Она позволила молчанию продлиться достаточно долго, чтобы холодный взгляд, направленный на него Дядюшкой Клаусом, заставил изерранца неловко поёжиться, прежде чем ответить.

— Восстание Льеса — народное восстание, принц Амадис, по крайней мере внешне. Мы не должны допустить, чтобы тень иностранных интересов легла на этот образ, — терпеливо напомнила она мужчине.

То, что ей приходилось объяснять это правителю, который был вдвое старше неё, раздражало. Несмотря на то, что принц Изерра умел плести интриги, его влияние на общественное мнение было… сомнительным. Правители Аламанов так долго играли в Приливы и Отливы, что совершенно потеряли связь с людьми, которыми должны были править. Вот что происходит, когда человек является опорой политической элиты страны в течение почти тысячи лет, размышляла она.

— Со всем уважением, Первая Принцесса Корделия…

— Принц, — решительно поправила она, — первый принц.

Ошеломлённым южанам казалось, что она по-прежнему обращается к ним по-рейнски, а не по более точному с точки зрения пола обращению, которое она получила после избрания правителем Принципата. Хотя формально она была принцессой Салии, теперь, когда она получила титул Первого Принца, она отказывалась позволить южанам пренебречь её наследием, всячески подчёркивая, что она родом из самого северного княжества Принципата. Рения была консервативной в некоторых отношениях, и их законы до сих пор не были официально изменены, чтобы отразить возможность правления женщин, но она, тем не менее, гордилась своим происхождением. Хотя и не ожидала, что аламанцы поймут.

Их собственная племенная конфедерация объединилась с разрозненными арлеситскими владениями, чтобы основать Принципат, и они никогда никому не позволяли забыть об этом. Между тем ликаонцы стали частью Процерана путём завоевания, о чём они так любят вспоминать при нас. Однако теперь именно ликаонец был законно избранным правителем Принципата, и она не позволит этому негодяю забыть об этом.

— Ваш… совет был должным образом принят к сведению, принц Амадис, — спокойно произнесла она. — Мы изучим все возможные пути, но на данный момент прямое участие Процерана не представляется возможным.

По правде говоря, навязывание иностранного генерала было бы совершенно катастрофическим. Несмотря на то, что Лисс купил целую армию наёмников в Меркантисе, более половины рядового состава мятежников составляли крестьяне, набранные в южном Кэллоу. Если графиню Марчфорд заменит принц из Высшего Собрания, как того явно желал Амадис, последует массовое дезертирство.

Кэллоу были печально известны своей обидчивостью по поводу своей независимости, и хотя они будут сражаться за восстановление Королевства, они не станут носить оружие, чтобы создать протекторат Процерана. Амадис, как и ожидала Корделия, воспринял подразумеваемое окончание доклада с неприязнью. Принц Изерры поклонился в точности так, как того требовал протокол, и ни на дюйм ниже, прежде чем покинуть комнату.

В обычное время она бы потрудилась пригладить взъерошенные перья мужчины, но сегодня он слишком сильно испытал её терпение. Нельзя допустить, чтобы у него сложилось впечатление, будто он может ежедневно доводить её до такого состояния. Конечно, ей придётся сделать это более демонстративно. Этот человек занимался торговыми сделками в Крезенсе, саботируя прибыльное, но не имеющее политического значения дело. Через минуту Дядюшка Клаус поднялся со своего места и налил себе стакан медовухи. Седой принц Ганновена с пуританским презрением посмотрел на позолоченный серебряный кубок, прежде чем сделать глоток.

— Не самый верный из твоих подданных, — проворчал Клаус.

Корделия фыркнула.

— Он продал бы меня за корзину рыбы, — согласилась она. — И это даже не обязательно должна быть свежая рыба.

Но, к сожалению, ей приходилось с ним считаться: Амадис заключил слишком много союзов, чтобы от него можно было отмахнуться. Его удержание Изерре от гражданской войны позволило ему выйти из двух десятилетий военных конфликтов с неповреждённой базой власти и полной казной. После прихода Корделии к власти недовольные из Аламанских и Арлеситских княжеств потянулись к нему, как черви к трупу, укрепляя его власть и влияние до весьма неприятной степени.

