Вставай, Амирани, довольно дремать,

Пора черемши быстроногому дать.

Тому, кто отвергнут, и сон не к лицу.

Лишь горе да слезы под стать молодцу.

Народное сказание

Стоит он, могучий,

Прикован к скале,

Тяжелою тучей

Печаль на челе.

Под цепью старинной

Скрещение рук.

Глаза паутиной

Опутал паук.

Одетый в скопленье

Тяжелого льда,

Склонил он колени

В былые года.

И меч его ржавый,

Печалью томим,

Овеянный славой,

Застыл перед ним.

Ни люди, ни боги

Не помнят о том,

Как дэвьи чертоги

Он рушил кругом.

И ждет только песик,

Единственный друг,

Когда же он сбросит

Железины с рук.

И лижет он цепи

Века напролет,

И в горы и степи

Страдальца зовет.

Но только оковам

Подходит конец,

В молчанье суровом

Приходит кузнец.

И снова и снова

Он молотом бьет,

Покуда оковы

Опять не скует.

И снова несчастный

Стоит под горой…

Когда же безгласный

Воспрянет герой?

Когда Амирани

Наденет доспех

И слезы страданья

Сменяет на смех?

Как только в просторы

Протянет он меч,

И долы и горы

Поймут его речь.

Поля содрогнутся,

И небо вскипит,

И звезды взовьются

Под самый зенит.

Забудет о муке

Скопление вод,

И, вытянув руки,

Оно запоет.

И грянут раскаты

Громов, и тогда

За правду распятый

Воскликнет: «Беда!»

И над наковальней,

Разбитой во прах,

Тюремщик опальный

Заплачет в горах.

По ущелью тянутся туманы,

Поднимаясь с каменного дна.

Радуются, словно басурманы,

Что земля во мрак погружена.

Все в глазах слилось и потемнело,

Зря гляжу на горные хребты.

Горе мне! Не греет больше тело

Солнышко из этой темноты.

Так возьми ж, проклятый сумрак ночи,

Жизнь мою и растопчи во прах,

Вырви сердце, выклюй эти очи,

Загрызи, безжалостный, в горах!

Ты куда стремишься в путь-дорогу,

Черный ворон, страж моих полей?

Поспеши хоть ты мне на подмогу,

Обними меня и пожалей.

Улетим отсюда мы с тобою

В дальний путь, в неведомый простор,

С милою простимся стороною,

Не увидим больше этих гор.

Полетим мы, ворон, над горами,

Понесемся в дальние края,

Обольемся горькими слезами

В далеке от милых — ты и я!

Я видел: окруженный вороньем,

Упал орел, не в силах отбиваться.

Еще хотел бедняга приподняться,

Да уж не мог, и лишь одним крылом

Уперся в землю, и потоком крови

Весь обагрился, к смерти наготове.

Проклятье вам, стервятники могил!

В несчастный день меня вы сбили, гады,

А то бы я сегодня без пощады

Все ваши перья по ветру пустил!

Глубоко клинок поржавел,

И узор ножен загублен.

Где ж хозяйская забота,

Чтоб ты снова засверкал?

Мой хозяин пал в Шамхоре,

Пополам мечом разрублен;

Копьями насквозь проколот —

Пенной кровью истекал.

Впереди в боях скакал он,

Крепко щит зажав прекрасный;

Лишь бы войско не позорить —

Ни во что не ставил смерть.

Он служил Тамар-царице.

А потом заставил праздно

Внук хозяина никчемный

На стене меня висеть.

Лет семьсот не натирали

Мой клинок курдючным салом!

Мир становится духаном

И не стоит ни гроша.

Много раз я был заложен,

И благодаря хожалым

Я лежу с аршином рядом

На прилавке торгаша.

Лет семьсот меня не клали

Жалом на брусок широкий,

И, тихонько припевая,

Не точил меня герой.

Не кричал грузин в сраженье:

«Друг! Руби — пробей дорогу!

Если славы не добудем,

Как воротимся домой?»