— Ах! — блондинка схватилась за сердце. — Они правда приехали… Немыслимо!

Согласна. Однако это чистой воды правда. Сообщим всем остальным о присутствии правителя в зале, я попросила их не волноваться. «Забудьте о людях, что смотрят на вас. Абстрагируйтесь!». Конечно же, сказать легко, а сделать трудно, но я верю в успех нашего замысла.

Мы все замерли в ожидании третьего, последнего звонка. Казалось, что воздух переполнен витающим в нем напряжением. Я даже забывала дышать, делая это через раз. Ганс и Гарри, стоящие у длинного рычага, передернули плечами, Мелиса рядом тряслась как лист под порывами ветра, Джес и Виолетта сжимали ткань юбок и что-то шептали под нос. Полагаю, что молитвы. Улыбалась только Летти. Единственной её проблемой был король, которого она жаждала увидеть.

— Ну когда там уже третий звонок? — вопросила она, и как по заказу большая черная коробка, вмонтированная в стену, завибрировала. Раздался третий звонок.

Прочистив горло, я запустила в воздух простое бытовое заклинание, которое усиливает голос.

— Рады приветствовать вас, уважаемые гости, в нашем маленьком театре. С минуты на минуту начнется представление. Просим вас соблюдать тишину и не перемещаться по залу без надобности. Благодарим за понимание. Желаем провести замечательный вечер, который запомнится вам надолго.

Схлопнув магию, я кивнула парнями. Те переглянулись и быстро-быстро закрутили барабан. Тяжелый занавес медленно пополз наверх. Я накинула на себя длинный ободранный плащ, поправила повязанную на спине подушку и согнулась вдвое, изображая дряхлую старуху. Из-под капюшона выглядывает крючковатый накладной нос с бородавкой, я иду, держась за бок.

Выйдя на свет, я на короткое мгновение остолбенела. Почти весь зал — знакомые мне люди. Пришли мои сокурсники и их родители, приближенные к королю и простые аристократы, сам король и королева сидят в первом ряду, а у стены, прислонившись к ней плечом, стоит… Валтор. Он улыбается, заинтересованно глядя на меня.

Быстро оправившись от легкого шока, я продолжила отыгрывать роль. Пройдясь от одного края сцены до другого я плакала и жаловалась на тяжелую жизнь, после же решила немного сымпровизировать и спустилась по лестнице в зал.

— Тяжело! — громко говорила я сдавленным голосом, сильно похожим на скрип несмазанной калитки. Надрывно закашляв, я чуть не упала на пол. Стуча неотесанной палкой, заменяющей клюшку, прошлась вдоль первого ряда. — Помогите, люди добрые! Помогите! — Проходя мимо короля и королевы, я грохнулась на пол. Звук получился правдоподобным. Правитель вздрогнул, Мирабелла привстала, видимо, собираясь помочь. Я отползла от них, забралась обратно на сцену. — Да помогите же мне хоть кто-нибудь!

Ответом была тишина. Я осела вниз, закрыв голову руками.

— Неужели совсем никто не хочет помочь мне… — протянула жалобно. Сверху на меня посыпался искусственный снег. Зазвучала тихая грустная мелодия, исполняемая скрипкой. Это старались приглашенный музыканты-грузчики. Ганс и Гарри привели с работы всех тех, кто умел играть. За маленькую плату пятеро мужчин: пианист, скрипач, барабанщик, трубач и флейтист, согласились удружить нам с музыкальным сопровождением. Получается пока неплохо!

Занавес стремительно упал, закрывая меня. Молниеносная смена реквизитов и сцена снова открывается для взглядов зрителей.

— Зима скоро! — сказал Ганс, играющий зажиточного человека. — Нужно бы шубу новую прикупить, а то старая совсем не годится. О! — он замечает стоящий стол и торговку — Виолетту. Та зазывает к себе людей, красиво рассказывая о своем товаре. А если точнее, то о дорогих шубах из лучшего меха. Она заливает Гансу в уши сущий бред, вешает лапшу и заставляет купить «самую модную» шубу, от вида которой «все прелестные дамы сами падут к его ногам». Попутно она втюхивает ему сапоги, нужды в которых у него не было. В этот момент появляюсь я.

— Помогите, молодой человек! — говорю, подходя к Гансу, рассматривающему свою новую одежду. — Подайте хоть на корку хлеба!

