насколько он может. Гоблин управляющий машиной может стереть в порошок крепость. —

Она повернулась, чтобы посмотреть на стены Льеса, и на этот раз мне показалось, что она выглядит такой же злобной, как и Разбойник.

— Они сражаются руками, леди Оруженосец, — сказала она. — мы сражаемся разумом. Умный всегда побеждает сильного.

Я понимала, почему ей нужно было в это верить, и поэтому не стала ей противоречить. Но, по моему опыту, существовал порог силы, который чистый ум не мог преодолеть. Я научилась этому в Яме, получая один удар на каждые десять, которые я наносила, и в итоге оставаясь без сознания в грязи. Иногда ты был слишком мал, слишком слаб, слишком легок, чтобы твои ловушки имели большое значение. Мысль была не из приятных, и я старалась не задерживаться на ней слишком долго. Я весь день была в плохом настроении, с тех пор как узнала… что ж, это была еще одна неприятная мысль, на которой я старался не задерживаться. Предательство все еще казалось слишком свежим, даже если оно, очевидно, было старым.

— На данный момент мы не верим, что Наследница предаст нас на ранних стадиях осады, — сказала я своему Старшему Саперу. — одна из вещей, о которых я хотела с тобой поговорить, — это непредвиденные обстоятельства…

Сквозь нас прошла волна. Не просто рябь, а волна, идущая с юга. Мои глаза обратились к городу, все еще выглядевшему мирным, но это должно было быть ложью. Это было серьезное, еще более сильное присутствие, чем когда Наследница выпустила демона. Я чувствовала, как мое Имя воет в гневе, борясь с присутствием чего-то ненавистного.

— Дьяволова Преисподняя, — выдохнула Мастерящая. — Что это такое?

Я внимательно посмотрела на нее в смятении. Если я чувствовал это, потому что была Именованной, это было одно, но гоблинша была настолько обычной, насколько это вообще возможно. Если даже она могла чувствовать, что происходит в Льесе, то что они там натворили?

— Не знаю, — ответила я. — Но у нас есть люди, которые узнают.

☠

Я сделала встречу настолько маленькой, насколько это было возможно. Верес, конечно Хакрам, как мой помощник и Подмастерье, как тот, кто может дать ответы. Наследница не оказала мне такой же любезности: она привела с собой всю свою свиту. Фадила Мбафено, маг сонинке, с которым я уже встречалась в Башне и о котором Масего рассказывал мне с тех пор, был одним из самых многообещающих магов своего поколения. Барика Унонти, чей палец я сломала во время той же встречи и теперь смотревшая на меня с плохо скрываемой ненавистью. Она тоже была магом и наследницей лорда, присягнувшего Волофу. Единственного тагреба среди приспешников я тоже уже знала, хотя Айша все равно назвала мне его имя: Гассан Эназа, лорд, присягнувший Кахтану. Что ставило его в неловкое положение, поскольку он открыто принадлежал к Старой Крови, в то время как его госпожа была союзницей Императрицы. Однако, как сказала мне Айша, тагребы — народ капризный. Верховная леди Форамена могла быть одной из Старой Крови, но половина ее вассалов была на стороне Малисии, то же самое можно сказать и о верности верховной леди Кахтана по сравнению с зависимыми от нее людьми. Однако последние двое были самыми важными. Не сами по себе могущественные, но из-за того, кем они стали через несколько лет: Фасили Мирембе, наследник Высокого лорда Аксума и Хавулти Сахель, наследница Высокого лорда Нока. Два крупных имперских города, полноценные королевства до того, как миезанцы пришли из-за Тирского моря. И ни один из них не был уродлив. Никто из них не был так красив, как сама Наследница, но это показывало, что аристократы Праэс размножались не только ради внешности, но и ради магии и родословной. Впрочем, я привыкла чувствовать себя некрасивой, поэтому легко отбросила зависть. В любом случае за их внешность пришлось заплатить слишком высокую цену. Маленькие приспешники Акуа стояли позади нее, когда она заняла место напротив меня, каким-то образом задрапировав себя на складном стуле, как будто это был проклятый трон. Если ее платье не было изысканным красным шелком из земель Ян Тей, я съем свои собственные пальцы: на ее теле было кровавое богатство, и это богатство демонстрировало ее выдающееся декольте. Я уже давно смирилась с тем, что никогда не обрету подобных округлостей, но разве от нее