АНТАНАС ВЕНАЖИНДИС(1841–1892) * * * Ой вы, песенки-песни, утеха моя! Вам доверил сердечные горести я. Я тогда только счастлив, если песню найду, И несчастьям своим счет слезами веду. Если песня без стона — запеть не могу я, Одинокой кукушкой от горя кукую, Повелители мира мне сердце пронзили, Заковали меня и в тюрьму заточили. Как тверда эта корочка ржавого хлеба! Я в разлуке вовек с одиночеством не был! А родителей вечный приют — небеса, И замолкли ушедших друзей голоса. Далеко мои братья рассеяны всюду, Позабыли одни, и другие забудут. Далека, далека ты, лебедка моя! Почему не летишь ты в родные края? Или крылышек белых становится жаль? Посети же мой дом, где тоска и печаль! Ранним утром, и днем, и порою ночной Одиночество — друг неизменный — со мной. * * * Прекрасен, прекрасен далекий ночной небосвод. Господь мой, какая дорога на небо ведет? Когда, позабыв навсегда про земные тревоги, Пройду я по звездами вымощенной дороге? Когда, прояснив мою душу и тленное тело кляня, Короною вечной, господь, ты украсишь меня? Когда отдохну после жизни в юдоли загробной И лик твой увижу безоблачный, солнцеподобный? Когда, всемогущий, бестрепетной властной рукой Меня оторвешь от земли, будто стебель сухой? Тоскующий, слабый — я шел через черную пустошь И верю, всесильный мой бог, ты к себе меня впустишь. Меня — человека, былинку, щепотку золы — В чертоге небесном укрой от мятущейся мглы! СТАНИСЛОВАС ДАГИЛИС (1843–1915) К ЧИТАТЕЛЮ Если, читатель, ты вдруг, ненароком, от скуки, Как-то возьмешь эти песни нескладные в руки, Будь им судьей не суровым и помни одно ты: Грех извинительный — две-три неверные ноты. Мне ведь известно — судить ты умеешь нестрого; Вечером вешним ты слушаешь часто с порога, Как соловей в переливах своих стоголосых Чествует теплую землю и яблони в росах; Но, если рядом другие защелкают птицы, Ты ведь не станешь на них понапрасну сердиться, И, соловьиные звонкие слыша рулады, Ведь не отвергнешь с презреньем простого щегла ты. Он повторяет, врачуя сердца человечьи, Песни певцов чужестранных на нашем наречье. Может быть, песня, что им в простоте сочинялась, Будет полезна литовцам хоть самую малость: В слезы не ввергнет и душу тревожить не будет, Но соловья неумелым напевом разбудит. ПЯТРАС АРМИНАС-ТРУПИНЕЛИС(1853–1885) ПУТНИКИ И СОБАКИ Шли двое однажды по сельской дороге, Текла между ними беседа живая, Внезапно собака им бросилась в ноги, Неистово лая, рыча, завывая. Вторая и третья, сверкая клыками, Залаяли хором свирепо и дико; Один из прохожих схватился за камень, Другой удержал его: «Эй, погоди-ка! Зачем горячиться и гневаться, зная, Что псов замолчать не заставишь камнями? Пойдем потихоньку, не слушая лая, И скоро прискучит им гнаться за нами». И впрямь: прошагали сто сажен едва ли — Утихли бесчинство и бешенство эти, Когда же деревню они миновали, Собаки забились обратно в подклети. Когда ты спокоен и совесть в порядке, Не стоит с глупцом-сквернословом бороться, Дорогою верной иди без оглядки, А он покричит, порычит — и уймется. ВИНЦАС КУДИРКА(1858–1899) НАРОДНАЯ ПЕСНЯ Край возлюбленный, Литва, Вечно сердцу милый! Пусть вовек твои сыны Не растратят силы! Пусть о чести и добре Сын не позабудет, Пусть послужит не себе — Родине и людям. Пусть скорей растает мрак, Брат обнимет брата, Утвердятся на века Свобода и правда. Пусть любовь к родной земле Не покинет сына. Мать-Литва, цвети всегда Вольна и едина! МАЙРОНИС (1862–1932) ТРАКАЙСКИИ ЗАМОК Вот замок тракайский в дремоте, во мхах, Столетнею славой окутан; Его именитых властителей прах Истлел, и покоится тут он. Столетья несутся. Развалины спят. И все неизбежней, все глуше распад. Смущает ли ветер озерную гладь, Стихают ли сонные волны, — Крошатся размытые стены, и — глядь! — Срывается камень безмолвный. А замок темней и темней с каждым днем, И чуткое сердце горюет о нем. Но сколько столетий он прожил светло, Но скольких он рыцарей славил! Здесь Витаутас храбрый садился в седло И ратной дружиною правил. Где грозная слава минувших побед? Где наши преданья? — затерян их след. Вы, мертвые стены, вы, черные рвы, И вы, безоружные башни, Ответьте, о чем вспоминаете вы, Что снится вам в дреме всегдашней? Вернется ли прошлое иль навсегда, Как юность, исчезло оно без следа? Я часто у грустных развалин бродил. Слезами туманились очи. И сердце горело, пока я следил За шествием сумрачной ночи. И сердцу напрасно хотел я помочь: Вокруг расстилалась безмолвная ночь. |