— Самому не хватает, бабуся! Концы с концами еле-еле свожу. Есть нечего, спать негде, не жизнь — Ад! — заявляет парень.

— Как же нечего, вашество? Я видала только-только — покупали обновочки. Мне много не нужно! На корочку хлеба да стакан воды…

— Обобрать меня хочешь, старая?! — начинает злиться богач. — Так поди ты следишь за мной? Воровка, да?

— Тьфу ты! Сколько лет живу на белом свете и сколько ещё Бог отвел — ни разу не украла и не украду! Грешно чужое брать!

— Так отчего же просишь?

— Уповаю на доброту людскую. Видно, нет её больше в мире!

Я обхожу парня по кругу и замечаю кучку старой одежды.

— А отдай мне свою шубку и сапоги. Зима на дворе, холодно. Моя одежка уж совсем прохудилась. Ветер ледяной в дыры залетает и аж до души доходит. Отдай, будь же ты человеком!

— Прочь, старая! — Ганс с силой отталкивает меня от своих вещей. Я падаю на спину и стонаю от боли. — Уходи, прокаженная! Нечего честных людей трогать.

— Мне… Только на хлебушек… Немного нужно!

— Пропьешь! У тебя на морде все черным по белому писано — пьяница ты! Грешная! Прочь от меня, пока не запинал до полусмерти!

Парень пинает меня по спине, заставляя отползать. Занавес снова опускается, парни убирают ненужные вещи, ставя на их места другие. На этот раз перед зрителями предстает Джес. Она неспешно прогуливается по улице. На ней дорогое платье со шлейфом, пальцы унизаны кольцами, на голове шляпка с перьями. Бабушка Летти играет пожилую аристократку. На её пути появляюсь я и прошу подать мне на пропитание. Она кривится и отворачивается. Я бегу следом, преграждая дорогу.

— Отойди от меня! — фыркает дама. — Моему носу неприятен твой ужасный аромат!

— Подай на хлеб, — говорю, протягивая к ней руки.

— Поди да сама заработай! — Джес отворачивается и быстро бежит в противоположную сторону. Я за ней.

— Не могу! Никто на работу брать не хочет! Да здоровье уже не то…

— Чем же ты всю жизнь занималась? Дурака валяла? Вот и получай по заслугам.

— Всю жизнь на благо родины трудилась. Детей на ноги поднимала. Сын год назад скончался, дочь уже как десять лет назад померла. Никому я не нужна… Одна я...

— Ну вот погляди на меня! — Джес покрутилась на месте, давая себя рассмотреть. — Я тоже всю жизнь работала. Руководила отцовским предприятием. И что теперь? У меня самый большой дом на улице! Самый вкусный ужин, аромат которого заставляет облизываться всех соседей! Самый красивый туалет, — бабушка проводит рукой по дорогой ткани наряда, — и все соседки завидуют мне!

— Тогда у вас точно найдется лишняя монетка для меня! — обрадовалась я.

— Не найдется! Я презираю таких, как ты, юродивая! Ты бессмысленно прожила свою жизнь, так влачи своё бренное существование сама! — топнув каблуком, дама уходит.

— У нее самый большой дом, самый вкусный ужин, самый красивый туалет… И самая черная душонка! — я горько усмехнулась и поковыляла за сцену.

После аристократки мне встретился личный помощник короля. Его роль сыграл Гарри. Лорд не хотел долго говорит со мной, а потому всучил медяк и прогнал.

Наступила холодная зимняя ночь. Гарри и Ганс поставили стены, на которых был изображен город во тьме. Я сижу посреди дороги, медленно падает снег, играет тягучая музыка, отражающая уныние и грусть.

— Помогите же… Хоть кто-нибудь… — говорю тихо, при этом дыша на ладони и растирая их. — Пожалуйста… Мне холодно, голодно… Ног не чувствую…

Мимо проходит Мелиса и Летти. Обе в дырявых валенках и обдрипанных накидках.

— Скорее, дочка, скорее! — говорит Мелиса. — Давай ножками, милая, а то замерзнем и обратимся сосульками!

— Ах, мамочка, а такое разве возможно?

— Возможно! — отвечаю вместо «мамы» я. — Погляди, например, на меня. Ещё пара часов и я стану самой настоящей сосулькой. Видно, Бог так решил наказать меня за грехи мои…