ЯНИС ПОРУК (1871–1911) * * * Я знаю — роза цветет В тиши, в тени. Алеет, огнем горит В тиши, в тени. Я знаю — вянет она В тиши, в тени. И осень лепечет ей: Усни, усни! Я знаю — любовь живет В тиши, в тени. И сладкой мечтой томит В тиши, в тени. И сердце надломится вдруг В тиши, в тени. И с кладбища звон гудит: Усни, усни! ПУТНИК С соловьиной трелью чистой Гаснет запад серебристый, Тихий лес вдали чернеет, Тень упала — месяц вышел… Я иду все тише, тише, И дышать мне все труднее. Где ж конец? Устали ноги, Спит кладбище у дороги — Место грустное, святое. Тень чернее — месяц выше. Я иду все тише, тише… Ах, дождусь ли я покоя! 1898 * * * Рукою дрожащей Он правду писал святую. Душою болящей Любовь порождал живую. Но брань и побои Были ему приветом; Зачах он и умер… Никто не узнал об этом! 1903 ВИЛИС ПЛУДОН (1874–1940) ЛЕТНИМ ПОЛДНЕМ Струится зной над дальними логами. Все тихо, но в траве — многоголосый гул. Чернеет точкой сокол над лугами, Под кустиками заяц прикорнул. Но тут слетелись крохотные феи Над елью еле зримой каруселью, Сквозными завертели подолами, Пока не унесли горами и долами Ольховый туесок — поделку пастуха — Да листьев пожелтелых вороха… В бору раздался смех, три ворона взлетело, Идет он, меж кустов протискивая тело, Ступая тяжело раздвоенной стопой, Сокрытый в деревах, в листву одетый, — Не Пан ли это? 1905 ОСЕНЬ БЕДСТВИЙ — Матушка Мглы! Матушка Мглы! Что ж ты завесила пряжей углы, Ткешь полотенца да белишь рядно? — Доченька Солнца! Всюду одно; Все скорбят. Все скорбят. Все леса переполнены черной бедой. Все пути перехлестнуты мертвой водой. Окровавленным платом машет лихо на поле, Сквозь людские селенья гонит голод и горе. Всем — скорбеть. Всем — скорбеть. Чем же слезы их святые утереть? КРАСНЫЙ МАК …И красный мак огнем горит На месте том, где он убит… К земле прилип кровавым пятном У самой тропы в жите густом. Пылает ненавистью цветок: Никто за меня отомстить не смог!.. Проходит девочка мимо цветка — Трепещет, сама, как цветок, легка. Прошла — оглянулась на красный мак Вздохнула, понурясь, печально так… До мака дошел косарь молодой — И вдруг опустилась рука с косой. Клокочет душа, закипела ключом, Удвоилась сила, ей все нипочем! Копна за копной на жнивье встает; Старушка с клюкой по меже бредет… Вихрь налетел и сломал цветок… Господи, где же зарыт сынок? 1906 ЕЩЕ НЕ ВРЕМЯ Ты — в закромах души, златое семя. Еще не время, нет! Еще не вышел срок Еще растравлен ржавчиной восток, — Еще земля, что трупы, холодна. За девятью болотами — весна! И жаворонки, первенцы полей, Сыскать не могут места потеплей. И небосвод нависший не широк… Еще не время, нет! Еще не вышел срок! ОДНА ИЗ МНОГИХ Небо окрашено кровью годин… Что же не шлет ей весточки сын? Ждет — не дождется сына. Рожь зацветет и начнет отцветать. Сколько тревожных ночей не доспать? Ждет — не дождется сына. Тишь на дворе, и зима у дверей. Сыплется снег на просторы полей. Ждет — не дождется сына. Дикие гуси выходят к воде, Воздух теплее — и легче в беде: Может, дождется сына? Вечер ли, полдень ли ясный стоит — Выцвели взоры и голос дрожит. Ой, не дождется сына! Нынче — одной, как и завтра — одной. Этой весной, как и прошлой весной, Ждать — не дождаться сына. Так и заря догорит за горой, Ляжет песок на могиле сырой — И не дождаться сына. |
