МОЙ КОЛОДЕЗЬ На тихом лугу перед домом колодезь с белеющим дном хоронится в срубе замшелом, в зеленом венке травяном. К нему наклоняется ива всей тенью седой головы, и луч, как паук серебристый, колеблется в сетке листвы. На белой песчаной подушке вздремнула вода. Но тотчас спросонья глядит в поднебесье зрачками расширенных глаз. К ней облако, ветром гонимо, снижается дух перевесть. Ночами же звезд и созвездий в ее колыбели не счесть. А в сумерках, пыльный, сморенный, я тоже гляжу в глубину — со звездами и облаками товарищем влагу тяну. О влага земная! с тоскою к земле, словно сын, припаду, хоть знаю: опять за звездою, за синей звездою уйду. АУГУСТ БРУКЛЕНАЙС (1891–1918) ВЕЧЕРОМ Все наши силы, как паук, Завод высасывает жадно, А грохот, скрежет, гул вокруг — Как в вихре битвы беспощадной. Идут другие нам взамен, А где-то богатеет кто-то, И в затхлом мраке этих стен Все убыстряется работа. Но что за люди у ворот, Как тень дрожащая, мелькают? А грохот ширится, растет, И небо заревом пылает. 1913 ИЗ ЛИТОВСКИХ ПОЭТОВ ДИОНИЗАС ПОШКА (1757–1830) ПЕСНЬ МУЖИЧКА Кудахтаньем зарю встречают куры дружно, А мне за труд пора, в дугу мне гнуться нужно. Дубинкою грозя, кричит приказчик дико: «Что мешкаешь, холоп? Кобылу запряги-ка!» В поту лица пашу землицу спозаранья, Но хлещет плеть меня в награду за старанья. Пути не различить, как поле покидаю, При первых петухах в короткий сон впадаю. Недели круглые кладу на бар труды я, А все ж — свой луг скосил и выжал яровые. Заботы о семье спать не дают ни мигу, Под осень на барже я уплываю в Ригу. Свезли зерно купцы — к ним благосклонно небо, — Я ж — ради господа — прошу кусочек хлеба. Хоть захворал, простыв, но будь покорен игу! Коль повелят, опять плыви с дровами в Ригу. Война ударила. И барин именитый Сказал мне: «Раб, ступай! Отчизна ждет защиты!» В палатах плохо ли сидеть, читая книгу? Связав, меня тотчас препроводили в Ригу. Глотаю горечь слез я с хлебом заедино. День изо дня трудясь, живу я, как скотина. Купаться в золоте панам судьба судила, Меня же, голяка, возьмет не в срок могила. Нет равных меж людьми: то истина святая! Чтут гордых бар, ничем сермяжника считая. Что ж делать нам, пока пребудет смерть отрадой? Надежды не терять, глушить сивуху надо. Всесильный наш господь! Отец земного люда! Неужто мне вовек все будет житься худо? Счастливцам — что ни день светлей, — так неужели Мне будет одному на свете все тяжеле? ‹1823›
АНТАНАС СТРАЗДАС (1763–1833) ВОТ УЖ СНЕГ… Вот уж снег последний тает, Зелень землю одевает. Ярче солнце заблистало, Вешняя пора настала. Мчится речка перед нами, Громыхает голышами, И ласкает слух повсюду Шум реки простому люду. Вихорь кружится в лесочке, Вьются листья о листочки. Затрещав, валится тяжко Наземь дерево-бедняжка. На горе и у пригорка, За стадами глядя зорко, Дуют в дудочки подпаски, Затевают песни-пляски. Волк на стадо нападает — Псы тревогу поднимают: «Э, э, эй! Дружней, живее На бродягу, на злодея!» И подпаски, скрипки бросив, Гонят волка средь колосьев. «Сгинь! — покрикивают звонко. Насмерть испугал зайчонка!» Лишь Балтрукаса макушку Заприметила кукушка, Песенку она прервала, В чаще сумрачной пропала. Соловей над лугом гладким Кличет Еву свистом сладким: «Эй, пускать овечье стадо На красивый луг не надо!» В пойме травка молодая Гонит стебли, вырастая. В небе, ясном и высоком, Смотрит ястреб жадным оком. Ах, хозяйка зазевалась И — споткнулась, заметалась… «Пособите, люди, — просит, — Ястреб курочку уносит!» А воробышек привычно Вьет гнездо в трубе кирпичной. Отовсюду крошки, зерна Тащит в гнездышко проворно. Любит труд такая птичка! Эта птичка-невеличка Ищет корма непрестанно, Кров себе готовит рьяно. Гей, быки! Зимы не стало! Плуг тащить пора настала! Не жалейте сил в работе, Свечереет — отдохнете! |