— Он шут, — решил её дядя, помолчав. — Тратит больше золота на проведение банкетов, чем на оснащение изерранской армии.

— Он шут, который вторгается в Крезенс и Сеговию, — со вздохом напомнила она. — Это делает его особенно опасным представителем породы.

Принц Ганновена по-волчьи улыбнулся.

— Тогда пусть испытает свою удачу, — сказал он. — Мы научили их бояться северных клинков в Ланге и Эйне. В третий раз они усвоят этот урок как следует.

Корделия очень любила своего дядю.

Именно он командовал её армиями во время гражданской войны, и ей никогда не удалось бы объединить четыре ликаонских княжества без его поддержки. Объективно он был одним из лучших военных умов Принципата. В то время как княжества центра и юга играли в свои мелкие игры, Дядюшка Клаус принимал на себя бесконечный поток боевых отрядов, стекающих с Цепи Голода, и когда пришло время Корделии претендовать на трон, он разбил все армии, которые стояли между ней и короной. Но он смотрел на вещи только через призму военных дел, а в Высшем Собрании это был тот самый недостаток, из-за которого тебя убивали в постели.

Амадис не спровоцирует ещё одну гражданскую войну, если начнет по-настоящему противостоять ей. После двадцати лет, когда Принципат истекал кровью, ни один из его правителей не хотел разжигать новый пожар. Он просто начнёт расшатывать основу её поддержки до тех пор, пока она не станет для Принципата не более чем номинальной фигурой.

— У нас сейчас другие заботы, — пробормотала Корделия. — Доминион перебрасывает войска, а Гелике продолжает проверять границы принцессы Франчески.

— Гелике просто бушует, там всегда волнения, когда во главе стоит Тиран, — отмахнулся Клаус. — Они не возьмутся за Принципат теперь, когда гражданская война закончилась. Остальная часть Лиги не позволит ему.

— Остаётся Левант, — напомнила Корделия. — Доминион десятилетиями жаждал откусить от Оренса. Они проглотят всё княжество, если решат, что это сойдет им с рук.

— Если ты так беспокоишься, одолжи им золото, чтобы они восстановили свою армию до приличного уровня, — ровным голосом произнес дядя.

Первый принц Процерана потёрла переносицу, позволив себе такую неприличную выходку только потому, что в комнате больше никого не было.

— Я не могу этого сделать, не сняв ограничений на кредитование для всех княжеств, — сказала она Клаусу.

Она не могла этого сделать. Не тогда, когда её положение было ещё таким слабым. Ни одна сила не могла бросить вызов недавно основанной династии Хасенбах, не имея такой поддержки, как у неё, но если юг будет восстановлен… Там было так много людей, живущих в бедности, по сравнению с тем местом, где была основана её сила. Ее враги могли позволить себе пополнить ряды новыми рекрутами, если бы проиграли битву. Она не могла. И для нас каждая потеря на поле боя — это на одного солдата меньше, чтобы охранять стены, когда Цепь Голода придёт снова, меньше на одного часового, наблюдающего за Царством Мёртвых. Нельзя допустить, чтобы юг снова встал на ноги, пока она не захватит трон.

— Ты знаешь, я ненавижу соглашаться с такими, как Амадис, в чём бы то ни было, — тихо сказал Клаус, — но он почти прав. Этот гамбит восстания рискован. И даже если они выиграют, это будет не так уж выгодно. Льес — бездарный расточитель, Корделия. Он не имеет права распоряжаться ночным горшком не то что королевством.

Правительница Процерана вздохнула и заставила себя не теребить волосы. Это была дурная привычка, её горничной потребовалось больше часа, чтобы уложить светлые локоны этим утром.

— Налей мне стакан, пожалуйста, — попросила она.

Седые брови дяди удивленно приподнялись. Она редко пила, в основном потому, что не любила терять контроль над собой, когда напивалась. На этот раз, однако, предстоящий разговор оправдывал её вольность. Клаус молча наполнил чашку и протянул ей. Формально говоря, принцу было запрещено передавать что-либо правящему Первому Принцу Процерана, но когда они были вдвоём, она обычно игнорировала эти маленькие формальности.