В ночи, умывая росой лепестки, Раскрылися астры, надели венки. И начали светлой зари ожидать И радугой яркою жизнь украшать… И грезили астры в своем полусне О травах шелковых, о солнечном дне, — И в грезах им чудилась сказка одна, Где всюду цветенье, где вечно весна… Так грезили астры осенней норой, Так ждали прихода весны золотой… А утро их встретило мутным дождем И всхлипами ветра в саду за кустом… И астры увидели рядом тюрьму, И поняли астры, что жить ни к чему, — Склонились, засохли… И тут, как назло, Над мертвыми астрами солнце взошло. * * * Милый, глянь — краса какая, Солнцем залита земля. Как вода блестит, сверкая, Как волнуются поля!.. «Я слепой… тебя вот… вижу…» Вот послушай: с новой силой Соловейка трель отбил… Побежим и спросим, милый, Он сильней, чем мы. любил?! «Я глухой… тебя вот… слышу…» 1905 * * * К высотам, к серебряным далям снегов, К ледовой вершине скалистой! Оттуда я, раньше крылатых орлов, Рассвет повстречаю лучистый… За тучи! Где ясных лучей торжество И солнце плывет, пламенея… Где сердца наполнится светом его, И сам уж светить я сумею. 1906 * * * Люблю ее, зову своею Голубку милую мою, В полях, в лесах гуляю с нею, Свои ей песенки пою. Она ж задумчива, в тревоге, В слезах глядит куда-то вдаль, Как будто ищет на дороге Все, что ушло, чего ей жаль. 1906 Неизвестный художник. Литография. Соборная площадь в Минске. 1849 г. * * * Ты в ту ночь была с другими, Для других венки плела, Надо мной же насмехалась, Издевалась как могла. Почему ж ты, лишь узнала, Что давно женатый я, Уж полгода не смеешься, Только плачешь в три ручья? 1907
* * * Воля?! Воля?! Брат! Товарищ! Говори! Ужель не сон? Что? Солдаты? Дым пожарищ?… Толпы?… Тысячи знамен?… Дальше!.. Рухнули темницы? Города уже встают? Говори! Сладчайшей птицей Мне уста твои поют! «Марсельезу»! Ночь — короче! Бей в набат! Буди село! Больше нет на свете ночи! Люди! Воля! Рассвело! 1917 ИЗ БЕЛОРУССКИХ ПОЭТОВ ЯН ЧАЧОТ (1797–1847) ПОКА СОЛНЦЕ ВСТАНЕТ Пока солнце встанет, Роса выест очи — Дурь да злоба драться, Лаяться охочи. Барина мы молим, Как отца-кормильца: — Не дай эконому Над нами глумиться! Он живет — не тужит, Ворожбою занят: Грош тебе отдаст он, А два прикарманит. ПОЧЕМУ ГЛАЗА РАЗЪЕДАЕТ НАШИ? Почему глаза разъедает наши? Почему рубахи черны от сажи? Почему этот дым наших деток милых Гонит из дому до могилы? Ой, почему, почему? Едва лишь в хате станет теплее, Хозяйка у печки вконец сомлеет, А малые дети, бедняжки, хворают, От дыма треклятого угорают. Ой, почему, почему? Ой, почему сидим, как в норе, мы? В доме своем, как на скотном дворе, мы: Грязи невылазной полная хата, Шастают свиньи, гуси, телята. Ой, почему, почему? Разве исчезли стекло и глина? Разве же нам не сложить камина? Разве же труд — прорубить оконце, Чтоб заглянуло милое солнце? Разве не можем, а? Разве не можем мы для скотины В теплых сенях отделить половину? Хлев смастерить не можем мы разве, Чтобы не жить в навозе и в грязи? Разве не можем, а? Можем мы — только не вдолбим в разум Что окаянную копим заразу, Что на погибель жилище это — Без дымохода, без белого света. Боже! Дай нам понять! ПАВЛЮК БАГРИМ (1813–1891) |
