— Полагаю, нам пора перейти к делу, — сказала она. — Один из людей Имэ перехватил дипломатического курьера Хасенбах.

— Наконец-то, — пробормотал он. — Она нашла способ обойти способности Авгура?

— Мы думаем, что она может предсказать что-то, только если это было запланировано, — сказала ему Алайя. — Мы перемещаем дополнительных агентов на место, чтобы создать больше возможностей.

Он задумчиво хмыкнул. Ему придется передать заключение Евдокии. Она все больше расстраивалась из-за собственных неудач.

— А содержимое?

— Ничего удивительного, — поморщилась Императрица. — Она зондирует Лигу на предмет военной готовности.

— Трое из семерых по-прежнему на нашей стороне, — проворчал Амадей. — Остальные не двинутся с места с таким ничтожным большинством голосов; они оставят свои собственные города-государства беззащитными против наших союзников.

— Она просто пытается держать Гелике подальше от себя, — ответила Алайя. — Если она добьется официального перемирия с Принципатом путем голосования, то будет охранять границу в течение нескольких лет.

— То, что Тиран занял трон, было неожиданным сюрпризом, — пожал плечами Рыцарь. — Я не буду жаловаться, если это поможет, но это никогда не было тем, на что мы планировали полагаться. Я бы предпочел, чтобы она проводила время в Вольных Городах, а не имела дела с Доминионом.

— Левант сдастся, если она отступит, — сказала Императрица. — Они не стремятся к настоящей войне, а просто проявляют оппортунизм.

Жаль, что Красная Змеиная Стена сделала северную границу Доминиона неприступной. Хасенбах искала войны за границей, чтобы укрепить свои позиции, и Левант был бы более легкой мишенью, чем Империя без него. Уже не в первый раз Принципат обращал их взоры в этом направлении: территория, ныне составляющая Доминион, провела два столетия в составе Принципата, прежде чем отделиться с помощью Ашурана.

— Как бы то ни было, — продолжала Алайя, — у меня есть другие заботы. —

Амадей поднял бровь.

— Я слушаю.

— Это восстание. Ты мог бы покончить со всем этим еще несколько месяцев назад, — сказала Алайя. — Оторвать один легион от Долин, чтобы обойти их с фланга, и послать другой через Хаэрте — это подавило бы восстание в его зачаточном состоянии.

— Верно, — согласился Рыцарь.

— Я понимаю, что тебе нужно растить свою ученицу, Мэдди, но это уже слишком. Ты намеренно растягиваешь срок существования угрозы Империи, чтобы она могла проявить себя на поле боя, — сказала ему Императрица. — Все это дело — ненужный риск.

— Это рискованно, я готов отдать тебе должное, — уступил зеленоглазый. — Но отсутствие необходимости? Совсем наоборот.

Глаза Алайи сузились.

— Ты что-то задумал.

Он пожал плечами.

— Разве я не всегда такой? В данном случае цель довольно проста: я положу конец росту героических имен в Кэллоу.

— Я бы сказала, что это невозможно, — нахмурилась Императрица. — Лучшее, что нам удалось, — это регулировать частоту их формирования.

Губы Амадея изогнулись в кривой усмешке.

— Ключевое слово в этом предложении — мы.

— То, что ей удастся убить Одинокого Мечника, даст нам в лучшем случае год или два, — усмехнулась Алайя. — Мы уже говорили об этом раньше. Векеса, убивший Волшебника Запада, не помешал Именам магов появляться в очереди, будь то возмездие или нет.

— Ты все еще пытаешься представить Кэтрин одной из нас, — сказал Амадей, наклоняясь вперед. — Это не так. Она — кэллоу, использующая имя Праэс для целей, которые в конечном счете служат стране ее рождения. Это уже не история о том, как Империя удерживает власть над своими завоеваниями: она перестала быть таковой в тот момент, когда она оказалась вовлечённой. Это повествование о душе Кэллоу, какой из двух путей она должна выбрать в ближайшие годы: революция Мечника любой ценой или преобразование системы Оруженосцем.

