ВЕСЕННЯЯ БЛАГОДАТЬ Лег я под яблоней Вешней порою; Пчелы над яблоней Кружатся роем. И движением крыл Веки цветами Запорошил. 1908 МАКОНИС (1879–1918) ИСТИНА Живой огонь кипит в крови моей: Я истину познал, я предан ей. Немало боли, горестей, скорбей Для истины терпел я, предан ей. Я истину познал, я предан ей. Сказал себе: всем жертвовать сумей Для истины! И кровью, жизнью всей Ее вписал в скрижаль души своей. О, сколько для нее ночей и дней Трудился я! Пот лился, как ручей. О, сколько длинных исходил путей! И сколько раздавил холодных змей! Поклялся я без выспренних речей Жить, истину храня в душе своей. И с истиной душа срослась тесней — И я счастливцем стал среди людей. Лежишь, бывало, в сумраке ночей, Усталый, слабый, не сомкнешь очей — А радость в сердце, что ни миг, светлей: Я истину познал, я слился с ней. Живой огонь кипит в крови моей. Я истине поклялся: меж друзей, Ей присягнувших, быть ей всех верней. Ничто не сломит верности моей! 1908 КАРЛИС СКАЛБЕ (1879–1945) КОТОРЫЙ ЧАС? Ты в дом пришла к нему однажды, Сказать хотела, что его ты любишь, Но покраснела и, смущаясь, Спросила лишь: «Который час?» А он, взглянув, смутился тоже — Такой ему была ты милой — Хотел промолвить: «Будь моею!» — Но прошептал лишь: «Час? Десятый». Его ты поблагодарила, Но отвернулась и ушла. «Постой!» — хотел тебе он крикнуть, Но ты уже закрыла дверь. С тобой он утром попрощался И вот уехал в край далекий. Вы в жизни шли все время порознь И встретились, уж поседев. ‹1902› НА ЧУЖБИНЕ В аллее ветер суком скрипит, Все небо — в тучах и в тучах спит. За синью моря скорбят леса, За мглою слезной — темны глаза. За синью моря скорбят леса, Там за слезами — темны глаза. Моя отчизна, как в яме, спит, А сверху ветер суком скрипит… 1906
В СГОРЕВШЕМ ЛЕСУ Пичужка иволга грустит В лесу сгоревшем и пустом, Повсюду пепел, гарь, и пыль, И черных сосен тихий стон. Сочится теплая смола Расколотых огнем дерев, Лес замер в скорбной тишине, Лишь слышен иволги напев. Мольба о благостном дожде, Чтоб пролился на лес немой, На раны сосен и берез, На пепел белый, неживой. На вереск хрупкий, молодой, Что, возродившись среди тленья, Окутал темную беду Лиловым сумраком забвенья. 1912 ТРАВА Стал холм зеленым, и зеленый дождь Блестит вдали, колеблемый едва. Во всем, везде присутствует трава — Над лугом, над могилою и в роще. И мокрый лик земли улыбка морщит. 1913 ВЕСНОЮ Когда олень пьет воду вечерами И смотрит вдаль, уже поверх лесов, Всю землю без остатка заполняет, Как половодье, этот влажный зов. Он ельник оглушил, как мощная труба, Бери — вот жизнь моя и вся моя судьба. 1918 ФРИЦИС БАРДА (1880–1919) СЫН ЗЕМЛИ Цепи цветов твою кисть оплели. Ты — вековечный пленник земли. Накрепко связан нежностью пут: вдруг показалось — руки цветут. Вдруг показалось, сущность — в цветах. Недостижима небес высота. Ночью же снова вечность близка, — в путах цветущих ноет рука!.. МОЯ ПЕСНЯ Кому я пою мою песню? Зеленой траве и метлице. И синему небу. И ветру. Крапивнику — крохотной птице. И мху — его лапам медвежьим. Звезде над рассветной чертою. Пыльце, задымившей орешник Мельчайшею мгой золотою. И белому замку надежды, Что теплой звездою согрета. Безумцу, что плачет о крыльях. Душе, что осталась без света. |
