В одной стране, где вечный недород,
Неграмотен и темен был народ.
Лахидж деревня прозывалась та, —
Слог «ла» — ничто, «хидж» — вовсе пустота
Однажды летом над деревней той
Не выпало ни капли дождевой.
Не знали люди, как им дальше жить,
И вздумали аллаха подкупить.
«Дадим мы богу взятку, он возьмет
И благодатный дождик нам пошлет!»
И в чаянье награды и добра
Собрали деньги с каждого двора,
Все по полушке, сколько каждый смог…
И старосте вручили узелок,
Чтоб он, который умудрен и стар,
Всевышнему вручил посильный дар.
Тот староста в нелегкий путь потек,
С надеждой восклицая:
«Где ты, бог?
О господи, явись!» — шептал моля,
Дорогой не торенною пыля.
Но тесен все же этот зримый мир:
В той стороне охотился эмир
Обличьем хлеще шаха самого.
Был ловчий сокол на руке его
И в золотых ошейниках два пса
Эмирской псарни слава и краса.
Узрев, опешил староста-простак.
Подумал он:
«Да это бог никак!»
И так сказал, склонившись до земли:
«Творец земного, смертному внемли.
К тебе, аллах, предвечный судия,
Толпою бедняков направлен я.
Все золотишко, собранное здесь,
Тебе, всевышний, должен в дар принесть.
Взамен тебя мы просим об одном:
Посевы наши окропи дождем.
Горит от зноя ширь родных полей,
Дождь милости своей на них пролей.
Архангел с клювом на твоей руке,
Два Азраила лают вдалеке.
Во имя этих ангелов святых
Не пожалей нам милостей своих.
Ты добротою к страждущим богат!»
Эмир смекнул:
«Старик придурковат!»
С седла нагнувшись, самозванный бог
Схватил проворно тяжкий узелок,
Сказав при этом:
«Дар угоден мне.
Ступай к односельчанам и родне,
А в пятницу я милость вам явлю
И благодатный дождь на вас пролью».
Наш простота, не чуявший обман,
Домой придя, созвал односельчан
И рассказал:
«Разверзлись небеса.
Я видел бога, с ним два лютых пса.
Два Азраила, чьи остры клыки.
Пернатый ангел не слетал с руки, —
Запястье вседержителя когтил
В нем мной святой угадан Гавриил.
Всевышний принял наш ничтожный дар
С ним ускакав, как будто на пожар,
Он крикнул мне:
«За дань благодарю
И в пятницу вам дождик подарю!»
И в пятницу вдруг схлынула жара
И ливень хлынул, словно из ведра.
Вода все прибывала и росла,
Не стало глинобитного села.
Все, что мычало, блеяло, увлек
В круженье пены яростный поток.
И рассудил народ, познавший страх:
«Сколь бескорыстен благостный аллах.
Он, тысячу туманов увидав,
Перестарался, разум потеряв.
А может, просто лишнего хватил
И нашу всю окрестность затопил!»