Алайя резко выдохнула.

— И если она победит…

— Когда она победит, — поправил Амадей. — Тогда герои перестанут появляться против неё, пока она не добьется финальной цели или не собьется с пути, — закончила Императрица с озабоченным лицом. — Мэдди, это… Мы оба ходили по этой линии раньше, но это что-то другое. Ты пытаешься манипулировать силами, управляющими Ролью. Назвать это игрой с огнем было бы очень сильным преуменьшением.

— Думаю, это в лучшем случае чуть-чуть богохульно, — улыбнулся Амадей. — Забавно, хотя и не очень важно.

Алайя поморщилась.

— При условии, что твой гамбит увенчается успехом, — сказала она. — Это, кстати, предположение, которое я пока не готова разделить. После этого ей нужно будет разрешить провести некоторую реформу. В противном случае ей придется выступить против нас в качестве следующего препятствия на ее пути.

Амадей моргнул.

— Ну да, — медленно ответил он.

— В долгосрочной перспективе это может стоить нам Кэллоу, — заявила Императрица. — Я не хочу, чтобы через тридцать лет мне пришлось подавлять обученную стратегии легионов местную армию.

— Наши нынешние методы долго не продержатся, ты же знаешь, — нахмурился Рыцарь. — Восстания будут продолжаться, и это вопрос времени, пока Принципат не сможет снова организовать вторжение. Мы не можем выиграть войну с ними, подавляя внутренние беспорядки, и Грем, и я прорабатывали эти варианты.

— С Принципатом разбираются, — ответила сонинке.

— Ты можешь конечно снова развести костер на заднем дворе Первого Принца, Элли, — откровенно сказал ей Амадей. — Но ей уже удалось вытеснить тебя из их внутренней политики, и теперь она делает успехи в Вольных Городах. Как только Доминион отступит, она сможет обратить все свое внимание на нас.

— Она не сможет сделать ни одного шага по крайней мере в течение двух лет, — сообщила ему Императрица. — Как только у меня появятся дополнительные агенты, я смогу начать финансировать ее оппозицию, невзирая на те надоедливые маленькие законы, которые она ввела.

Это был мастерский ход, когда Хасенбах провела закон через Высшее Собрание. Происхождение займов сверх определенной суммы правителям всех княжеств теперь должно было быть раскрыто Первому Принцу, что положило конец деятельности Банка Правуса на Процеранской земле.

Если Алайя поддержит политического оппонента Первого Принца, женщина, о которой идет речь, узнает об этом через несколько недель. И если кредит останется не объявленным, у нее появится предлог выступить против врага, как только появится информация. В этом не было никаких сомнений: шпионская сеть Хасенбах была почти так же хороша, как и их, и на ее стороне был Именованный предсказатель будущего.

Была причина, по которой Ассасин еще не позаботился о Первом Принце — обе попытки были предвидены и аккуратно парированы, прежде чем они смогли приблизиться к ней. Тем не менее, существовали способы обойти законы. Несколько более мелких займов через доверенных лиц могли бы достичь примерно того же результата, но введение этих доверенных лиц потребует времени. Но когда все наконец встанет на свои места, положение Хасенбах в Принципате, скорее всего, перестанет быть уязвимым.

— Двух лет будет недостаточно, — наконец сказал он. — Даже если завтра мы соберем еще пять легионов, Принципат все равно будет превосходить нас почти в два раза профессиональными солдатами. Мы не сможем удержать Долины, а оттуда наступление будет нарастать лавинообразно.

— А какая у тебя альтернатива, Мэдди? — устало спросила Императрица. — Что на самом деле намерена делать твой Оруженосец, если она добьётся своего? Я до сих пор не разобралась в ее действительном плане действий. Она просто вляпывается в один беспорядок за другим.

— Она, по крайней мере, захочет получить официальную власть, чтобы пресечь злоупотребления имперской властью на земле Кэллоу, — сказал темноволосый. — В общем, не такая уж и неразумная просьба.